Он, похоже, хотел сказать что-то еще, но к ним приблизился один из парней, занимавшихся в зале. Тоже патрульный, вспомнил Марик, светловолосый, с причудливо выбритыми висками. Имя так и не обнаружил в памяти.

— Перчатки не нашел? — приветливо спросил он. — Вон они висят.

— Отвали, — огрызнулся Марик, надевая майку.

— Чего я сказал-то? — оскорбился светловолосый.

— Оставь его, ладно? — быстро проговорил Антон.

Светловолосый смерил его взглядом.

— Или занимайтесь, или идите в другое место болтать.

Марик отошел от груши. Антон — за ним.

— А Коннор-то чем провинился? — укорил Антон. — Он тебя с дорожки не сбрасывал.

Ах, вот как его зовут. Впрочем, неважно. Имя скоро выветрится из головы.

— Или ты по привычке? — продолжил Антон.

Марик развернулся.

— Жизни меня будешь учить, лапуля? Так вот, имей в виду: поздно. Меня уже ничему не научишь.

Антон посмотрел на него. Хмыкнул, опустил глаза.

— Ну да. Не сомневаюсь. До завтра?

Марик пожал плечами. Он словно с разными людьми говорил сегодня: утром, в электре, когда Антон извинился, и сейчас, в зале. Нет, Антон был все тем же, что и ночью, что и задолго до того. А Марик — не мог найти себя, не мог выбрать, кто же он. Где его настоящее.

Наверно, там, в Альянсе. Он был самим собой в спецтехе и на службе, потому что не от кого и незачем было себя скрывать. А рядом с Антоном, осколком школьной, толком не забытой жизни, он не расслаблялся. Стоило забыться — и он впадал в ступор, не знал, как повести себя. Привык ждать удара. Привык защищаться.

А здесь — здесь я никогда не стану своим, понял он. Нужно сразу уходить, пока не привязался.

Нет, кому он врет… Привязался, конечно. К Антону. К Оливеру. Приятно находиться рядом с теми, кто тебе, как минимум, симпатичен. Неважно, куда он уйдет, но больше нигде не будет людей, которых он любит.

*

Дни катились один за другим. Когда Инспектор обещал вернуть его в ранг детектива? Антон уже не помнил. Даже не был уверен, что Инспектор ему что-то обещал. Более того, он не хотел свыкаться с новым напарником. Было интересно дергать Марика за ниточки, за его оголенные нервы, и усмирять, успокаивать. Уговаривать не быть букой. Марик будто бы поддавался, становился в его руках мягче, и уже не огрызался на всех подряд, хотя реноме засранца среди коллег заработал. Чего еще ожидать, если на «Привет» он в лучшем случае отвечает «Ага», а чаще всего отворачивается и делает вид, что никого не видит…

Антон включил фары. Он никогда не любил дежурить по ночам. Сбивался ритм сна и бодрствования, а за прошедшие пару месяцев он окончательно разучился нормально засыпать. По ночам лежал и таращился в потолок, а днями зевал, мог отключиться на пару часов после обеда, но этого было недостаточно, чтобы как следует отдохнуть.

— Мы можем взять неделю отпуска, — заметил Марик, пока Антон зевал с полной самоотдачей.

— Вот еще…

Марик вытащил из подставки стакан кофе и протянул его Антону.

— Пересаживайся. Я поведу.

— Не пущу я тебя за руль, — привычно ответил Антон.

Марик ухмыльнулся. Эту игру они затеяли давно. Антон всячески отстаивал свое право быть водителем, Марик требовал пустить его за руль. В итоге он своего всегда добивался: обвинениями или похвалой, уговорами или угрозами. На этот раз он пребывал в хорошем настроении, потому что миролюбиво сказал:

— Ненадолго, дорогой. Ты можешь подремать минут пятнадцать.

Он хлебнул кофе, так и не дождавшись, пока Антон возьмет стакан.

— Я спою тебе колыбельную, хочешь? Правда, говорят, у меня противный голос, да и петь я умею только фальцетом…

— От твоей болтовни я уже засыпаю, — закатил глаза Антон. — Ладно. Пересаживайся.

Он припарковался у бордюра. Марик выпорхнул из машины, обошел ее кругом и открыл дверь Антона.

— Выбирайся, — потребовал он.

Антон глянул на него снизу вверх. Привык за последнее время к его фигуре, так привык, что узнает ее в многотысячной толпе. Марик протянул ему руку, и Антон сжал его узкую ладонь. Силой Марик обделен не был, дернул бы — и Антон свалился на асфальт. Как-то раз Марик уже ненароком приложил его лбом о дверь… Памятуя об этом, Антон быстро выбрался сам, нехотя отпустил нежную, словно шелковая перчатка, руку Марика и занял пассажирское кресло.

Чего скрывать — Марик управлялся с машиной гораздо лучше него, мог влезть в любой, самый узкий просвет, выжимал из двигателя все до капли. Но кататься с ним Антон терпеть не мог, слишком быстро и безрассудно. Марик коснулся педали, и машина мгновенно стартовала от бордюра. Пронеслись вывески, фонари. Запиликал радар, предупреждая, что на дороге поблизости такой же лихач, и Марик, небрежно включив автопилот, с браслета отправил предупреждение водителю и сразу же, не дожидаясь реакции, штраф и принудительное ограничение скорости. Поравнявшись с машиной, сбавившей ход, Марик глянул на водителя, усмехнулся и снова сбросил управление на себя. Антон только успел взять кофе из подставки.

Ночь тянулась неспешно, разговоры не клеились, да и не нужны были. Марик, вдоволь налетавшись по дорогам, сбавил скорость и медленно полз по крайней полосе, разглядывая редких прохожих. Пару раз поступали вызовы, но их перехватывали патрульные, бывшие ближе к местам происшествия.

— Слушай, — заговорил Антон, — завтра день рождения Инспектора…

— В курсе. Я тоже приглашение получил.

— И?

Марик искоса посмотрел на него.

— Явка добровольно-принудительная, разве нет? Все придем в ресторан и будем голодными глазами смотреть на фуршетный стол, пока Инспектор разглагольствует. Похлопаем ему. Порадуем мужика своими кислыми лицами.

— Встретимся перед рестораном? — вполголоса спросил Антон. Был уверен, что Марик фыркнет, что он не маленький и не стесняется зайти в ресторан в одиночку.

— Зачем?

— Просто так.

— Ты хочешь пригласить меня на свидание, но не хочешь платить за ужин? — заинтересовался Марик и жеманным тоном добавил: — Я разочарован, дорогу…

— Группа семь, свободны? — прервал его механический голос оператора. — Перекресток Браво и Весны, девяносто шесть, предположительно несчастный случай…

Звук смолк.

— Ну? — нетерпеливо спросил Марик, сворачивая в сторону перекрестку.

— Десятка ближе, — сказала оператор.

— Мы будем первыми, — процедил Марик и прибавил скорость.

Оператор, поколебавшись, ответила:

— Отдаю вызов вам.

— Что там? — спросил Антон.

— Включаю запись. — После шороха помех по машине разлился испуганный женский шепот: — Пожалуйста, он меня душит, я не могу больше… не пускает… — невидимка всхлипнула и надолго замолчала. Антон подумал, что это все, как вдруг она хрипло продолжила: — Я умру.

Марик пронесся по шоссе на предельной скорости, обогнул плетущийся грузовик и резко затормозил на перекрестке. Антон дернулся вперед, ремень безопасности впился в грудь, прижимая его к креслу. Отстегнув ремень, Марик выпрыгнул из машины, на ходу вытаскивая пистолет из кобуры. Хоть бы поинтересовался, что советует оператор… Чертыхнувшись, Антон побежал за ним. Он обогнал Марика, разблокировал дверь в многоэтажный дом и, активировав связь, спросил номер квартиры и этаж.

Марик уже вызвал лифт и зашел в него. Антон побежал по лестнице. Невысоко, всего шестой. Марик опередил его лишь на пару мгновений. Уже стоял возле двери, звонил и звучно говорил:

— Госпожа Белик, откройте, полиция…

Оператор бойко выдавала информацию о женщине: тридцать семь, юристка, живет одна, счета оплачивает загодя, сигнал подала один раз в два часа сорок четыре минуты (получается, семь минут назад), с тех пор не выходит на связь, сеть заблокирована…

— Да взломайте вы электронику! — рявкнул Марик. — Мне вас учить? Нужно выйти на ядро домовой системы, если не справитесь локально, отключайте все двери, криворучка…

Оператор ничего не ответила.

— Лара, вы должны открыть нам дверь, — подтвердил Антон оператору, с трудом удержавшись, чтобы не дать Марику по злому лицу кулаком. — Через программу…