Антон взглянул на часы, дождался, пока настанет семь часов, и пошел сдавать оружие.

*

Сайт Альянса был лишен какой-либо информации о раскрытых делах, на портале Суда не было ни слова о приведенном в исполнение приговоре. Марик вводил имя Спилеца в разных вариациях, искал, искал, но находил лишь прекрасно известные ему сводки из новостей. Но нигде не было и слова, что его помиловали. Или что он сбежал.

А почерк был точно его. Втереться к жертве в доверие, вести с ней разговор, параллельно подбирая пароль к ее локальной сети, а затем — подключиться сразу ко всем приборам ее дома. Самое простое, это, конечно же, костюм дополненной реальности. Особенно старой модификации, как у сегодняшней жертвы. У них запросто отключаются предохранители, и если душить жертву в виртуальности, то костюм, ничего не подозревая, станет смыкаться на ее шее, словно так и должно быть, словно она должна прочувствовать виртуальную смерть в действительности… Марик бросил планшет на кровать, прошелся по комнате. От нервного возбуждения трясло. Он посмотрел на время, выругался. Слишком рано, чтобы звонить кому-то из старых друзей. Он сходил на кухню, заставил себя поесть, заставил себя принять душ. Все в нем дрожало от возбуждения. Нужно действовать, нужно обязательно что-то делать. Спилец сбежал. Спилец на свободе. Разве он так долго ловил его, чтобы недоумки из Альянса упустили? Но как? Марик подписал приказ о смертельной инъекции, и его привели бы в исполнение в ближайшие три месяца… Он ушел из Альянса раньше, чем это сделали, но никто не стал бы оспаривать его решение, подтвержденное десятками коллег. Быть того не может, чтобы Спилеца отпустили…

Марик заставил себя лечь в постель и отдышаться. Спокойствия хватило ровно на пару минут. Он взял смарт и вызвал Мишеля. Долго считал гудки. Уже решил, что зря звонит, но в трубке послышался бодрый голос:

— Марий! Давно не было о вас слышно!

— Здравствуй, Мишель. Спилецу сделали инъекцию? — выпалил он, забыв, что сначала хотел сказать что-нибудь вежливое, словно звонит не по делу, а просто соскучился.

— Вот так, сразу быка за рога? — Мишель засмеялся. — Как вы, Марий? Вас… ммм… не продвинули по службе?

— Мишель, ответьте на вопрос, — прозвенел Марик. — Вы… нет, меня не продвинули, конечно же, и лучше бы Альянсу поторопиться с моим восстановлением, но это все сейчас не имеет значения. Спилец мертв? Он в тюрьме? Он ведь не сбежал?

Мишель помолчал. Марик слышал его дыхание.

— Марий… вы ведь понимаете, что я не могу вам ничего сказать. Это гостайна.

— Но мне-то можете сообщить! — вспылив, Марик рывком сел на кровати. — Я его посадил, Мишель, я имею право знать. Мне нужен простой ответ. Да или нет. — На том конце провода царило молчание, и Марик взмолился: — Мишель, вы же моим наставником были, мы же друзья…

— Вы просите всерьез? — удивился Мишель. — Марий, вы мне всегда нравились, и я до сих пор считаю вас своим учеником, но правила есть правила, и вы это знаете не хуже меня… Простите. Я ничего не могу сказать.

Беззвучно зарычав, Марик выдохнул. Выровнял голос и сказал:

— Да. Понимаю. Извините. У вас все хорошо?

— Более чем, — ровно ответил Мишель. Тепло ушло из его голоса.

— Всего вам доброго…

Марик отключился. Сжал в кулаке смарт, прикусил губу. К черту все. Он набрал другой номер.

— Олли…

— Я видел, — мгновенно отреагировал Оливер. — И делаю все, что могу.

— Ты же не выслушал! — вскипел Марик. — Мне нужно узнать…

— Марик, я все видел, — повторил Оливер. — Я знаю, о чем ты хочешь попросить. Спилец. Да? Я ведь о нем знаю только по твоим словам. У меня нет выхода на Альянс, а из них хер что выбьешь. Ты сам мне ничего не рассказывал, даже когда я тебя весьма неплохо трахал, да, помнишь ведь?

— Олли, дай мне сказать!

— Ладно. Говори.

Марик закрыл глаза.

— Я сейчас приду к тебе. Мне нужно знать, что случилось со Спилецом после моего увольнения. Что нароют ваши детективы. Я могу помочь.

— Нет, — твердо сказал Оливер. — Ты сейчас выпьешь снотворное и ляжешь спать. Я прилюдно погрожу кулаком и пообещаю высечь тебя за то, что ты покинул рабочее место. Ты за два часа до конца смены ушел! Я бы и вправду отшлепал тебя, как мальчишку, если бы не знал, что тебе это понравится, — возмутился Оливер. — И после этого я вплотную займусь твоей потерпевшей. Слышишь? Ты мне веришь? Я под собственный контроль возьму это дело. Попытаюсь узнать что-нибудь в Альянсе, но ничего не обещаю. Марик?

— Я здесь, — тихо ответил Марик. Ему разом стало холодно, словно горячая волна возбуждения резко отхлынула, и ступни превратились в лед, и голова стала тяжелой. — Я верю, Олли.

— Вот и хорошо. Включи видео.

— Не хочу.

— Включи, я должен посмотреть на тебя. Приказываю.

Фыркнув, Марик вытянул перед собой руку со смартом. На экране появилось озабоченное лицо Оливера, между бровей — складка.

— Хреново выглядишь, хотя когда-то я всерьез считал, что голым ты неотразим, — заявил он. — Выспись. Надень вечером чистую рубашку и приходи в ресторан меня чествовать. До вечера.

Он прервал звонок. Марик запустил руку в волосы. Да, а с днем рождения-то и забыл поздравить… Он закрыл глаза. И вправду, стоит выпить что-нибудь и поспать часов шесть. Все равно никто не даст расследовать ему это дело. Только бы узнать, на свободе Спилец или лежит прахом в урне…

Он забрался под одеяло. С тоской вспомнил шелковые простыни. Больше всего в жизни он любил белое постельное белье, но здесь, в общежитие, белье было каким угодно, но не чисто-белым. Пора уже обживать комнату и привозить свои вещи… А он положил в шкаф предметы первой необходимости и решил, что на первое время этого достаточно. Он ведь надолго в полиции. Может, даже на всю жизнь. Мишель, его наставник, его старший, ясно показал, что к уволенным из Альянса он не питает теплых чувств. Вот и верь после этого, что учитель не может предать своего ученика. И никто не собирается восстанавливать доброе имя Марика. А его самого и близко не подпустят к архивам, где хранится информация о его послужном списке. Что же получается, он теперь и на войне не был? И шрамы получил где-то во дворе, а не на фронте, сражаясь с дикими? Ему стало горько. Он поднялся с кровати, выпил половину снотворной таблетки и снова лег. Как ни кичись своей отчаянной храбростью и умом, факт остается фактом: он все тот же ранимый мальчишка, который рыдал по ночам от обиды и злости на травивших его одноклассников.

Сон и вправду помог. Проснувшись, Марик выпил стакана три воды (от лекарств всегда пробивало на жажду) и понял, что у него есть еще час, чтобы погулять в виртуальной реальности. Может, он наткнется на Спилеца или упоминания о нем. В конце концов, он именно так на него в первый раз и вышел. Составил психологический портрет, отследил, где он бывает… Завязал диалог и получил первую ниточку, чтобы выйти на него. Значит, стоит попробовать сделать то же самое.

Для выхода в дополненную реальность у него ничего не было. Во время учебы в спецтехе он забыл, как проводил время в виртуальности, а потом стало попросту неинтересно, острых ощущений хватало и в жизни. Многие ходили в Сеть искать удовольствия, но Марика не привлекал воображаемый секс. Весь интерес был в живом партнере и его реакции на соблазнение, виртуальность же лишала этого. И пока часть его знакомых хвасталась, что приобрела новый опыт в борделе, Марик представлял их дергающиеся тела, обтянутые костюмом. Было забавно.

Он потянулся было к домашней одежде, но вспомнил, что вечером нужно идти в ресторан. Нашел синюю рубашку, надел ее, покрутился перед зеркалом. Добавил серебристые запонки. Теперь брюки, а туфли, туфли он наденет непосредственно перед выходом. Сунув ноги в разношенные кеды, он вышел из комнаты и пошел по коридору в поисках обитаемой квартиры. На пятой двери ему улыбнулась удача, хозяин был дома, и Марик позвонил в дверь.

Кто там живет? А, какая разница…