— Луковый суп!
— Только как у мамы у меня не получится, — предупредила брата Ева.
— Я уже привык к твоей стряпне, — невозмутимо отозвался мальчик, и, видя как лицо сестры пошло красными пятнами от злости, заливаясь смехом, убежал в гостиную.
— Ну, ты у меня дошутишься, — процедила девушка и принялась за готовку.
После ужина Себастьян отправился в свою комнату, и зашедшая туда, спустя несколько минут Ева, обнаружила, что ее брат крепко спит, обняв подушку.
Она улыбнулась, и отправилась в свою спальню. Но сон не шел. Ева крутилась с бока на бок, пытаясь устроиться удобнее, но мысли, не отпускающие ее после разговора с братом, никак не давали девушке уснуть.
Дело было не в старшеклассниках, обсуждающих ее прелести. Как раз на это Еве было абсолютно плевать. Но то обстоятельство, что она действительно не рассматривала даже возможность сближения с мужчинами, немного пугало.
Элайджа уехал, но жизнь продолжалась дальше. Ева должна была принять это, вычеркнуть его из своей памяти. И она знала лишь один способ это сделать.
Накинув на себя рубашку и джинсы, девушка очень тихо прошла к входной двери и исчезла за порогом, скрывшись в темноте ночного Маноска.
Очень быстро, почти переходя на бег, она шла к одинокому дому на краю коммуны, который пустовал уже не первый день. Но она должна была лично убедиться в этом. В том, что его нет, и не будет больше в ее жизни.
Дойдя до нужной улицы, Ева замедлила шаг, кусая губы. Одинокий дом темнел в нескольких шагах, и казался спящим. Но девушка знала, что он просто пуст. Вот только одного знания ей было недостаточно, и тяжело вздохнув, она решительно потянула за массивную ручку.
Прикрыв за собой дверь, Ева шагнула в темноту просторной гостиной. И горячие слезы наполнили ее глаза. Дом был пуст, но все в нем напоминало о его ушедшем хозяине.
Девушка поднялась по лестнице, распахнула дверь в спальню. Ту самую, где она лишилась невинности. Где впервые познала страсть. Здесь совсем ничего не изменилось. Даже легкий морской запах, смешанный с нотами цитруса до сих пор витал в воздухе. Чувствуя как последние силы, покидают ее измученное тело, Ева опустилась на широкую кровать, притягивая к себе подушку.
Она сама не заметила, как прикрыв глаза, погрузилась в беспокойный сон. Ей снилось, будто она шла по темному узкому коридору, тщетно пытаясь найти выход. Покатый потолок опускался все ниже, пока Ева не остановилась, замирая от страха. В темноте мелькнула тень, и девушка уже собралась закричать, но знакомый низкий голос, прозвучавший совсем рядом, прервал ее странное сновидение.
— Привет, птичка!
========== Часть 19 ==========
Элайджа приезжает с Маноск поздней ночью, и не смотря на то, что его сжигает желание увидеть Еву, он решает подождать с этим до утра. Вампир понимает, что ему придется вновь завоевывать доверие маленькой птички, и спешка в этом деле не лучший помощник. Но когда Элайджа, стоя на крыльце подаренного Еве дома, касается массивной ручки, он понимает, что что-то не так.
Запах сирени едва ощутим, но вампир идет по оставленному им следу пока не оказывается в спальне. Ева лежит на его постели, обняв подушку, подтянув к груди точеные бедра, и беспокойно спит.
На мгновение Элайджа замирает, не в силах сдвинуться с места, не сводя взгляда с напряженного лица погруженной в сон девушки. В комнате темно, но вампирское зрение позволяет различить тонкие черты ее прекрасного лица, дрожащие ресницы, припухшие губки.
И он делает первый шаг.
Ева начинает дрожать, будто боясь чего-то, и Элайджа спешит прервать ее кошмар, но единственные слова, что срываются в этот момент с его языка:
— Привет, птичка!
Девушка вздрагивает, распахивает мутные глаза, и несколько секунд смотрит прямо на него.
— Ты мне снишься? — хрипло выговаривает она и тянет ладонь к лицу мужчины.
И Элайджа не выдерживает. Он вихрем подается вперед, сгребая ее в охапку, накрывая нетерпеливым поцелуем приоткрытый ротик. Ева на мгновение замирает, чувствуя мужские губы на своих губах, но затем осознание происходящего накрывает ее горячей волной, и девушка пылко отвечает на ласку вампира. Их языки сплетаются в страстном танце, и руки Элайджи уже расстегивают мелкие пуговицы девичьей рубашки, обнажая часто вздымающуюся грудь.
Ева не сопротивляется, сама стягивает сорочку, отбрасывая ее в сторону. Она оказывается обнаженной до пояса, и вампир накрывает ладонями налитые груди, сводя их вместе. Он сжимает пальцами затвердевшие вершинки, мягко покручивая, и Ева кусает губы, едва сдерживая рвущийся с ее уст стон.
— Я так скучал по тебе, моя маленькая птичка, — шепчет Элайджа, глядя в расширившиеся от возбуждения черные глаза, — а ты?
— Мы можем поговорить позже? — выдыхает девушка, изгибая спину навстречу ласкающим ее рукам.
Вампир смеется, и приникает к нежной шее, оставляя на ней языком замысловатые узоры. Его губы скользят ниже, касаются тонких ключиц, накрывают напряженный сосок. Ева тихо стонет, когда Элайджа слегка прикусывает нежную вершинку, и ее ладони тянут вниз лацканы мужского пиджака, освобождают вампира от сорочки.
Они вновь сливаются в жарком поцелуе, пока их обнаженные до пояса тела соприкасаются — кожа к коже, и мужские пальцы расстегивают джинсы Евы, снимают их с девушки, на которой остаются лишь тонкие кружевные трусики.
— Я так хочу тебя, птичка, — глухо шепчет Элайджа, на мгновение отрываясь от пухлых губ, — ты позволишь мне любить тебя?
Ева лишь часто кивает, глядя прямо в почерневшие от желания глаза возлюбленного, и ее тонкие пальцы расстегивают мужской ремень, тянут вниз брюки, вместе с бельем.
Вампир смотрит на раскрасневшуюся девушку, сжимая в ладонях ее пылающее лицо, пока она совсем освобождает его от одежды. Ева нетерпеливо кусает губки, и Элайджа проходится кончиками пальцев по ее хрупким плечами, касается груди, плоского живота, пока мужская ладонь не скользит под резинку тонких трусиков.
Она совсем мокрая, и вампир, мягко поглаживает горячие складки, размазывая ее соки по пылающей промежности. Ева глухо стонет, и ее бедра едва заметно подаются навстречу мужским пальцам, что ласкают набухший комочек, между ее разведенных ножек.
— Прошу тебя, — выдыхает она, поднимая на Элайджу затуманенный взгляд.
— Ты такая нетерпеливая, моя птичка, — тонко улыбается вампир, не прекращая медленных движений в девичьих трусиках, — хотя, я, пожалуй, знаю, куда направить твой пыл.
Он придвигается к стенке кровати, откидываясь спиной на подушку, тянет Еву на себя, так, что она оказывается у него на коленях и разводит ее точеные бедра. Девушка прикусывает губу, смущенная откровенностью собственной позы, но в этот момент Элайджа срывает с нее влажные трусики, и головка каменного члена упирается прямо в набухшие от возбуждения складки кожи между длинных ножек. Вампир впивается поцелуем в пухлые губки раскрасневшейся девушки, и двумя пальцами скользит к тесное лоно, лаская тугие стенки.
Она все еще очень узкая, и вампир наслаждается тем, как Ева плавно двигает точеными бедрами, сама насаживаясь на его пальцы. Он сдвигает ее чуть ниже, прижимаясь членом к входу в истекающее соками лоно.
— Ты хочешь, моя птичка? — шепчет он прямо в припухшие от поцелуев губки, — ты такая тесная, что это сводит с ума. Я не хочу причинить тебе боли, будет лучше, если ты сама…
Не успевает он договорить, как Ева обхватывает основание его восставшей плоти и направляет ее в себя, слегка приподнимая бедра. Она медленно опускается на его член, привыкая к чувству наполненности, пока Элайджа поглаживает дрожащие бедра, едва сдерживая себя. Ему хочется податься вперед, заполнить ее целиком, но вместо этого, вампир сжимает налитые груди, пока Ева не вбирает в себя его член до основания, после чего начинает плавно двигаться, не сводя с возлюбленного затуманенного взора.
— Ты - моя, птичка, — шепчет он в маленькое ушко, когда Ева, обвивает руки вокруг его шеи, ускоряя темп, — только моя…
