— Я - настоящий дурак, — говорит он, глядя прямо в глаза хмурому Себастьяну, — и я не достоин твоей сестры. Но, клянусь, я люблю ее. Больше всего на свете. Я не причиню ей вреда.
— Только посмей сделать это еще раз, — цедит Себ, не спуская злых глаз с мужчины, и очень медленно, отступает от двери, позволяя Элайдже войти.
Вампир переступает порог маленького дома, где в гостиной его уже ждут улыбающийся Кол и хмурая Давина.
— Как она? — обращается он к брату, но не успевает тот сказать и слова, как комнату наполняет холодный голос ведьмы.
— Если ты пришел сюда, причинить ей боль своими очередными сомнениями, тебе лучше сразу уйти, Элайджа Майклсон. Ева очень слаба. Из-за тебя.
— Ты поможешь ей? — мгновенно отзывается Элайджа, переводя взгляд на мрачную ведьму.
— Я… — начинает было та, но в этот момент в комнате появляется Себастьян.
— А вы кто?
Давина поворачивается к удивленному мальчику, а Кол быстро ловит взгляд брата.
— Иди, — говорит он так тихо, что только вампирский слух Майклсонов позволяет различить короткое слово, и указывает глазами на лестницу ведущую на второй этаж.
Элайдже не нужно повторять дважды. Ему хватает секунды, чтобы обойти увлеченную разговором с Себом Давину, и оказаться на пороге спальни маленькой птички. Вампир замирает, прислушиваясь к судорожным вздохам Евы, прежде чем его рука опускается на дверную ручку.
Девушка стоит у окна, ее тонкие плечи дрожат, и Элайджа почти физически ощущает исходящие от нее волны боли.
— Птичка, — очень тихо зовет он, но Ева мгновенно оборачивается в его сторону, и ее бездонные глаза сужаются от злости, когда она хрипло цедит:
— Зачем ты пришел? Уходи!
— Ева…
— Я не хочу тебя видеть!
Девичий голос дрожит, почти срываясь на крик, и Элайджа видит, как бездонные глаза наполняются слезами.
— Я так виноват перед тобой, моя птичка…
— Не смей! Не смей называть меня так!
Ева уже не сдерживается, жгучие слезы текут по бледным щекам, и вампир, не контролируя свой порыв, вихрем оказывается рядом с любимой, притягивая к себе хрупкое тело.
— Отпусти! — мгновенно начинает вырываться девушка, — не хочу, чтобы ты больше прикасался ко мне… Ты не поверил…обвинил в измене… Как ты мог? Как ты мог, Элайджа?
Ева поднимает на мужчину мутный взгляд, и Майклсон чувствует, как боль, сжигающая его любимую передается ему, чувствует страдания, которые мучают маленькую птичку. По его вине.
— Прости меня, умоляю, — шепчет он, собирая пальцами горячие слезы, когда Ева безвольно застывает в его руках, уже не сопротивляясь, — я сделаю все, что угодно, любовь моя. Все, что ты хочешь…
— Я хочу, чтобы ты ушел.
Ее тихие слова оглушают, словно пощечина, заставляют Элайджу вздрогнуть, но он не выпускает из объятий дрожащую девушку, лишь смотрит в бездонные глаза, пытаясь отыскать в них хоть искорку, хоть отблеск былой любви, но видит лишь боль.
В тесной спальне воцаряется мертвая тишина, нарушаемая лишь судорожными вздохами Евы, прежде чем комнату наполняет тихий голос вампира.
— Я не могу, птичка, — хриплым голосом выговаривает он, силясь поймать девичий взгляд, — не могу отпустить тебя. Ты ведь знаешь. Я так люблю тебя, Ева. И его.
Мужская ладонь накрывает плоский живот, и девушка будто приходит в себя. Маленькие руки, упираются в грудь Элайджи, заставляя его отступить на шаг.
— Он ведь не твой, — выдыхает она, кривя пухлые губы, — он не твой, Элайджа. Ты бросил нас.
— Прошу, Ева, — срывающимся голосом выговаривает Майклсон, — я тысячу лет жил с верой в то, что это невозможно. Я не мог и мечтать о таком…
— Ты мог хотя бы попытаться понять меня, — вздыхает девушка, — выслушать. Я ни с кем… никогда… кроме тебя…
— Я знаю, птичка, — отзывается Элайджа, сжимая кулаки, — умоляю, прости… Я не смогу без тебя. Без вас.
Ева молчит, будто раздумывая, и робкая надежда наполняет мужское сердце. Она сможет простить его. Его маленькая птичка сделает это. Ведь она так добра, чиста, так невинна. Но в следующий момент холодный голос Евы не оставляет от его иллюзий камня на камне.
— Мне все равно, — говорит она, до крови прикусывая нижнюю губу, — я больше не люблю тебя.
— Не верю, — почти против воли срывается с мужских губ.
— Думаешь, я опять вру? — сужает бездонные глаза Ева, — может и вру. Но я разлюблю тебя, Элайджа Майклсон. Потому что…
Только девушка не успевает договорить, потому что в комнату врывается Давина, которую совершенно безрезультатно пытается удержать Кол.
— Какого черта ты здесь делаешь? — шипит она, глядя на серое лицо Элайджи, — пришел добить ее?
И изящная ладонь, делает быстрое движение, сжимаясь в кулак, отчего старший Майклсон, прикрыв глаза, медленно оседает на пол.
— Что с ним? Зачем ты это сделала! — расширяет испуганные глаза Ева, мгновенно оказываясь с любимым, опускаясь перед ним на колени.
Она касается тонкими ладонями безжизненного лица, не сводит с него испуганного взгляда. В ее глазах паника, беспокойство и… любовь.
— Ты был прав, — очень тихо говорит Давина, так, что ее слышит только довольно улыбающийся муж.
— Как всегда, ведьмочка.
========== Часть 46 ==========
— А ты не хочешь мне ничего объяснить, Ева?
Себастьян смотрел на сестру пытливым взглядом, пока та, расчесывала темные волосы, опустив виноватый взгляд.
Кол и Давина занимались обустройством гостевой спальни, а Элайджа, которому ведьма свернула шею, приходил в себя на ее кровати, куда его любезно перенес брат. И все это происходило на глазах у ничего не понимающего Себа.
— Может, все же займемся завтраком? — прикусив губу, нерешительно проговорила Ева, поднимая на брата черные глаза, — и я… я постараюсь тебе все объяснить.
— Ладно, — кивнул мальчик, глядя на девушку серьезным взглядом, и они с сестрой направились на кухню.
Чтобы хоть как-то успокоиться, перед неминуемым разговором, Ева достала яблоки, и сложив их в мойку, начала искать мед. Ее торопливые действия не скрылись от Себастьяна, который буравил бледное лицо пристальным взглядом.
— Ева…
— Я… — выдавила из себя девушка, — я не знаю с чего начать…
— Может с начала? — вскинул бровь Себ.
— Это не так… не так просто, — выдохнула Ева, наконец, поднимая взгляд на брата, — семья Элайджи, она… особенная.
— Я уже догадался, — улыбнулся мальчик.
— Боюсь, что ты даже близко не догадываешься насколько, Себ…
— Они — какие-то аристократические снобы?
— Пожалуй…
— И поэтому не принимают тебя? Хотя Кол и его жена вполне… милые. И даже приехали помочь тебе. Правда, не совсем понятно чем именно…
— Дело не в их происхождении, — перебила брата Ева, — они… не совсем обычные люди…
— Вроде супер-героев? — со смехом подхватил Себ.
— Скорее злодеев, — раздался с порога тихий голос Элайджи, и брат с сестрой повернулись в его сторону.
— Что ты имеешь в виду? — прищурил глаза мальчик.
— Мы — древние вампиры.
На мгновение в комнате воцарилась полная тишина, и Ева, бросив быстрый взгляд на невозмутимого Майклсона, перевела глаза на ошеломленного брата.
— Что-то я не заметил, чтобы ты боялся чеснока, — наконец проговорил мальчик, поднимая любопытный взгляд на вампира, и рассматривая его словно диковинку, — и ты пьешь кровь?
— Ты не боишься? — округлила глаза Ева.
— Ну, Элайджа ведь хороший вампир, — пожал плечами мальчик.
— Очень, — покачала головой девушка, недовольно щурясь.
— А Кол? Давина? — Себастьян засыпал вопросами Майклсона, уже не обращая внимания на хмурую сестру.
— Кол — тоже, а вот Давина — ведьма.
— Ведьма?! — с восхищением воскликнул мальчик, заставляя девушку закатить глаза, — а кем… кем будет ваш с Евой ребенок? И как ты стал вампиром? И как вы познакомились? Ты поэтому уехал? Вы должны рассказать мне все!
— Я расскажу, птичка, — мягко проговорил Элайджа, переводя взгляд с возбужденного мальчика на растерянную Еву, — и приготовлю завтрак. Тебе лучше немного отдохнуть.
