– Как это «то же, что и здесь»? – возмущённо передёрнула девушка. – Хочешь сказать, что ты модой вообще не интересуешься? Совсем-совсем?

– Совсем, – в извиняющемся жесте развела руки.

Думала, на этом тема исчерпает себя, но нет, Тильда уверенно произнесла:

– Разберёмся.

И мне от её решимости стало немного не по себе – с чем это она разбираться собралась?

Мы обогнули основное здание, прошли мимо неогороженного стадиона, оборудованного старенькими снарядами и очень слабым защитным полем, свернули к теплицам с запотевшими стенами и через высокую калитку покинули учебное заведение. Узкая тропинка, извиваясь между пушистыми кустарниками, уходила вниз по отвесному склону. Туда, где город укрылся от любопытных глаз между двух высоких гор с белоснежными шапками снега на вершинах.

Когда только приехала, после двух утомительных дней пути с вялым интересом осматривала улочки Монтайна, так что теперь с живым любопытством отмечала ровные ряды домов, высокие смотровые башни, остроконечные пики единственного на весь город храма, небольшой парк, выделяющийся белым пятном на фоне серых, коричневых и тёмно-зелёных крыш. Конечно, до красот столицы далеко, но, тем не менее, Монтайн обладал собственным шармом, присущим северным районам страны – маленькие арочные окна с искусственными колоннами и диковинными статуями животных; несуетливая размеренная жизнь; и воздух кристально чистый, так что даже кружится голова.

– Скучно у нас, – восхищение прервал тихий голос Тильды.

Обернулась – девушка недовольно морщилась, будто совсем не видела расстелившейся перед ней красоты. Набрала в грудь воздух, чтобы возмутиться, но передумала. До поступления в столичную академию я тоже считала, что солнечный Рэмот самое скучное место на свете, это потом, когда появилась возможность сравнить, научилась ценить его.

– Зато спокойно, – вновь окинула взглядом город и слабо улыбнулась.

Спокойно – очень точное слово. Мне совсем не помешает научиться спокойствию у этого городка.

Несмотря на расстояние, мы довольно быстро спустились по тропинке. Петляя между домами, оказались на торговой площади, где тишина и спокойствие канули в лету. Рядом с повозками, вагончиками, лавками толпились горожане – спорили, пытаясь сбить цену, охали, вздыхали, но шли на уступки и приобретали разномастные товары. Продавцы во всю зазывали новых покупателей, не скупясь на льстивые речи и восхваление своих изделий.

– Пойдём, вон там ткани, – Тильда схватила меня за руку, не дав разномастной толпе увлечь в другую сторону.

Пришлось пойти за ней.

– Вот, смотри, такой цвет мне идёт? – пока я озиралась по сторонам, девушка схватила первый попавшийся отрез полотна и приложила себе к лицу.

Не удержалась, хмыкнула:

– Ты хочешь шить из этого шляпку?

Тёмно-синий шёлк с ярко-жёлтыми разводами смотрелся комично. Будь это хоть тысячу раз модным, ни за что бы ни приобрела.

– Ну почему сразу шляпку? Мне кажется платье выйдет из него неплохое.

Отвечать ничего не стала, только закатила глаза. А потом заметила белоснежную ткань с вязью красных роз. Красиво…

– Возьми лучше эту, не прогадаешь, – подала девушке понравившийся отрез и отвернулась.

Мода – это не моё. Я всегда выбираю платья по принципу: не маркое, не броское, не дорогое и удобное. А все эти рюшечки-плюшечки считаю лишним.

Мой выбор Тильда оценила восхищенным «О!», а подошедший продавец – невысокий мужчина лет сорока с чёрными усами и хитрой улыбкой – одобрил:

– Замечательный выбор, очень модная расцветка в этом сезоне. В столице все красавицы так ходят.

– Во-о-от! – протянула девушка, счастливо хлопнув в ладоши. – А ты говорила, что ничего не знаешь.

Ха, я бы поспорила с утверждением и Тильды, и продавца, но не стала. Я увидела вагончик с многочисленными колбами, мензурками, пузырьками и бутылями.

– Я сейчас вернусь, – бросила через плечо.

Расталкивая прохожих, уверенно шла к своей цели, а когда оказалась рядом с привычными предметами – растерялась. Собственно, зачем мне всё это? Я же…

– Девушка, вам чем-то помочь? – худосочная женщина окинула меня оценивающим взглядом, скривила губы в улыбке, видимо посчитав меня просто зевакой, а не покупательницей.

И что меня дёрнуло произнести как на духу:

– Упакуйте, пожалуйста, мерный цилиндр, пять пробирок, тигель, штатив, стеклянную ступку и банку со сливом.

Продавец растерялась. Округлившимися от удивления глазами посмотрела на меня, открыла рот, закрыла, а после закашлялась и неразборчиво пробормотала:

– Банку какого объёма? Два или три литра?

Уверенно тряхнула головой – если уж начала чудить, то нужно держать лицо до конца – и уточнила:

– А меньшего есть?

Женщина заторможено кивнула, а потом-таки сообразила, что я всерьёз настроена на покупку и захлопотала, заохала. В итоге приобрела кучу того, что пыталась всеми силами забыть и оставить в прошлой жизни. Да только прошлое оставаться там было не намерено.

К Тильде вернулась растерянная и подавленная. В душе клубилось смятение – щемящее, болезненное, но при этом, где-то в глубине родился вопрос: «Может быть, это знак?»

– О, что это у тебя? – упаковывая свои покупки, девушка мельком взглянула на свёрток в моих руках.

Отмахнулась, не зная, что ответит, но она продолжать тему не стала, доверительно прошептав:

– Я такую красоту купила! Невероятную! – и тише добавила: – Только теперь до конца месяца буду сидеть на воде и хлебе.

Вот теперь я удивилась, выныривая из водоворота собственных переживаний:

– Зачем?

Тёмные брови взлетели вверх:

– Как зачем? Это последняя ярмарка в этом году, потом ляжет снег и из столицы к нам никто из торговцев не сунется.

Хм… Нет, это может и аргумент, но какой-то слабый слишком. Хотя… Во время учёбы я часто просаживала за один день всю стипендию, только не на платья, шляпки и сумочки, а на книги и на лабораторные мелочи.

– Пойдём, я всё, – Тильда отвлекла меня от мыслей, и мы направились обратно к академии.

В этот раз девушка молчать не думала. Она посвятила меня во все сплетни, что касались и преподавательского состава, и студентов, и обслуживающего персонала. Оказалось, профессор Райт предмет воздыхания сестёр, Прос который год пытается бороться с болями в спине, а Диам ворчунья и ледышка потому, что ей нет дела ни до кого, кроме себя любимой. Повариха крутит шашни с дворником, а тот без зазрения пользуется её служебным положением и наведывается в столовую по пять раз на дню. Мика, дочка главы совета города, не терпит конкуренции и вообще очень мстительная особа.

Из потока слов я выявила главное – причину «нелюбви» близняшек, и известие о положении в обществе Мики. Так вот откуда столько яда в девушке.

Свернув на одну из улочек, увидела неказистую вывеску «Уголок хозяюшки». Прервала непрекращающийся поток слов Тильды:

– Давай зайдём? – удивительное дело, я с этими склянками совсем забыла, для чего собственно, согласилась пойти на ярмарку.

Девушка понимающе кивнула, удобнее перехватила увесистый свёрток с тканью и направилась к настежь распахнутым дверям лавки. При этом продолжила увлечённо перемывать косточки обитателям академии.

Усмехнувшись, покачала головой – и как она не устаёт разговаривать? А самое главное, для чего ей столько совершенно не нужной информации?

Нам навстречу вышел совсем молодой парнишка и, расплывшись в широкой обаятельной улыбке, всплеснул руками:

– Кого я вижу! Тильда, давненько ты к нам не заходила, неужели в этот раз не все сбережения спустила на новые наряды?

С трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.

Девушка в ответ недовольно фыркнула:

– И не надейся, Люк. Твои жалкие попытки острить не задевают меня.

Но вопреки сказанному, в её глазах полыхнула злость – яркая, взрывоопасная. Это не укрылось и от парня. Он хитро сощурился, довольно рассматривая покрасневшие щёки моей спутницы.