- А если бы там царствовало бесконечное празднество, свободное от всяких нравственных норм, то вы бы там больше недели также не задержались, - продолжал Белениус.

- Верно, - признала Ют. - Значит, там есть и то, и другое?

- Конечно. По сути, чистый свет ничем не лучше непроглядной тьмы, - Белениус пригубил из своего кубка. - Поэтому самые сильные люди сочетают в себе и тьму, и свет. То же относится и к городам... И вообще ко всему. День хорош по-своему, ночь - по-своему, и идеал - это их чередование.

- То есть Вавилон приветствует и зло в чистом виде? - изумился Шелест.

- Ну, можно и так сказать. Знаете, как там называют тех, кто ценой своей жизни защищает город?

- Как? - хором спросили Шелест и Ют.

- Воины света, порождения тьмы. Кстати, сдается мне, и тебя там тоже так назовут, - Белениус посмотрел на Шелеста.

- Я - порождение тьмы? - уточнил Шелест, указывая на себя пальцем. Это он слышал уже не раз, но впервые в качестве похвалы.

- Похоже на то, - кивнул Белениус. - Но ведь это не значит, что ты не можешь находиться на стороне света.

Шелест задумался. Эти слова очень заинтересовали его.

- Может, это и хорошо, - сказал он, когда они уже улеглись спать - Шелест растянулся на деревянной скамье, Ют устроилась на его плече. - По крайней мере, если я - порождение тьмы, то проход через эту равнину мне обеспечен.

- А что насчет меня?

- Ты ничем не лучше, - Шелест шутливо щелкнул ее пальцем. - Так что и ты пройдешь. А вообще, здорово он сказал, правда? Воины света, порождения тьмы... Мы будем сражаться по зову судьбы, - вдруг тихонько пропел он, радуясь неожиданно нашедшимся словам и, что было еще приятнее, музыке.

- Загнул, - покачала головой Ют. - С такими песнями тебя оттуда мигом выставят.

- Но я люблю петь, - протянул Шелест капризным голосом.

- Как будто это кого-нибудь волнует, - хихикнула Ют.

Ночь прошла спокойно. На обоих навалилась усталость. Но перед тем как провалиться в сон, Шелест успел еще раз представить Вавилон, который, кажется, становился все ближе.

Утро для них наступило рано. Шелест и Ют по совету Белениуса отправились в путь с первыми лучами солнца.

Выйдя за пределы странного селения, о котором Белениус не сказал ни слова, и в котором по-прежнему не наблюдалось людей, они двинулись вдоль горной цепи. Белениус уклончиво отвечал на разные вопросы, в том числе и о Вавилоне, но ничего конкретного из него вытянуть не удалось. Теперь он стал очень похож на перевозчика через «море», от которого нельзя было добиться сколько-нибудь дельных ответов.

Вскоре они остановились, хотя горная цепь еще не кончилась.

- В чем дело, Беле... - начал было Шелест, но, заметив слева яркое свечение, прикрыл глаза рукой и осторожно обернулся.

До этого момента по левую сторону простиралась всего лишь бесплодная, непривлекательная пустошь, та самая, мимо которой они так долго шли еще со вчерашнего утра. Теперь же она сменилась землей, густо заросшей рожью высотой в половину человеческого роста. Золотистые колосья отражали солнечный свет, заставляя поле светиться.

- Потрясающе! - воскликнула Ют.

- Это равнина Света, - сказал Белениус. - Дальше пойдете сами. Прямо через нее.

- Белениус, а вы были в Вавилоне?

- Вам пора, - сказал Белениус, указывая вперед палкой, которой доселе опирался на землю. - Вас ждет трудный переход.

- Ладно, - Шелест улыбнулся, сделал несколько шагов и оказался по пояс во ржи. - Главное, чтобы тут не было пропасти, - пошутил он.

Свет по-прежнему ярко бил в глаза, мягкие колосья словно расступались, пропуская его... Но откуда могла взяться странная дымка, которой прежде не наблюдалось? Это не походило на утренний туман.

Шелест оглянулся через плечо и увидел, как в дымке исчезает все позади него - в том числе и улыбающийся Белениус. Кивнув Шелесту на прощание, он произнес одними губами: «Я был там».

Шелест помахал ему рукой и побежал через золотистое поле.

Это совсем не походило на испытание. Нестись сквозь поле, залитое солнцем, было приятно, а шорохи колосьев дурманили разум. Шелест прислушивался к ним, погружался в них и в конечном итоге даже услышал какую-то мелодию - или ему только так казалось.

Сосредоточенный на ней, он так разогнался, что Ют, державшаяся за его волосы, закричала:

- Шелест, остановись!

- Зачем?

- Остановись, пожалуйста!

Ее голосок, срывающийся от подступающих слез, был так непривычен, что Шелест немалыми усилиями воли заставил себя отрешиться от шуршащей мелодии, сбавить темп и остановиться.

Едва он замер на месте, как его тело пронзила адская боль. Совершенно не ожидая этого, Шелест согнулся пополам, стиснув зубы. Сквозь плотную завесу боли он едва расслышал голос Ют.

- ...только не теряй сознание, что с тобой?

- Все нормально, - сказал Шелест через силу. - Просто чувствую себя так, словно бежал, не останавливаясь, целый день... Или даже больше...

- Боюсь, так и было, - пролепетала Ют. - Чем тебе помочь?

- Ничем не поможешь. Сейчас, подожди.

Ют притихла. Шелест, глубоко дыша, старался забыть о боли, унять бешено бьющееся сердце, сделать так, чтобы в ногах снова были хоть какие-то силы.

- Жить можно, - сказал он через несколько минут. - Что произошло?

- Горы, - Ют указала назад, туда, откуда они неслись, но Шелест не стал смотреть, поверив ей на слово. - Они должны быть видны, потому что та дымка скрыла не все, силуэт все равно был виден. И там тоже горы, далеко, - Ют указала налево. - Мы не могли пробежать все так быстро. Я смотрела туда, они как будто исчезли.

- Что ж, неплохой ход, - кивнул Шелест. - Если бы ты меня не остановила, то, надо думать, я бы просто умер.

- Наверное. Жуткое место.

- Но выглядит оно все так же приветливо, - Шелест вымученно улыбнулся. - Получается, здесь одна минута равна внушительному количеству часов? Я совсем не устал, только когда остановился...

- Именно в этом и загвоздка - пока бежишь или идешь, не чувствуешь усталости, - сказала Ют.

- Ладно. Тогда я не хочу проводить здесь слишком много времени.

Шелест медленным шагом пошел вперед. Несмотря на боль во всем теле и сознание того, что ускорение хода может быть губительным для него, он с трудом подавлял желание снова побежать. От его преодоления, усталости и шороха ржи, теперь врывающегося в уши раздражающим скрежетом, у него уже через полчаса начало плыть перед глазами. Ноги то и дело норовили перейти на бег, но Ют, внимательно следя за его темпом, постоянно говорила «медленнее», и Шелест послушно замедлял ход.

- К земле Вавилона, города снов, где каждый погибнуть за веру готов... - вдруг пришли ему на ум слова из описания пути.

- К чему это ты? - спросила Ют.

Шелест не ответил. Закрыв глаза, он сосредоточился на размеренном шаге. Непрестанно он повторял про себя эти слова, а, может, и вслух. В памяти снова всплыли ворота Вавилона. Такие красивые... И этот человек, что стоял у них. Незнакомец выглядел приветливо, кажется, он был совсем не против того, чтобы Шелест вошел в город. Но тогда он не сумел добежать до него.

«Я дойду», - воцарилась в сознании непоколебимая мысль, хотя физических сил уже почти не осталось. Шаг, еще один, десяток, два, полсотни, сто... Шелест не помнил, когда провалился в мягкую темноту.

Пустыня Флайт

- Вся дорога, - сказал Шелест, - начинается и заканчивается тем, что мы спим.

- Похоже на то, - зевнула Ют.

За этот день они прошли порядочное расстояние. Как-то незаметно миновав равнину Света, Шелест и Ют очутились на вполне обычной проселочной дороге, по обе стороны которой высились самые обыкновенные деревья - клены, липы, тополя. Шелест, впрочем, глазам не поверил и осторожно попробовал выдуть из листьев какую-нибудь мелодию. Но ничего не вышло. Зато и новых ран он не получил.

Шелест после продолжительного отдыха чувствовал себя вполне неплохо, а Ют и вовсе была полна сил («Конечно, сама не ходишь и даже не летаешь почти», - ворчал Шелест). Осталось тайной, когда именно закончилась равнина, но оба были рады, что оставили ее позади.