Сразу же бросался в глаза величественный храм из тёмного камня. Построенный, кажется, по всем местным канонам: высокая колоннада, широкая лестница, скульптуры сидящих на задних лапах волков, считавшихся священными животными Дрина; он тем не менее чем-то неуловимо напоминал готический собор. Быть может окном на фронтоне, похожим на разрезанную поперёк линзу? Или устремлённым вверх дверным проёмом, похожим на гигантский наконечник копья?

Расположенное на противоположном конце форума святилище Питра, несмотря на солидные размеры и полное соблюдение местных норм храмового строительства, смотрелось гораздо менее значительно.

Отыскав высокое здание городского совета, Ника торопливо направилась к нему, решив отложить осмотр достопримечательностей на более позднее время.

Возле широкой лестницы толпились в ожидании вызова на суд истцы, ответчики, юристы, свидетели и те, кто готов стать им за скромное вознаграждение.

В центре жиденького кружка два почтенного вида господина, тряся кулаками и брылами жирных щёк, обвиняли друг друга в мошенничестве. Речь шла то ли о недоброкачественной коже, то ли о гнилой конской сбруе.

Толкаться среди раздражённых, озабоченных мужчин девушке не хотелось. Воспользовавшись преимуществом своего роста, она встала у статуи императора и принялась искать глазами магистратов, узнать которых надеялась по белым плащам с красной каймой.

Мимо сновали занятые своими делами люди, изредка бросавшие равнодушные взгляды на госпожу с рабыней. С трудом сдерживая зевоту, уставшая ждать, путешественница уже хотела обратиться к городским стражникам, рассчитывая, что те сами отведут её к начальству, которому она честно расскажет о своих приключениях, после чего отправится отдыхать с чувством выполненного гражданского долга.

Однако служители правопорядка, как на зло, куда-то подевались, а тут из высоких дверей городского совета неторопливо вышли два солидных господина в вожделенных белых плащах.

К ним, словно поклонники к поп-звезде, с криками устремились люди. Несколько добротно одетых мужчин тут же оттеснили их в сторону, давая представителям власти возможность спуститься по лестнице. Иногда то один, то другой магистрат обращался к кому-нибудь из тех, кто толпился за линией охраны, кивая, улыбаясь, что-то говоря или лениво забирая из дрожащих от возбуждения рук папирусные свитки, и не глядя протягивая их кому-то у себя за спиной.

Трезво оценивая свои возможности, Ника ни минуты не сомневалась, что в случае крайней необходимости сможет протолкаться сквозь это не слишком многочисленное сборище. Вот только подобает ли родовитой аристократке прибегать к столь радикальным действиям? Всё-таки она уже в Империи, а значит, надо соответствовать славному роду младших лотийских Юлисов. Но не упускать же такую возможность избавиться хотя бы от одной из своих проблем. Коротенько рассказать о подлом нападении артистов Гу Менсина и быстренько вернуться в гостиницу, где уже заждались горячая ванна и тёплая постель.

— Стой здесь, — подумав, скомандовала она Риате. — Жди, как позову.

— Да, госпожа, — зевая, кивнула невольница, глядя на хозяйку осоловелыми от недосыпания глазами.

Члены городского совета почти спустились с лестницы, когда девушка устремилась к ним с криком:

— Защиты и справедливости! Защиты и справедливости, хранители законов Империи!

Голос у неё оказался достаточно громким, чтобы привлечь внимание по меньшей мере половины форума.

Придав лицу соответствующее случаю скорбное выражение, путешественница двинулась сквозь расступавшуюся толпу. Скоро между ней и представителями власти осталась только цепь из семи мужчин, отделявших членов городского совета от просителей.

Помня о своём аристократическом происхождении, Ника не пожелала разговаривать через чьи-то головы. Остановившись, она мрачно посмотрела сквозь то ли охранника, то ли слугу. На статус свободного человека указывало отсутствие таблички или ошейника. Тот растерянно оглянулся на магистратов, и когда один из них раздражённо кивнул, отошёл в сторону.

— Я обращаюсь к вам, обличённые властью мудрые мужи Этригии! — громко, с надрывом заговорила Ника. — Восстановите справедливость! Защитите слабую девушку, накажите грабителей, укравших вещи, без которых ей не добраться до родственников, ожидающих её в благословенном Радле.

С точки зрения жительницы двадцать первого века, монолог прозвучал на редкость напыщенно и глупо, но она уже знала, что именно так принято выражаться при официальных беседах.

— Как вас зовут, госпожа? — с хорошо сыгранным участием спросил более молодой собеседник. — И кого вы обвиняете?

Чуть поклонившись, путешественница собралась ответить, но тут у неё за спиной послышался какой-то шум, и оба магистрата сразу же потеряли к ней всякий интерес.

Немало удивившись столь странному их поведению, Ника быстро оглянулась и сразу же узнала твёрдо вышагивавшего через площадь высокого, худого человека в длинном чёрном балахоне. Быстро расступаясь перед ним, люди тотчас смыкались за тремя сопровождавшими его городскими стражниками, образуя стремительно увеличивавшуюся толпу.

Забившись испуганной птицей, сердце девушки скакнуло в глотку, а душа едва не порвала кожу на пятках. Поймав холодный, как у рыбы, но одновременно пронизывающий взгляд тёмно-серых глаз, путешественница с трудом заставила себя оставаться на месте, понимая всю бесперспективность бегства. Захотят, догонят. Да и интересно, что же она натворила, если за ней явился верховный жрец главного городского святилища?

С металлическим звоном ударив наконечником посоха о камень мостовой, священнослужитель, склонив сверкавшую лысиной голову, театрально вытянул вперёд руку с растопыренными костлявыми пальцами и громогласно объявил:

— Перед лицом бессмертных богов и жителей Этригии, я обвиняю эту женщину в святотатстве!

Голова закружилась, коленки мелко задрожали, а мочевой пузырь резко потяжелел.

Ника нервно сглотнула пересохшим горлом.

"Вот это батман! Да ещё какой!"

Ещё раз пробежав колонку длинных, громоздких цифр, Олкад подтянул к себе счёт от Онуфа Тиллия Моса, главного поставщика продовольствия в рабские тюрьмы рудника «Щедрый куст», и в раздражении ударил ладонью по навощённой дощечке.

— О, многомудрый Семрег! — простонал молодой человек. в изнеможении закатив покрасневшие глаза. — Опять не то!

По его вычислениям выходило, что невольники сожрали на целый кантар бобов больше, чем продал купец! Между тем как в амбаре осталось ещё три полных корзины.

То ли надзиратель над кухней ошибся, то ли он сам, второй писец — Олкад Ротан Велус, не смог правильно суммировать цифры из расписок.

Самое обидное, что он уже трижды пересчитывал, всякий раз получая различный результат. Тяжело вздохнув, молодой человек вновь стал перебирать клочки папируса, на которых Губий Закт своим корявым, варварским почерком выписывал количество полученных со складов продуктов.

Запахнув наброшенный на плечи шерстяной плащ, писец поправил на коленях дощечку и вновь принялся сверять нацарапанные на воске числа.

— Протухшая задница Дрина! — зло рявкнул он и тут же испуганно огляделся. Столь непочтительные отзывы о владыке недр в Этригии да ещё в первые дни дриниар чреваты серьёзными неприятностями. Если даже сам бог подземного мира отнесётся снисходительно к подобной несдержанности, то его смертные почитатели могут оказаться гораздо менее терпимы.

Но как тут удержишься от сквернословия, если все дело оказалось в одном единственном неправильно написанном числе! Вместо семи раз цифра десять написана восемь. Вот он и спутался.