- Я думаю, - сказал Шелест, - что у каждого этапа есть свой хранитель. У Легиона - Кинния, у моря - тот странный тип, у равнины - Белениус. Интересно, был кто у ущелья?

- Если кто и был, нам он себя не показал, - ответила Ют. - Кстати, о хранителях. Смотри, кто-то сидит.

- Лежит, а не сидит...

Осознав, что сказал, Шелест охнул. Прямо на дороге лицом вниз лежала девочка.

Он подбежал к ней и с замиранием сердца перевернул ее на спину. Девочка сразу открыла глаза и поморщилась от боли.

- Что случилось? - спросил Шелест.

- Ничего. Упала, - девочка села на землю и потерла грязный лоб. - А где мои рожки?

- Твои что? - обомлел Шелест.

Девочка стала шарить руками по земле, словно слепая, и что-то бормотать себе под нос.

- Эй, ты это ищешь? - послышался за спиной Шелеста кряхтящий от натуги голос Ют.

Шелест обернулся. Ют изо всех сил пыталась поднять с пыльной земли ободок с длинными рожками, как у серны, но едва ей удавалось, как тот ее перевешивал. Шелест поднял его и протянул девочке, которая, ничего не видя и не слыша, водила руками по дорожной пыли. Она нащупала протянутый ободок, торопливо надела его на голову и только после этого подняла взгляд.

Худенькая, с короткими, торчащими во все стороны пепельными волосами, в простом сером платьице, с серой ситцевой сумочкой через плечо и рожками на голове она выглядела довольно забавно.

- Ты кто? - девочка с любопытством воззрилась на Ют.

- Фея, - промямлила та, явно опасаясь ребенка. И, как выяснилось, не зря.

Девочка схватила отчаянно протестующую Ют и стала дергать ее за крылышки, при этом восторженно вереща.

- Да помоги же, Шелест! - не выдержала пытки Ют.

- Э-э... Не надо так с Ют, пожалуйста, - попросил Шелест, подавив приступ смеха. - Ей больно.

- Ладно, - девочка перестала дергать крылья, но фею не отпустила. - Я заберу ее себе?

Ют задохнулась от возмущения - с ней обращаются, как с вещью! Более того, вещью Шелеста!

- Думаю, нет, - сказал Шелест. - Понимаешь, она мой друг, и мы вместе должны найти пустыню Флайт.

- Нет тут такой пустыни, - отрезала девочка.

- То есть как это нет? - изумился Шелест. - Может, она просто дальше и ты не знаешь? Где твои родители?

- Нет родителей, - снова отрезала девочка. - Я Сабрина, и я тут одна.

- Ладно, - вполне допускал такое Шелест. Встретился же им в селении один Белениус. - А хоть какая-нибудь пустыня тут есть?

- Есть. Показать?

- Конечно!

- Тогда пойдем, - Сабрина поднялась на ноги. - Ты ее заберешь? - указала она на Ют.

- Придется, - улыбнулся Шелест.

Сабрина, казалось, задумалась.

- Ладно, - кивнула она. - Я отпущу тебя, если всю дорогу будешь сидеть у меня на голове.

- Так и быть, - буркнула Ют.

- Сорви мне ветку, - велела Сабрина Шелесту.

- Какую?

- Вон с того дерева, - Сабрина указала на клен.

Шелест легко дотянулся до нижней ветви и, отломив ее у самого основания, протянул Сабрине. Та со всех сторон оглядела ее, повертела в руках, сорвала несколько листиков и только после этого сказала:

- Подойдет. Пойдем.

Шелест и Ют с готовностью возобновили путь. Шелест - своим ходом, Ют - на голове Сабрины.

Если прочие их проводники в дороге молчали, больше напоминая истуканов, чем людей, то Сабрина не умолкала ни на минуту. Она задавала вопросы и, не успевали они отвечать, снова начинала тараторить, перескакивая с одной темы на другую. Но темы эти с Вавилоном связаны не были, да и вообще казались настолько туманными, что Шелест и Ют с трудом улавливали суть.

- И тогда я к ним подхожу! - тараторила Сабрина, бодро шагая по дороге с кленовой веткой наперевес. - Как бросятся на меня, а птицы-то мертвые! И на них раз, конь несется! Они кричат и убегают. А потом я к ним все равно вернулась. И опять все заново. Странно, да?

Шелест и Ют согласились, что странно. Странно потому, что ничего не ясно. Но после истории о том, как некто вел беседу о стихах с маленьким мальчиком, Шелест вдруг понял, откуда взялись эти рассказы.

Сабрина рассказывала сновидения. Причем не свои.

Шелест помнил этот сон, виденный в детстве. Тогда, после ссоры с родителями, он полночи слушал музыку. Потом вдруг решил попробовать выплеснуть обиду в стих - очень хотелось, чтобы слова соответствовали настроению, а подходящей песни не находилось. Но у него ничего не получалось, незатейливые фразы не желали рифмоваться, и, вконец расстроенный, Шелест провалился в сон. Однако даже во сне бестолковые попытки выразить чувства в словах не оставляли.

Он бился над непокорными строками, когда рядом с ним кто-то появился. Этот кто-то  - Шелест не видел его лица, только высокий человеческий силуэт, - сказал ему, что так дело не пойдет, и что он, Шелест, может делать все по-другому и гораздо лучше. Вслед за этими невразумительными словами незнакомец легонько ткнул его в лоб и велел попробовать еще раз. Шелест послушно поднес карандаш к листку. К его изумлению, слова тут же полились слаженной песней, не слишком умной и затейливой, но вполне выражающей его состояние. Он хотел поблагодарить неизвестного благодетеля, но тот, сказав, что это не навсегда, помахал на прощание рукой и ушел. Шелест бросился было за ним, и тут прямо перед ним появился еще один силуэт. Он тоже коснулся лба Шелеста, и в его голове вспыхнул звук, резкий, пронзительный и почти болезненный. Шелест от неожиданности закричал и проснулся.

Ему запомнился этот сон потому, что, немного придя в себя, он написал свою первую песню. И не только текст, но и музыку тоже - она вдруг начала сама собой играть в голове, и Шелест ловко изменял ее, убирал лишние звуки, добавлял новые, оттачивая мелодию до совершенства. Оставалось лишь найти соответствие в звучании музыкальных инструментов и, конечно, научиться играть.

С тех пор сочинение песен стало неотъемлемой частью жизни Шелеста, хотя оказалось, что после травмы, пережитой в раннем детстве, его пальцы неспособны ни перебирать струны гитары, ни пробегать по клавишам синтезатора. Во всяком случае, в нужном ему темпе.

Но сейчас его занимало не прошлое, а настоящее. Сабрина говорила так, словно приходила в чужие сны как дорогая гостья и, если хотела, перестраивала их на свой лад: почти все истории начинались с фразы «и тогда я к ним подхожу», а уже потом с несчастными происходили всякие ужасы. При этом Сабрина ни разу не произнесла слова «сон».

Шелесту очень хотелось поговорить на эту тему с Ют, однако та, исполняя свое обещание, сидела на голове у Сабрины.

Наконец девочка остановилась и объявила:

- Мы пришли!

Шелест перевел взгляд на пространство, простирающееся впереди. Растительность постепенно редела, вдали виднелись песчаные холмы.

- А зачем мы сюда пришли? - спросила Сабрина.

- Нам надо перейти эту пустыню, - сказал Шелест.

- Нельзя, - покачала головой Сабрина. - В этой пустыне страшно. Скорпионы и монстры всякие.

- Мы справимся.

Ют вспорхнула с головы Сабрины и, облегченно вздохнув, уселась на плече Шелеста.

- А зачем вам туда? - поинтересовалась Сабрина.

- Мы идем в Вавилон. Знаешь, что это такое?

- Знаю, - протянула Сабрина. - Там принцесса живет.

- Принцесса? - вскинул голову Шелест. - Откуда ты знаешь?

- Ну мы с ней виделись, конечно! - пояснила Сабрина, помахивая кленовой веткой. - Она мне пела.

У Шелеста возникла масса вопросов, но произносить их вслух он не стал. Цель его путешествия находилась совсем близко. Впереди маячил последний этап.

- Мы пойдем, - сказал Шелест. - Нам надо пересечь эту пустыню.

- Не пущу.

Сабрина насупилась и сложила ручки на груди. Ветка, зажатая в ее пальцах, опасно подрагивала.

- Вот так незадача... - Шелест посмотрел на Ют.

Та явно забеспокоилась. Сабрина, хоть и выглядела безобидной, при желании наверняка могла преградить им путь.

Шелест наклонился к ней и миролюбиво спросил:

- Почему не пустишь?