— Я скоро вернусь, дождись меня, хорошо? — Марик посмотрел Антону в глаза.

— Я тебя сегодня уже один раз не дождался, — съязвил Антон.

Марик коснулся его гладко выбритой щеки кончиками пальцев, развернулся и быстро пошел за Оливером. Он тотчас сядет в такси, как только выйдет, нужно успеть… Он догнал его на последней ступеньке крыльца и окликнул. Оливер обернулся, сразу же заговорил:

— Марик, нет. Они ничего мне не сказали. Из Альянса позвонили сразу же после тебя и забрали дело.

— Олли, я не за этим.

— А за чем же? — хмыкнул Оливер. Марик остановился на одной ступеньке рядом с ним. — Для чего тебе еще могла понадобиться моя скромная персона?

— С днем рождения. Поздравляю.

— А где же подарок? — ретиво осведомился Оливер.

Марик развел руками. Оливер провел ладонью по волосам, но ветер опять поставил их дыбом. Шагнув к Марику, Оливер положил руку ему на шею, притянул к себе и поцеловал в губы.

— Спасибо, — сказал он, отстранившись.

Он оглянулся себе за плечо, вновь посмотрел на обалдевшего Марика и, махнув ему, пошел к такси.

Значит, Альянс забрал дело… Марик поднялся обратно к дверям ресторана. Все правильно. Киберпреступления — прерогатива высших структур, а не полиции. У него все же есть повод, чтобы продолжить работу патрульным. Есть повод вставать по утрам, а порой и по ночам, и заставлять себя выцарапывать себе место в этой жизни вопреки всему.

========== 5 ==========

Возвращение в ранг детектива состоялось спустя три месяца после низвержения до патрульного. Инспектор обставил действо в его понимании со всей торжественностью: заставил всех присутствующих в офисе (таковых оказалось целых двенадцать человек) собраться в своей приемной, навесил на лицо улыбку и заявил, что их крайне продуктивный патрульный, стреляющий метко и работающий жестко, снова стал самим собой. Антон скромно кивнул и протянул Инспектору руку. Чистая формальность: ранг браслетов был переведен еще вчера. Рядом стоял со скучающим лицом Марик, никак не отреагировавший на повышение. Инспектор пожал руку и ему. Он с улыбкой сказал:

— Негоже с вашими талантами, Марий, пончики жрать в машине целыми днями, еще растолстеете и перестанете быть украшением нашего участка…

Марик состроил кислую физиономию в ответ.

— Ну, — бодро сказал Инспектор, — принимайте у коллег работу, все они уже получили инструкции… Давайте-давайте, выходите, у меня еще куча дел. Марий, — окликнул он, — вы довольны, что остались с нами?

Марик, остановившись в дверях, обернулся и ответил:

— Отчасти. Мой запрос на новое постельное белье в общежитии все еще в силе.

— Мой отказ тоже все еще в силе, — жизнерадостно сказал Инспектор, плюхнулся в кресло и помахал рукой, чтобы все скорее утекали.

Антон коснулся спины Марика, подгоняя его.

— Постельное белье?

— А что такого? Ты же сам жил в блоке и знаешь, какие скверные там простыни.

— Хочешь, я тебе свои отдам?

— Лучше из дома собственные заберу…

— Хватит ворковать, — вмешалась в разговор Лазарро. Она словно нарастила еще больше мышц за последние месяцы, и лицо стало еще более бронзовым. Антон тяжело посмотрел на нее. — Я отдам вам несколько висяков. Каково начинать все с нуля, а?

— Каково подставлять своего напарника? — вопросил Марик. — Каково проебывать одно дело за другим? Рада, что спихнешь их на нас?

Лазарро опешила.

— За языком следи, — выплюнула она. Пальцы ее сжались в кулак. — Думаешь, мальчику из Альянса все можно? — прошипела она, приблизив лицо к Марику.

Тот безмятежно смотрел на нее, хотя Лазарро была хороша в гневе, и редкий человек выдерживал ее угрозы с таким спокойствием.

— Висяки свои давай, — сказал Марик. — И чтоб я больше тебя не видел.

У Лазарро было достаточно выдержки и воспитания, чтобы молча удалиться. Но Антон все равно уловил, с каким трудом она сдержалась, чтобы не закончить разговор точным ударом в лицо.

— Это ведь твой первый разговор с ней за все время? — вполголоса спросил Антон, провожая Лазарро, порывисто шагавшую по коридору.

— И последний, — процедил Марик.

— Хорошо. Больше не доводи ее, а то царапаетесь, как две кошки помойные…

— А тебе не хотелось ей ответить? — зло спросил Марик. — Пошли за висяками. Подлая баба.

Антон пожал плечами. Он уже давно отпустил гнев, перестал скрипеть зубами при виде Лазарро. При Марике лишь один раз обмолвился о ней, когда рассказывал, почему его в патрульные понизили. А он запомнил и затаился, как змея, чтобы укусить в самый неожиданный момент. Это уже даже не раздражает, наоборот — умиляет.

Лазарро с новым партнером заняла тот кабинет, в котором они раньше сидели с Антоном; им с Мариком достался аквариум рядом с лестницей. Первым делом они сдвинули к середине два стола, составив из них один, широкий. Потом Марик поднял занавеску, впустив в аквариум свет из высокого, но узкого окна. Пейзаж был убогий: дома и мусорные баки.

— Жаль, — вздохнул Марик. — Я надеялся, что можно будет смотреть, как копы в баскетбол играют.

— Ты же не любишь баскетбол.

— Да, но я люблю высоких и плечистых мужчин без маек, дорогой, — ответил Марик и отошел от окна.

Антон поставил на стол свою кружку с отколотым краем. Марик, скривившись, выставил изящную чашечку из тонкого фарфора. Пижон…

— Теперь пойдем за делами, — объявил Марик.

До вечера они сортировали преступления разной степени давности, распечатывали некоторые из них, показавшиеся хоть в какой-то степени перспективными, и больше симулировали активную деятельность, чем настраивались на рабочий лад.

Позавчера они скатались в последнюю ночную смену, выпили на рассвете кофе, прислонившись к капоту машины, и оштрафовали подростка за нарушение комендантского часа. Хотя было уже без пяти шесть, и можно было отпустить парня и дальше идти по его, несомненно, важным делам.

Нормированный рабочий день, всего-то восемь часов, и не за рулем, а на удобном стуле, показался коротким. Марик отметил пять вечера в табеле, потянулся и сказал:

— Странное дело. Работа уже закончилась, а я все еще полон сил.

Он откинулся на спинку кресла и уставился на Антона из-под полуприкрытых век. Антон любовался им — наконец-то не в жилете патрульного, а в брючном костюме, и рубашка — небесно-голубая — подчеркивала его синие глаза. Пиджак Марик снял еще до обеда. Рубашка так тесно обхватывала его тело, что хотелось немедленно освободить его от давления ткани.

— Тоже, — коротко ответил Антон. — Нам нужно отпраздновать назначение.

— Приглашаешь? — приподнял Марик бровь.

— И даже угощаю. Так что?

— Разумеется, да, — повеселел Марик и быстро соскочил со стула, перебросил пиджак через локоть и призывно посмотрел на Антона. — Куда же ты меня поведешь?

Антон привел его в любимый бар. Не из-за атмосферы, не из-за цен или качества выпивки; просто он был рядом с участком, и поначалу не было ни времени, ни желания искать другие заведения, тем более что с переездом из родного города у него не осталось друзей. Их заменили коллеги, и ко многим он всерьез привязался, но так и остался в общем и целом одинок — никогда не было человека, с которым он мог бы поделиться самым личным. Были женщины, и порой по ночам он им что-то рассказывал, а сам думал: Лайла могла бы его понять. Лайла была его любовью и другом. И даже когда ему говорили, что она, уехав в колледж, стала изменять ему, он злился, порывался приехать к ней и устроить гадкий, грязный скандал, но продолжал тосковать по ней так, что сердце сжималось. Постепенно он забыл ее, перестал скучать и жалеть, но ясно отдавал себе отчет: никого ближе Лайлы у него так и не появилось. О смерти родителей он рассказал только психологу в участке. И еще Марику — выболтал в порыве откровенности и странного, иррационального доверия.

Только сев за барную стойку, Антон вспомнил, что Марик не пьет. Он хотел было предложить сменить заведение, но Марик уселся на высокий стул и сказал бармену: