В последний миг, когда уже решил, что все кончено, упал грудью на твердый пол и тут же пополз вперед. Оказавшись целиком на устойчивом, усеянном осколками полу, Марик перевернулся на спину. Раздался грохот и сразу же визг сигнализации. Марик закрыл глаза. Дерьмо. Он проворонил преступника и сбросил на людей экар. Ему конец.

— Эээ… господин?.. — раздался издалека голос.

Марик приподнялся на локтях, оглянулся. У дальней двери застыли люди с ужасом на лицах, все в хорошеньких чистых костюмчиках.

— Офицер, а не господин, — хрипло сказал Марик. — Вызовите Аль… седьмой участок…

Он вновь закрыл глаза. На долю секунды ему померещилось, словно он опять в Альянсе.

Уже через минуту он разговаривал с Оливером. Тот еще не кричал, но и о самочувствии не спрашивал. Сказал, что внизу никого не было, площадь перед Зеркальным Зданием всегда, к счастью, пустует, но это исключительная удача… Оливер явно с трудом сдерживал поток обвинений. Зеркального Здания ему не было жалко. Его построили на месте старой квартиры Оливера и представили как образчик современной архитектуры, на деле же зеркало слепило во все стороны, и именно поэтому люди избегали днем ходить возле него — в глаза било словно ножом, ослепнуть недолго. Бедные работники Зеркального… Мало того, что каждый день сюда должны являться, так еще в них влетел увлекшийся коп…

Марик постепенно, медленно осознавал, что едва не угробил десятки человек. Ему попросту повезло. Повезло, что преступник повернул именно здесь — не раньше и не позже, а здесь.

До участка он добрался через полчаса. Патрульных в разгромленное здание вызвал Оливер, и Марик, всячески избегая их, постарался убраться как можно скорее. Его все равно преследовали взгляды, но, по крайней мере, никто не орал и не возмущался. Отвыкли люди бранить полицейских… даже если полицейские так плохи, как он. Нога ныла, еще больше ныли ушибленные зубы. Пока таксист вез его к участку, Марик окончательно пришел в себя. Он делал то, что должен был, все обошлось — подумаешь, выбитое стекло… Понимал, что врет себе, чтобы не впасть в прострацию и самобичевание.

В офисе его ждали. Детективы вышли из кабинетов, чтобы на него посмотреть, и их укоряющие взгляды окончательно обозлили Марика. Он остановился в дверях.

— Догнали его? — спросил он.

— Только тебя с твоим фейерверком, — резко ответила Лазарро.

Марик испытал страстное желание врезать ей по самодовольному лицу.

— Почему? — рявкнул он. — У каждого на радаре он был! Почему вы все сидели на жопе вместо того, чтобы догнать его и скрутить? — Он обвел детективов взглядом. Ответом ему было угрюмое молчание. — Первое, — зазвенел он, — засечь экар, второе — прогнать его по базе, одновременно высылая группу захвата… у вас целый этаж оперативников сверху сидит, почему никто их не задействовал?! Из-за вашей безвольности, безынициативности…

— Марий, — раздался резкий оклик. — Не смей приказывать моим людям. Ко мне, живо.

Все как-то разом расступились, выстроились, как почетный караул, и он прошел мимо людей к кабинету Оливера. Тот был бледен, неприкрыто зол, и таким его Марик еще не видел.

— Кто стрелял в наш экар, выяснили? — бросил Марик.

— Иди в кабинет! — заорал Оливер. — Если забыл, ты мне подчиняешься! Еще слово — я тебя под трибунал собственными руками брошу, а язык твой тебе в жопу засуну!

Кажется, Марик зря одобрял манеру Оливера общаться… когда тебя прилюдно унижают, то и вправду хочется, чтобы в организации существовала иерархия и вежливость, пусть даже в ущерб всему остальному. Марик зашел к нему в кабинет и сел.

— Встань, — выплюнул Оливер. — Встань и объяснись, черт тебя побери. Объясни, что ты творишь.

— Олли…

— Не Олли! — опять заорал он в ответ, обошел стол кругом, рухнул в кресло и запустил пальцы в голову. — Я тебе не Олли. Не в этих стенах. Марик, ты… — он задохнулся и зажмурился.

— Олли, — повторил Марик и склонился к нему ближе. — Это мои методы. Извини. Я на результат работаю. У меня бы получилось его протаранить и поймать, если бы…

— Если бы ты сверхчеловеком был! — взвизгнул Оливер, распахнул глаза и уставился на него. — Ты на шестьсот гнал, ты хоть понимаешь это? Без экрана! Это не то что запрещено всеми правилами… это невозможно, Марик! Это самоубийство! А Антон? Ты ему выпрыгнуть сказал!

— Я волновался за него, — попытался защититься Марик, но беснующийся Оливер уже не слушал его. Он вскочил и принялся бегать по кабинету.

— Ты не в Альянсе, у тебя карт-бланша на погромы нет! Ты хоть понимаешь, что там ты мог хоть в упор гражданских расстреливать, и тебе бы слова не сказали, а здесь так нельзя! Мы — не любимчики Министра, к счастью, к счастью, Марик, иначе бы… — Оливер задохнулся. — У меня сейчас двое ребят опрашивают людей, которых ты едва не задавил, просят их подписать бумаги, что они претензий не имеют! Вешают им лапшу на уши, чтобы они тебя не сгнобили! За что ты меня так ненавидишь, а? — вдруг подлетел Оливер к нему и, вцепившись в плечо, склонился так близко, что едва не стукнулся с ним лбами. — Зачем мой участок с дерьмом смешать пытаешься? Я… как я жалею! — рявкнул он, пружиной выпрямился и вскинул глаза к потолку. — Как жалею, что тебя к себе взял. Что вообще с тобой познакомился, ты!.. — он опять не нашел нужного слова.

— Ну, мудак я, может, — с сомнением сказал Марик.

— Совершенно точно мудак, — с жаром подхватил Оливер. — Раскокал мне экар, раскокал Зеркальное, чудом никого не убил…

— Я бы экар не раскокал, если бы экран работал. Выяснил, кто стрелял? Кто все сенсоры отбил?

— Да никто не стрелял! — закричал Оливер, прошагал к двери, вернулся обратно и плюхнулся в кресло. — Никто не стрелял! Они перегорели! Перегорели, Марик, потому что ты перегрузил машину! Нельзя на ней так гонять!

— Как это нельзя? — поразился Марик. — Предельная скорость — шестьсот, я за нее не выходил…

Оливер застонал. Марик, подозревая худшее, спросил:

— Они техобслуживание-то прошли?

— Прошли! — взвыл Оливер. — Только все равно им уже десять лет! Десять, ты слышишь меня? А знаешь, почему? — зашипел он. — Потому что все финансирование на твой треклятый Альянс идет! Все на Альянс! А ты мне автопарк гробишь. Иди. Уйди с глаз долой.

— Олли…

— Вон! — заорал Оливер.

Марик посмотрел на него, понял, что сейчас говорить бесполезно, и молча вышел из кабинета. Детективы так и стояли, ловили каждое слово, даже парочка оперативников прибежала и топталась у двери на лестницу.

— Ну? — мрачно спросил Марик. — Все слышали?

Кто-то хихикнул, и люди стали расходиться. Марик провел ладонью по подбородку, но так и не смог стереть засохшую кровь. В коридоре остался один человек — Антон. Он осмотрел Марика с головы до ног, развернулся и пошел к лифту.

Марик догнал его и схватил за плечо. На запястье чересчур быстро оказались пальцы, стрельнула боль от правильного захвата, и Антон сбросил его руку.

— А тебя я чем обидел? — воскликнул Марик. — Ладно Инспектор, но…

— Слушай, я, может, не элитный кусок дерьма, но помыкать собой не дам, — рубанул Антон.

— Ты о чем? — тихо спросил Марик.

— Самовыпилиться решил? Похвально. Так бы и сказал. Впрочем, нет, чего со мной советоваться? — Антон себя накручивал, смотрел на него зло. — Только ты забыл, что я не у тебя в подчинении. Мы напарники. Напарники советуются между собой и держатся на равных. А ты врешь мне.

Марик устало закрыл глаза.

— Антон, прекрати. Мне не до этого сейчас. Я действительно знаю лучше, — он открыл глаза. — Времени объяснять тебе и уговаривать не было. Я сделал выбор.

— Ага, здание разнес на хер, — хмыкнул Антон. — Не трогай меня, — предупреждающе сказал он, стоило Марик потянуться к нему. — Не трогай, — повторил он и стал спускаться по лестнице.

Марик проводил его взглядом. Заболело все и сразу. Особенно сердце заныло.

*

Он поиграл с Лучиком, тот в ответ укусил его за ладонь. Не привыкать, подумал Антон и заклеил мякоть ладони пластырем. У него никак не шла из головы сцена: он прыгает, проклиная все на свете, в никуда, цепляется за хлипкую, как сопля, пожарную лестницу, поворачивает голову — а Марика уже нет, он на скорости света несется вперед, и шансов, что он выберется из экара, никаких.