— Разве я тебе не нравлюсь?

Ведьме хватает секунды, чтобы оказаться в гостиной, где она видит картину, которая вызывает у девушки такую ярость, что окружающие ее свечи, начинают вспыхивать даже без заклинаний. Елена, на которой из одежды только тонкие трусики, тянет ладонь к щеке Элайджи, лицо которого выражает лишь недоумение. И Алин сама не узнает свой голос, больше похожий на шипение.

— Немедленно убери руки от моего мужа. Мне плевать кто ты и что тебе нужно. Если ты сию же минуту не уберешься из моего дома, я сверну тебе шею.

Майклсон поднимает темные глаза на жену, и отступает от Елены на шаг, сводя брови. Но ведьма будто и не замечает напряженного выражения его лица. Раскосые глаза следят лишь за полуобнаженной девушкой, которая медленно поворачивается в ее сторону, зло щуря янтарные глаза.

— Как невежливо, Алин.

— Лимит моей вежливости был исчерпан, когда ты повисла на моем муже, предлагая себя, как последняя дешевка, — цедит ведьма, сжимая в кулаки тонкие пальцы, которые дрожат от ярости, — тебе мало Деймона?

— У Сальваторе к сожалению не слишком разборчивый вкус, — неожиданно низким голосом отвечает ее собеседница, — он отчего-то хочет тебя.

— Удивляет, что не всем нравятся шлюхи?

— Скорее то, что какая-то никчемная девка, вроде тебя, может думать о том, что способна со мной конкурировать.

— Конкурировать? — Алин зло смеется, закатывая зеленые глаза, — как можно конкурировать с пустым местом? Если ты не заметила, то мой муж только что дал тебе понять что ты, мягко говоря, его не привлекаешь.

— Да что ты…

— Довольно! — прерывает дрожащую от злости вампиршу ледяной голос Элайджи, — моя жена не шутит, меня никогда не интересовали шлюхи. А если ты еще раз позволишь высказать что-то непозволительное в ее адрес, тебе придется иметь дело со мной. Лишь то, что сегодня день рождения нашей дочери, удерживает меня о того, чтобы свернуть твою шею, но если ты сейчас же не уберешься из нашего дома, я могу и не совладать с эмоциями.

Янтарные глаза наливаются такой ненавистью, что Алин невольно вздрагивает, видя, каким взглядом Елена смотрит на Первородного, как на ее лице едва заметно чернеют тонкие вены.

— Ты пожалеешь об этом, Элайджа Майклсон, — выдыхает она, и, не говоря больше ни слова, исчезает за дверью, так и не удосужившись надеть лежащее на полу платье.

В гостиной на несколько минут воцаряется полная тишина, и вампир не сводя темных глаз с пылающего лица жены, делает первый шаг. Очень медленно он приближается к Алин, глаза которой превратились в узкие щелки.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я спущу тебе это просто так, Майклсон? — выдыхает ведьма, поднимая на мужа пылающий взгляд, — какого черта ты оказался здесь с этой…

— Тебе известно, что ты очень сексуальная, когда ревнуешь, моя дикая кошечка?

Элайджа вихрем оказывается рядом с женой, притягивая ее к себе. Тонкие ладони упираются в мужскую грудь, пытаясь отстраниться, но через мгновение Алин понимает, что проще сдвинуть с места гору, чем заставить мужа выпустить ее из объятий. Вампир не сводит тяжелого взгляда с ее лица, и ведьма видит, как его глаза начинают чернеть.

— Мне нравится, когда ты такая, — тянет Элайджа, очерчивая большим пальцев контур надутых губок, — ты что, действительно, свернула бы ей шею?

— Сначала ей, а потом и тебе, — отзывается Алин, и на лице вампира появляется тонкая улыбка, — и не нужно улыбаться, — щурится ведьма, — я вовсе не шучу. Я не потерплю подобного!

— Теперь ты понимаешь, что я чувствую, видя, как вокруг тебя вьется Сальваторе? — вскидывает бровь Элайджа.

— Не припоминаю, чтобы он устраивал для меня стриптиз!

— Поверь, не потому, что ему этого не хочется, кошечка, — усмехается вампир, видя, как ведьма недовольно поджимает губы, — но я верю тебе, Алин. Знаю, что ты не даешь никаких поводов усомниться в твоей верности. А ты веришь в то, что мне нужна только ты?

— Если бы я не верила тебе, то вы оба лежали бы в моей оранжерее со свернутыми шеями, — после короткого молчания выговаривает ведьма, поднимая на мужа свои раскосые глаза, — но после всего того, через что мы прошли, я научилась доверять тебе, Элайджа. Хотя, это вовсе не отменяет того факта, что если эта… сучка приблизится к тебе ближе, чем на метр, я с удовольствием испытаю на ней заклинание, от которого ее чертова голова разлетится на тысячу кусков.

— Не думал, что ты такая кровожадная, — качает головой Майклсон, и его ладони скользят по узкой спине, замирая на округлой попке, — настоящая дикая кошечка.

Он склоняется к лицу жены, пытаясь ее поцеловать, но Алин уклоняется, хмуря брови.

— Тебя не смущает, что мы на детском празднике и в любую минуту сюда может войти кто-то из гостей, или того хуже наша дочь? Как ты будешь объяснять ей, что твои руки делают под моей юбкой?

— Пока мои руки на твоей юбке, но если ты настаиваешь…

— Не зли меня еще больше, Элайджа Майклсон! — взвивается ведьма, щуря глаза, — я еще не уверена, что простила те…

Но не успевает Алин договорить, как вампир властно сминает в страстном поцелуе ее приоткрытый рот, стискивая упругие ягодицы, так, что девушка сразу же чувствует силу его желания. Не проходит и нескольких секунд, и ведьма уже сама подается навстречу мужу, обвивая тонкими руками его шею, и лишь деликатное покашливание Кэролайн заставляет их оторваться друг от друга. Алин переводит на подругу затуманенный взгляд, а Элайджа мягко отстраняется от жены, придерживая ее за талию.

— Мне даже страшно спрашивать, что вы здесь такое делали, если Елена сбежала голышом, — закатывает глаза блондинка, — ладно, Майклсоны, но ты, ведьма…

— Я бы рекомендовал тебе выбирать выражения, говоря о моей беременной жене, Кэролайн, — прерывает ее вампир холодным голосом.

— И как ты его терпишь, Алин? — качает головой Кэр, — может, хоть ты объяснишь мне, что здесь произошло?

— Внешность все же накладывает определенный отпечаток на характер, — отвечает ей Алин, бросая быстрый взгляд на Элайджу, темные глаза которого не отрываются от ее лица, — эта чертова копия Пирс вешалась на моего мужа.

— Странно тогда, что она оказалась без платья, а не без головы, — прикрывая ладошкой приоткрывшийся от удивления рот, отзывается Кэролайн.

— Мне просто не хотелось портить день рождения Гвендолин, — не сговариваясь, произносят хором Алин и Элайджа, и после чего ни они, ни Кэр не могут сдержать смеха.

Проходит несколько минут, прежде чем они успокаиваются, и блондинка отступает к двери, обводя улыбающуюся пару хитрым взглядом.

— Я вас, пожалуй, оставлю, — говорит она, лукаво улыбаясь, и через мгновение исчезает за дверью.

Майклсон вновь тянет к себе жену, но Алин ловко выворачивает из его объятий, отступая к порогу.

— Что-то мне подсказывает, что следующей здесь появится Гвендолин, — сводит брови она, пытаясь пригладить выбившиеся из прически локоны, — уверена, наш… разговор вполне способен подождать до вечера.

— Но мы будем… разговаривать до самого утра, моя дикая кошечка, — щурит потемневшие глаза Элайджа, скользя горящим взглядом по глубокому вырезу платья жены, любуясь выступающими округлостями часто вздымающейся груди, — ты готова к такому диалогу, Алин?

Ведьма поднимает на мужа раскосые глаза, и на ее лице появляется соблазнительная улыбка, когда она отвечает, прикусывая пухлые губки.

— Сомневаюсь, что этой ночью у нас найдется время на разговоры.

И с удовольствием отмечая, как сбивается от еле сдерживаемого возбуждения дыхание Элайджи, она дарит ему еще один откровенный взгляд, после чего исчезает за дверью.

========== Часть 25 ==========

Гости расходятся, когда на небе появляются первые звезды, и Алин облегченно вздыхает, провожая Бонни и Энзо, которые уходят последними, крепко держа за руки недовольного Тима. Керолайн и Клаус еще стоят у барной стойки, обмениваясь шутками по поводу бегства Елены с Элайджей, на лице которого то и дело мелькает тонкая улыбка. Хоуп сидит на высоком стуле, закинув ногу на ногу и попивая из трубочки апельсиновый сок, пытаясь пародировать свою мачеху, и ведьма не может сдержать улыбки, наблюдая за этой картиной.