Антон подошел к Марику. Тот обернулся.

— Ты чего сделал? — спросил Антон.

— Пульт отключил. Что, не знал? Все магазины оборудованы экстренным пультом, отключающим все, что привязано по сети.

Марик довольно лыбился. Вдруг он протянул руку к Антону и дотронулся пальцем до губы. От его прикосновения сердце подпрыгнуло к горлу, и Антон торопливо отстранился.

— Кровь, — сказал Марик. — Кровь, дорогуша…

Он вытер палец о рукав, обогнул ряд холодильников, подошел к парню, так и прикованному к одному из них, наклонился и стащил с него маску. Пацан оказался еще моложе, чем думал Антон. Легко будет расколоть и вытрясти из него информацию о подельниках.

— Как роботов приручил? — спросил Антон, одновременно набирая на браслете код вызова.

Пацан угрюмо молчал. В любой другой день Антон вытряс бы из него все, что нужно, прямо здесь. Но он был не в том положении, чтобы вести допрос. Дело патрульного — пресечь нарушение и обратиться к старшим.

— Никак он их не приручил, — вдруг раздраженно сказал Марик. — Неужели не ясно, что перепрограммирование роботов — задача не для малолетки. Узнай, кто владелец магазина, вызови менеджеров, опроси, кто копался в настройках. Кто поломал законы для домашних помощников. За это срок светит. Переоборудование робота в…

— Заткнись, а?

Марик захлопнул рот с видом оскорбленной невинности.

Впрочем, Антон все равно сделал так, как он сказал. Хотел пробурчать, что в наставлениях не нуждается, но засунул слова обратно в глотку. Вдруг показалось, что он и впрямь перегибает палку. Марик к нему в компаньоны не набивался, его назначили. При первой встрече он поначалу вел себя дружелюбно, а на грубость Антона отреагировал так, как и нужно было реагировать. Характер у него, правда, сученый, но тут уж ничего не поделаешь. А вел он себя в экстремальной ситуации блестяще. Догадался, как обезвредить роботов, сориентировался, чего требует протокол… Будь он стажером, Антон бы его похвалил. Но Марик был офицером Альянса, пусть даже и изгнанным в ряды простых полицейских, и странно было бы ожидать от него иных действий.

Остаток дня прошел спокойно. Пацана забрали в участок. Детективы, взявшие его дело, совершили пару звонков. Как Антон потом узнал, они уже к вечеру нашли остальных воришек. Грабители забрались в магазин, воспользовавшись прорехой в безопасности, и попросту хотели вынести побольше техники до открытия. Их мозгов хватило на обезвреживание камер, но едва ли они были способны управлять роботами. Инженеры приложили все усилия, чтобы человек не смог заставить домового выйти за рамки программы, а посему случайный человек не взломает программное обеспечение…

Вечером, поставив машину на стоянку и сдав Давиду ключи и оружие, Антон вместе с Мариком сел за отчеты. Он быстро вбил в форму все, что от него требовал Инспектор, и глянул на Марика. Тот сидел напротив и то и дело, недовольно кривя пухлые губы, касался виска и тер подушечкой пальца запекшуюся кровь.

— Сходи в медпункт, — не выдержал Антон.

— Вот еще. Тоже мне, травма.

— Будто ты похуже получал.

Марик поднял на него глаза.

— Да, получал. В отличие от тебя. Знаешь, почему я хотел попасть в Альянс, дорогуша, а не пошел проторенной дорожкой в полицию?

— Денег больше платят? — предположил Антон, пропустив мимо ушей порядком осточертевшую «дорогушу».

— Это была вторая причина. А первая — каждый в Альянсе сам по себе. Никто не принуждает работать в паре. Удобно, не правда ли?

Антон хмыкнул. Он уставился в упор на Марика, посмотрел в его наглые синющие глаза, спросил себя, чем он так провинился, что попал с этим человеком в пару. Хотел сказать что-нибудь гадкое, но вместо этого миролюбиво заметил:

— Ты хорошо сегодня держался.

Нужно налаживать дружеский контакт с напарником, попытался уговорить себя Антон. Пусть даже его напарник — ненормальный со шрамами на руках.

— Разумеется, я хорошо держался, — раздраженно сказал Марик. — Я держался бы еще лучше, если бы мне дали довести это дело до конца. Контроль над роботами с целью причинения вреда — отличная статья, за нее похвалили бы. Ты знаешь, что ими управляли дистанционно? Кто-то прикрывал этих мальчишек на случай, если нагрянут охранники или копы. Кто-то, обладающий незаурядным умом, но нуждающийся в деньгах и технике.

— Оставь это дело детективам, — посоветовал Антон. — До завтра.

Он отправил отчеты Инспектору и поднялся из-за стола. Марик исподлобья смотрел на него.

— Бумагомаратели, — пробурчал он и опустил глаза к планшету.

— Начинаю понимать, за что тебя из Альянса выгнали, — пробормотал Антон. — Они попросту устали от твоего ворчания, только и делаешь, что жалуешься и огрызаешься…

— А что, я любезничать с тобой должен? — вспылил Марик. Он порывисто отодвинул планшет, поднялся на ноги и, обойдя стол, встал почти вплотную к Антону. Почувствовав его дыхание на своей щеке, Антон упер ему руку в грудь и заставил отодвинуться подальше.

— Да в чем проблема? — повысил голос Антон. Марик смотрел на него с бешеной ненавистью. Вдруг до Антона дошло. Раз этот человек помнит кличку, которой наградил Антона еще в школе, то все остальное он подавно не забыл. — Слушай, Марик… я ведь над тобой никогда не издевался. Слова тебе не сказал, если только ты ко мне первым не лез. Так почему ты меня врагом считаешь?..

Марик разом потух, полуприкрыл глаза, отступил на шаг.

— Да, — спокойно сказал он, и длинные его ресницы взлетели вверх, глаза широко распахнулись. — Ты не издевался. Стоял рядом и смотрел, как меня гнобят другие. Браво, дорогуша, ты заслуживаешь почета и уважения.

Марик развернулся, бросил взгляд на планшет, словно что-то решая, и подхватил со спинки стула жилет.

— Черт тебя побери, истеричка, — не выдержал Антон, — мы же все были детьми!

— Так и я был ребенком! — Марик развернулся в мгновение ока, налетел и припечатал к стене одним движением. Уперев ладони в плечи Антону, он прошипел: — Я тоже был ребенком, и всем на это насрать. Облизывать тебя сугубо потому, что ты лично мне ни разу не врезал, я не собираюсь. Извинений, впрочем, тоже не жду, так что пошел ты…

Антон прищурился.

— Эй. Успокойся. Во-первых, везде камеры, и незачем мне на камеру мстить. Хочешь поговорить — вне участка, подеремся в слепой зоне. Во-вторых, прекрати меня трогать… руки убери, я сказал! — Антон закипал, чувствовал, как поднимается от сердца к голове что-то яростное, неконтролируемое, и лишь надеялся, что сам не отметелит Марика под бдительным взором камер. — Что тебе тогда нужно, раз не извинения? Хочешь и дальше вариться в собственной злости?

— У меня злости нет, — глухо ответил Марик и опустил руки. — Я слишком много прошел, чтобы все еще помнить, кто надо мной издевался.

Тогда я тебя не понимаю, подумал Антон. Марик медленно пошел прочь, надевая жилет. Планшет он так и оставил на столе. Антон заглянул в него, увидел недописанный отчет и пожал плечами. Не его проблема.

И уж тем более истерики Марика его никак не должны волновать.

Так почему совесть саднит, как содранная кожа?..

*

Марик пролетел стрелой по коридору, распахнул дверь, даже не подумав постучать, и сразу же взял из угла стул, потому что стоять перед развалившимся в кресле Оливером он не собирался. Оливер голову поднял, как только открылась дверь, и одними глазами следил, как Марик, взбудораженный, все еще давящий в себе гнев, наличие которого так убедительно отрицал, садится напротив.

— Ну? — спросил Оливер, уставившись на него.

Марик хотел высказать все, что думает о полицейской системе и кипе отчетов, но осекся. Он все время забывал, как Оливер любит свою работу: настолько, что отдает себя ей целиком, в каждую буковку вчитывается, скрупулезно изучает все, что его подчиненные делают. Душит их своим вниманием, а потом обижается — и чего это они недовольны, что он за спиной у них стоит и наблюдает?.. Марику порой казалось, что он может отвлечь Оливера от работы, а потом он понял, что сам себя обманывает. И по ночам Оливер заходил со смарта в сеть участка, чтобы проверить, как его ребята несут службу.