— Приболела немного, вот и пришлось в Канакерне задержаться, — охотно отозвалась девушка, чувствуя, что и сама не прочь поболтать. — За это время на перевалах снег выпал, сделав их непроходимыми. Ждать до весны, когда они откроются, мне не захотелось, поэтому пришлось ехать побережьем.

Она подробно объяснила, почему выбрала в попутчики урбу бродячих артистов Гу Менсина, после чего выслушала множество весьма нелестных эпитетов в адрес этих служителей и почитателей лучезарного Нолипа. Хотя обвинения в мошенничестве, обмане и разврате в устах базарной то ли торговки, то ли воровки и двух профессиональных проституток звучали, мягко говоря, странно.

Дав соседкам по камере высказаться, Ника плавно перешла к описанию путешествия по городам Западного побережья, когда вновь лязгнула входная дверь.

Замолчав, она посмотрела на окна. Судя по освещению, день в самом разгаре. Воду уже приносили, а кормить будут только вечером. Возможно, пришли посетители к кому-то из соседних камер?

— Как вы только его уговорили? — послышалось заметно недовольный и слегка удивлённый голос стражника. — В праздник разрешение на освобождение выдать?

— Преподобный Клеар помог, — отозвался глухой мужской голос.

Услышав имя своего обвинителя, девушка тороплив села, спустив ноги с лежанки и набросив на плечи плащ.

Лицо сидевшей на корточках Калям внезапно исказила злобная гримаса.

— Нельзя же такой ревностной почитательнице владыки недр все дриниары в тюрьме просидеть, — продолжал незнакомец. — Вот верховный жрец и попросил магистрата посодействовать. Всё равно штраф мы уже заплатили, так чего её тут зря держать?

— Да мне без разницы, — ответил тюремщик. — Одной больше, одной меньше.

Увидев рядом с ним немолодого лысого мужчину в меховой безрукавке поверх коричневой туники, Ника, вспомнив слова Вилпы, решила, что это, видимо, зять Калям.

— Чего припёрся, обезьяна лысая? — подтвердила её догадку старуха. — На позор мой посмотреть? Ну, так любуйся! Теперь весь город узнает, до чего твоя жёнушка свою несчастную мать довела! Тьфу на вас!

Она смачно не по-стариковски харкнула, угодив точно в перекрестье брусьев решётки.

— Хайло закрой, гадюка старая! — грозно рявкнул стражник, возясь с замком. — Не то не посмотрю на разрешение и остатки зубов выбью!

Скорбно завизжали петли.

— Никуда я с ним не пойду! — внезапно заупрямилась Калям. — Сами меня сюда упрятали, под плети подвели… Я лучше здесь останусь, всё на суде расскажу, как дочка со своим хахалем над матерью издевается!

— И часто с ней так? — опасливо косясь на брызжущую слюной узницу, спросил своего спутника тюремщик.

— Лет шесть уже, как Исми помрачила ей разум, — морщась, словно от зубной боли, отозвался тот. — С тех пор только хуже. Дом продала, деньги в храм Дрина отнесла, а всем говорит, что мы украли. Знать нас не хочет…

Скорбно махнув рукой, он вдруг рявкнул:

— Ну и оставайся здесь! Закрывайте дверь, господин, пусть все праздники за решёткой сидит. Мне только в радость.

— Что?! — опешила Калям. — Ах ты, торчок навозный! Не останусь я здесь, и не надейся! Господин магистрат милость ко мне проявил, доброе дело сделал, отпустил старуху во имя владыки недр, а ты хочешь меня здесь запереть?!

Потешно подпрыгнув, она прытко засеменила к решётке, едва не налетев плечом на вовремя попятившегося стражника.

Криво усмехнувшись, её зять покачал головой, а потом тихо спросил у тюремщика:

— Это что тут за красотка в плаще?

— Толком не знаю, — пожал тот плечами, вытаскивая ключ из замка. — Клеар вчера прямо на форуме в святотатстве обвинил. Ты разве не слышал?

— Так говорят, будто это бродяжка какая на церемонию пробраться хотела, — недоверчиво пробормотал мужчина, разглядывая скромно сидевшую арестантку. — Или беглая рабыня?

— Она и есть, — уверенно подтвердил стражник, издевательски усмехнувшись. — Юлиса! Будто бы из тех самых богачей.

— Ещё и самозванка! — охнул собеседник.

— Сам ты самозванец! — презрительно фыркнув, Ника отвернулась, гордо вздёрнув подбородок.

— Что, где, кто? — вдруг громко закудахтала вновь оказавшаяся возле камеры Калям. — Как? Эта мерзавка посягнула на священную тайну?! Да чтоб у тебя всё нутро сгнило, змея ядовитая, а кости из живота торчали! Пусть слуги Такеры преследуют тебя до самой смерти и после…

Бывшая заключённая с воплем рвалась в запертую дверь, а когда убедилась, что та не поддаётся, вцепилась в деревянную решётку с такой силой, что грязные пальцы побелели, а у замершей в ступоре девушке даже мелькнула шальная мысль, что та не выдержит натиска сумасшедшей старухи, и Калям ворвётся внутрь, чтобы осуществить свои угрозы.

— Дрянь, тварь! — бесновалась бабка, продолжая сыпать угрозами и оскорблениями. — Сколько теперь из-за тебя рудокопов погибнет! Да если бы я знала, что тебя сюда сам преосвященный Клеар посадил, сама бы бесстыжие глаза выцарапала, чтобы ты своими буркалами наглыми белый свет не позорила! Пусть боги покарают тебя за святотатство! Порази её своими молниями, Питр! Великий Дрин, забери живой в царство мёртвых! На кол тебя! На кол!

Вздрогнув, попаданка очнулась от наваждения, охватившего её при виде превращения мирной жуликоватой старушки в разъярённую фурию. Волоски на спине встали дыбом при одной мысли о том, что разговаривай они с Ротаном чуть громче, окажись камера чуть короче, а слух Калям чуть острее, или задержись зятёк настолько, что её рассказ успел дойти до описания обвинений, безумная фанатичка могла бы просто наброситься на богохульницу… И одни небожители знают, кто бы вышел тогда победителем…

— Что с ней делать, суду решать, а не тебе, овца старая! — рявкнул пришедший в себя стражник и набросился на окончательно растерявшегося спутника. — Тащи свою тёщу отсюда, пока я вас обоих в одну клетку не запихал!

Решительно тряхнув головой, словно прогоняя наваждение, Ника встала, подошла к решётке, легко отбила протянувшуюся к ней руку со скрюченными пальцами, схватила верещавшую Калям за лохмотья на груди, оттолкнула, а потом резко, изо всех сил дёрнула на себя, впечатав искажённое ненавистью лицо в деревянные брусья.

Старуха заперхала, очумело моргая, по разбитым губам потекла кровь, а в глазах появились проблески разума.

Воспользовавшись замешательством тёщи, зять схватил её за плечи и буквально поволок безвольно передвигавшую ноги Калям мимо камер, обитатели которых провожали их смехом и издевательскими выкриками. Похоже, большая часть узников не сильно уважала столь рьяных почитателей Дрина.

Наткнувшись на взгляд девушки, замешкавшийся стражник криво усмехнулся.

— Надо же… Как вы её…

Потом, кашлянув, заторопился к входной двери. А Ника брезгливо вытерла ладонь о каменную стену, старательно гася всё ещё клубившийся в душе страх. В который раз только на редкость удачное стечение обстоятельств спасает её от крупных неприятностей. Ну, кто мог знать, что такая милая старушка окажется одно из этих….

Арестантка замерла, стараясь вспомнить: как же называл фанатичных почитателей Дрина Акв?

Ага, "неистовые". На редкость подходящее слово. Удивительно ещё, как они до сих пор весь город под себя не подмяли с такими решительными сторонниками?

— Эй, курицы! — внезапно донеслось откуда-то из глубины помещения. — Кто это из вас старую меретту так отмудохал?

— Не иначе, как та высокая девка в богатом плаще, — отозвался голос уже из другой камеры.

— Важная персона, — вступил в разговор третий. — Рабыня к ней приходила, адвокат. Как такую кралю к нам подсадили?

— Эй! — вновь окликнул первый. — Кто ты такая? Судить за что будут?

— За святотатство, осёл глухой! — пояснил второй. — Слышал же, что стражник говорил?

— Ого, это чего же ты натворила?

— На суде узнаешь, — неприязненно буркнула девушка и обернулась к уставившимся на неё проституткам.

— Вы знали, что она из "неистовых"?

— Что вы, госпожа! — рассмеялась Вилпа. — Женщин в общество не принимают.