— Не думаю, что молодой девушке стоит ходить в подобном виде по улице, — спокойно говорит он, едва заметно улыбаясь, — ты ведь не ищешь больше…приключений?

Девушка быстро мотает головой, не сводя с него своих бездонных глаз.

— Как тебя зовут?

— Ева, — едва слышно отвечает она, так и не отводя от вампира испуганного взора.

— Ты давно живешь в Маноске, Ева? — продолжает разговор Элайджа, выдерживая ее пристальный взгляд.

— С детства, — отвечает она, продолжая медленно идти по темной улице, — я уезжала в Париж, но сейчас вернулась.

— Не понравилось в столице? — вскидывает бровь мужчина.

— Понравилось, но… — Ева замолкает, сводя темные брови.

— Где твой дом? — переводит тему разговора Элайджа, стараясь подстроиться по ее мелкие шаги.

— Через две улицы.

— Родители не возражают против ночной работы?

— Они…их нет… я живу с братом.

— Прости, — щурится вампир, бросая быстрый взгляд на идущую рядом девушку.

— Все в порядке, — вздыхает Ева, — мы пришли. Спасибо Вам…

— Элайджа, — подсказывает мужчина.

— Спасибо, Элайджа, — вновь благодарит она, стягивая с плеч его пиджак, — я Вам правда… очень благодарна…

Она мягко улыбается, и на девичьих щеках появляются едва различимые ямочки.

— Даже не знаю, как я могла бы…

— Не стоит, Ева, — глухо выговаривает вампир, не сводя темных глаз с ее лица, — мне пора. Спокойной ночи.

Элайджа скрывается в темноте, оставляя девушку одну у кованого забора. На улицах пустынно, и вампир за несколько минут добирается до своего дома. Он распахивает холодильник, надрывает пакет с донорской кровью и жадно выпивает его до последней капли.

Элайджу давно не мучила такая жажда, и он гонит от себя мысли о том, что ее причиной может быть хрупкая черноглазая девчонка, которая совсем не в его вкусе. Невинная малышка, волосы которой пахнут сиренью.

Он отмахивается от не прошенных мыслей, хмуря брови, наливает полный бокал бурбона, опрокидывает его в себя и садится в низкое кресло у окна, вглядываясь в звездное небо. Это просто случайность, очередной скоротечный, не заслуживающий внимания момент его вечной вампирской жизни, о котором он забудет уже завтра, и не вспомнит больше никогда.

Но стоит Элайдже прикрыть веки, он видит перед собой бездонные черные глаза, четко очерченные алые губы и едва различимые ямочки на нежных девичьих щеках.

В этот момент он почти жалеет о том, что пренебрег знакомством с Мари, которое наверняка закончилось бы в его постели, и о котором он точно забыл бы на следующее утро.

========== Часть 2 ==========

Стараясь не шуметь, Ева шагнула за порог своего дома, оказываясь в темной гостиной. Едва касаясь пола, она прошла до маленькой кухни, и только плотно прикрыв дверь, девушка позволила себе перевести дыхание.

Ева щелкнула выключателем, и тесную комнату залил мягкий свет, осветивший скромное убранство ее жилища. Девушка вздохнула, и потянулась к чайнику. Поставив его на плиту, она приоткрыла створки старинного буфета, разглядывая стоящие на полках емкости. Ей нужен был успокаивающий сбор, секрет которого Ева узнала еще в детстве от своей бабушки, но именно его она и не могла найти, среди многочисленных баночек.

Прикусив губу, Ева медленно опустилась на стул. Ночь выдалась просто ужасная.

Сначала она опоздала на работу, из-за того, что Себастьян никак не хотел ее отпускать, нарвавшись на выговор владельца бара, потом пролила дорогой коньяк, и в довершении всего пьяный плотник, принявший ее вежливую улыбку за заигрывания, поймал ее у служебного выхода, где Ева в свой пятиминутный перерыв, надеялась хоть немного перевести дух. Только благодаря вмешательству незнакомца ему не удалось довести до конца свои более чем ясные намерения.

Девушка опустила глаза, разглядывая обрывки ткани в которые превратилась ее рабочая рубашка. Было совершенно очевидно, что даже самая искусная швея не сможет справиться с тем, чтобы вернуть ее к жизни. Ева нахмурилась, тяжело вздыхая. Ее трещащий по швам бюджет совсем не предусматривал траты на новую одежду. Особенно сейчас, когда лекарства Себа были почти на исходе.

Работа в баре была далеко не пределом мечтаний, и все же она давала стабильный доход, который позволял Еве с горем пополам содержать их маленький дом, кормить себя и брата, а также выкраивать деньги на его лечение. Теперь же, после того как она ушла, не доработав положенную смену, девушка совсем не была уверена в том, что месье Совери простит ей очередной проступок. А лишиться работы она никак не могла.

Ева родилась и выросла в Маноске и до недавнего времени любила этот маленький городок всем сердцем. Но авария, лишившая жизни ее родителей, перевернула ее чувства с ног на голову, избавив девушку от всех ложных иллюзий. Она вернулась из Парижа, бросив учебу, и теперь вся ее жизнь вращалась лишь вокруг брата, который был ее единственным близким человеком во всем мире.

Себастьян был младше на тринадцать лет, и Ева могла бы поклясться, что не видела более доброго, милого ребенка, чем ее брат. Родители, соседи, да и она сама обожали маленького сорванца с каштановыми кудрями, одна улыбка которого могла, казалось, растопить самое черствое сердце. И даже то, что Себ с самого раннего детства страдал астмой, никак не влияло на его добрый нрав, и не мешало ему каждое утро улыбаться миру самой широкой улыбкой. И Ева дала себе слово, что сделает все от нее зависящее, чтобы жизнь ее брата была счастливой настолько, насколько это было возможно.

Камнем преткновения в исполнении ее задумки предсказуемо стали деньги. Их родители работали в местной школе, и те малые накопления, которых остались после них, растаяли в первые же месяцы возвращения Евы в Маноск. Она никогда не работала, посвящая свою жизнь лишь изучению живописи, но теперь выбора у девушки не было. Ее нежные акварели хоть и нравились туристам, но денег не приносили. И когда дочка месье Совери, неугомонная Мари, дразнящая Еву в детстве, предложила ей работу в баре, девушка ухватилась за нее, как за спасательный круг.

Работа была тяжелой, но вариантов у Евы не было. Со временем она привыкла, и даже начала находить свои прелести в шумных вечерах, громкой музыке, чужом веселье. За исключением редких случаев, когда подвыпившие мужчины начинали оказывать ей недвусмысленные знаки внимания, принимая ее улыбки за проявление симпатии.

Но то, что произошло сегодня вечером, было впервые. Прежде ей удавалось избегать ненужных знакомств, прячась в лабиринтах кухни, но в этот раз Еве не повезло. И девушке было страшно даже подумать о том, чем закончился бы сегодняшний вечер, не вмещайся в происходящее ее новый знакомый.

Элайджа. Ева прищурилась, чувствуя, как необычное имя мягко скользит на языке. Она видела его пару раз в баре, сидящем за старым роялем, но вряд ли запомнила бы его лицо, если бы не Мари, знатно приложившаяся к запасам отцовского коньяка, поведавшая ей по секрету о своих планах на темноглазого музыканта. В тот момент Еве стало его почти жаль. Мари была из той неудержимой породы людей, которые шли к намеченной цели, разрушая на своем пути любые препоны.

Вот только личное знакомство с предметом мечтаний дочки месье Совери заставило Еву пересмотреть свои выводы. Элайджа вовсе не показался ей человеком, которого можно было заставить сделать что-либо против его желания. От него исходила спокойная сила, которая пугала и… завораживала. И Ева на мгновение поняла причину столь рьяного интереса Мари к загадочному незнакомцу. Но эта мысль тут же была отброшена девушкой. Мужчины значились последним пунктом в списке ее приоритетов.

И все же Ева не могла отрицать того, что ее новый знакомый был, пожалуй, одним из самых красивых представителей сильного пола, которого ей довелось увидеть за свою жизнь. Особенно поражали его глубокие темные глаза, которые, казалось, могли легко прочитать чужие мысли. Впрочем, девушке удалось различить и его крепкую стройную фигуру, которая наверняка не оставалась без внимания дамочек вроде Мари, Еве же…