— Конечно, едем, — решается Кэр, и в следующий момент ее голос меняется на спокойно-беспечный, когда она кричит находящемуся на кухне мужу, — я провожу Гвендолин, милый!

И не успевает Клаус, увлеченный приготовлением горячего шоколада для дочери и племянницы, сказать и слова в ответ, как девушки выходят из дома, и быстро садятся в машину Кэролайн. Они едут в полной тишине, которая нарушается лишь щебетанием Гвен, вопросы которой Алин по большей части оставляет без ответов, и скоро девочка начинает дремать на материнской груди.

— Что произошло? — наконец решается Кэр, поднимая на подругу несмелый взгляд, — ты уверена, что…

— Он трахался с ней, — ледяным голосом выговаривает Алин, глядя перед собой пустым взглядом, — прямо в нашем доме, Кэр.

— С кем? — только и может произнести блондинка.

— С Пирс.

— О господи, — тянет Кэролайн, качая головой, — ты…ты…

— Уверена? — поворачивается к ней Алин, лицо которой не выражает никаких эмоций, — я видела это собственными глазами. Он выбрал ее. Мы ему больше не нужны.

— Не может этого быть, — начинает было Кэролайн, но ведьма прерывает ее взмахом руки.

— Она прогнала меня, назвала Гвен отродьем — хрипло цедит она, — а он… он молчал… Только трахал ее прямо на моих глазах. Я не позволю Гвен увидеть это…

— Но Алин…

— Что, Кэр? — шипит ведьма, — думаешь нужно вернуться и простить его? Или пригласить Пирс жить вместе с нами? Или может нужно было присоединиться к ним, а, Кэр?

— О, боже, нет, что ты такое говоришь… Я просто… просто не могу поверить в то, что Элайджа…

— Но он сделал это, — жестко отзывается Алин, — предал нас.

— И что же ты… будешь делать?

— Мы уедем.

— Гвен… как ты ей объяснишь?

— Что-нибудь придумаю, — отвечает ведьма, прижимая к себе спящую дочь, — она не должна страдать. Я не допущу этого.

— Он найдет вас, Алин, — прикусывает губу Кэр, поднимая на подругу полные слез глаза, — ты ведь знаешь…

— Вот уж не думаю, — зло отвечает ведьма, — я скрою нас магией. Я больше не желаю иметь с Майклсонами ничего общего. Останови машину, Кэр.

Кэролайн бросает на подругу непонимающий взгляд, но все же выполняет ее просьбу.

— Надеюсь, ты простишь меня, — тихо говорит Алин, и не успевает блондинка сказать и слова, как изящная ладонь сжимается в кулак, и Кэролайн без чувств оседает, роняя на грудь свою белокурую голову.

Ведьма осторожно опускает свою спящую дочь на сидение, тянет Кэр из машины, устраивая ее на обочине, садится за руль.

Она тяжело вздыхает, смахивает с пылающих щек дорожки слез и давит на газ.

========== Часть 5 ==========

Полгода спустя.

— Папа! Папочка!

Гвен бежит к нему, раскинув свои тонкие ручки, и с ее лица не сходит широкая улыбка. Ее темно-каштановые локоны развиваются на ветру, и Элайджа делает шаг навстречу дочери. Она совсем рядом, буквально в двух шагах, вампир тянет руку…

…и просыпается.

Элайджа сжимает виски, стараясь унять пульсирующую боль. С большим трудом он поднимается с низкого дивана, и медленно идет в тесную ванную комнату, по пути снимая мятую одежду.

Вчера он вернулся из очередной поездки, которая, как и предыдущие закончилась ничем, и его единственным компаньоном прошедшей ночью был выдержанный бурбон. Последние полгода он только и занимается тем, что ищет по всему свету свою сбежавшую жену, которая забрала у него смысл жизни.

Элайджа тяжело вздыхает, наполняя ладони ледяной водой, потому что в его памяти вновь встает утро, которое разделило его жизнь на до и после. И началось оно с того, что Кэролайн, которую не может удержать даже Клаус, выплескивает ему в лицо стакан воды.

— Проснулся, козел?

— Куколка… — предостерегающе цедит гибрид, но его жене, похоже, плевать.

Элайджа медленно открывает глаза, силясь понять, что происходит и видит перед собой хмурого брата, который пытается удержать разъяренную Кэр.

— Что здесь происходит? — хрипит он, едва двигая языком из-за невероятной сухости во рту, — где Алин? И Гвен…

— А где твоя любовница Пирс тебе не интересно? — щурит злые глаза блондинка, не сводя с Элайджи пристального взгляда.

— Моя… кто?

— Только не нужно прикидывать дураком, Майклсон! И как только у тебя хватило совести привести ее в ваш дом! Прямо на глазах у жены!

— Клаус, что происходит? — не выдерживает Элайджа, пытаясь подняться с дивана, — что за чушь несет твоя жена? И где, черт возьми, Алин?!

Клаус сжимает губы, сверлит растерянное лицо брата долгим взглядом, прежде чем с его губ срывается:

— Ты помнишь, что было этой ночью?

— Я встретил Алин в баре, мы пошли домой… и …

— Ты был с Кетрин, — перебивает его гибрид, — ушел с ней вместе из Гриля.

— Я был с Алин!

— Я не могу это слушать, — взвивается Кэролайн, бросая на ничего не понимающего Элайджу презрительный взгляд, — выходит, ты ничего не помнишь? Ну да, конечно! Но я тебе помогу! Ты трахался с Пирс! На этом самом диване! На глазах у жены! Которая уехала вместе с Гвен, выбросив меня на обочину! Теперь вспомнил?!

Вампир застывает, переводит взгляд на брата, мрачное лицо которого не выражает никаких чувств.

— Я этого не делал, — глухо выдыхает старший Майкслон, качая головой, — я был здесь с Алин. Мы занимались любовью, а потом…

— Ты видел в Гриле Кетрин? — щурит глаза гибрид, делая шаг к брату, — разговаривал с ней?

— О, небеса, Клаус! — кривит губы Кэролайн, — может, прекратим этот дешевый спектакль?

— Помолчи, куколка, — поворачивается к жене тот, и блондинка замирает, видя как его глаза начинают желтеть, — ну же, брат? Мы выпили бурбона, ты собирался домой…

— И она подошла, — продолжает Элайджа, сводя брови, — Катерина. Сказала, что уезжает, предложила выпить на прощание…

— И ты выпил? Взял у нее бокал?

— Да, я… Но потом она ушла, и появилась Алин. И мы пошли домой…

— Алин не было в Мистик Гриле, — перебивает его Клаус, и глаза Элайджи расширяются от его слов, — там была только Пирс. И ты ушел с ней.

— Я бы никогда… Это бурбон, она что-то подмешала мне… Катерина… Но как же… Где Алин? Гвен? Куда… куда они уехали?

На несколько секунд в комнате воцаряется полная тишина, и даже Кэролайн не может найти слов, а ее бледное лицо теперь выражает сожаление, настолько раздавленным выглядит Элайджа. Такое невозможно сыграть, и блондинка смотрит на мужа, который сжимает губы, видя состояние брата.

— Я убью эту шлюху, — выдыхает гибрид, — я должен был сделать это пятьсот лет назад.

— Я должен найти их, — срывает с дрожащих губ Элайджи, и он поднимает на брата пустой взгляд, — Гвендолин… я… О, боже…

— Что она сказала, куколка? — Клаус требовательно сжимает локоть растерянной жены, которая смотрит на него потухшим взглядом, — что Алин сказала, когда вы уезжали?

— Она… — лепечет блондинка, — сказала, скроет магией… не хочет иметь ничего общего… Но как? Как же так? Она уверена, в том, что ты изменил ей! Говорила, что Кетрин прогнала ее, назвала Гвен отродьем, а ты молчал…

— Отродьем? — щурит глаза гибрид, — клянусь, это были ее последние слова…

— Куда она поехала?

Элайджа смотрит на дрожащую невестку, и та видит, что он уже почти пришел в себя. Его голос словно выкован изо льда, вот только в глазах плещется сдерживаемая боль, на лице — мрачная решимость. И Кэролайн становится страшно.

— Я не знаю, — наконец отвечает она, опуская взгляд, — прости, что… О, боже…

— Сейчас на это нет времени, — отрезает Элайджа, и тянет к телефону. Номер Алин ожидаемо недоступен.

— Мы найдем их, — уверенно говорит Клаус, опуская руку на плечо брата, — и она поймет, Элайджа.

Так проходит неделя. Месяц. Затем второй. Майклсоны разъезжают по всему свету, бросаясь за любой зацепкой, но Алин нет нигде.

Постепенно их накрывает понимание — магия бережет ведьму, и найти ее невозможно. Пока она сама не решит вернуться или же по какому-то невероятному стечению обстоятельств оставит после себя след. Это понимает Клаус, Кол, за ними — Кэролайн и Давина. Но только не Элайджа.