Девчонки за завтраком радостно болтали, обсуждая наряды собравшихся на церемонию женщин и внешность немногих заглянувших в храм мужчин.

Однако, проведённое днём жертвоприношение вновь испортило им настроение. Во-первых, Маммея не сумела аккуратно перерезать горло овце и сильно забрызгалась кровью. Во-вторых, гадальщик, уже не Донат Кенсий Ротс, а другой вновь подтвердил прошлое предсказание об ожидающих храм Рибилы потрясениях.

Несмотря на эти неприятности, жрицы, продолжавшие держаться с напускной бодростью, после полудня отправили всех помощниц, кроме Аполии Тармы, украшать зал перед вечерней церемонией. Супруг какой-то богатой горожанки прислал две корзины сосновых веток, источавших крепкий смолистый аромат. Вот их-то девушки и развешивали вперемешку с сушёной травой и цветами.

Ближе к вечеру из-за ограды стал доноситься шум с каждым часом увеличивавшейся толпы. Когда помощницы жриц побежали в спальню переодеваться, Прокла Комения задержалась на кухне и с выпученными от страха глазами сообщила Нике, что кроме большого числа мужчин и женщин, на площади выстроился целый отряд, вооружённых копьями и щитами стражников.

— Неужто они хотят схватить тебя и госпожу Маммею, если Луна и сегодня не очистится?

— Нет, — поспешила успокоить её путешественница. — Слишком много для нас двоих. Просто магистраты боятся беспорядков, вот и приготовились на всякий случай.

Собеседница смешно наморщила брови, видимо, тщательно обдумывая её слова, потом согласно кивнув, убежала в комнату.

Служанке святилища парадного платья не полагалось, поэтому она просто сняла заляпанный фартук и поправила накидку.

Она подумала, что по сравнению с прошлым разом, количество зрительниц, явившихся лицезреть чудо, увеличилось по меньшей мере вдвое. Хотя казалось невозможным, что зал смог вместить столько людей. Женщины теснились, как пассажиры в общественном транспорте в час пик.

Двери главного и заднего входа распахнули настежь. По храму гулял сквозняк, оказавшийся не в силах освежить спёртый воздух.

На тяжёлых бронзовых стойках горели все светильники. Кроме них на задней стене, по сторонам статуи Рибилы пылали два факела. Из-за их колеблющегося красновато-жёлтого света скульптура казалась больше и словно нависала над притихшей толпой.

Подхватив затянутый верховной жрицей мотив, Ника исподтишка наблюдала за Дорой. Внешне та казалась уверенной и абсолютно спокойной, как и её "старшая сестра". А вот Клио явно нервничала, часто оборачиваясь и переглядываясь со своей ученицей.

Повторяя надоевшие слова, путешественница буквально кожей ощущала стремительно нарастающее напряжение. Даже жрицы, как будто пели быстрее, словно торопились, как можно скорее перейти к главному действу.

И вот Маммея торжественно, хотя и не без усилий, извлекла камень из ниши. Но вместо того, чтобы сразу уложить на алтарь, она подняла его над головой, как фокусник, демонстрирующий пустую шляпу перед тем, как извлечь из неё кролика.

Вновь раздалось пение, вспыхнули под решёткой щедро политые смолой щепки. Толпа подалась вперёд, нависая над выстроившимися помощницами, некоторые из которых испуганно втягивали головы в плечи.

— Есть! — прорезал зал ликующий крик. — Кровь! Кровь!

Со своего места Ника хорошо разглядела, как на серой поверхности стали проступать красные пятна. Разумеется, каждая из собравшихся на церемонию женщин непременно желала лицезреть это собственными глазами. Помощницы жриц попробовали упираться, но их просто передвинули почти вплотную к алтарю. Девчонки испуганно завизжали, а служанка святилища без слов двинула локтем какую-то растрёпанную горожанку, пытавшуюся пробраться поближе к святыне по стеночке, но напоровшейся на непреодолимое препятствие.

Пришлось срочно вмешаться Маммее.

— Остановитесь, дочери Этригии, не гневите богиню!!!

В ответ раздались истерические выкрики.

— Камень! Покажите нам камень! Здесь не видно!

Только сейчас Ника обратила внимание на свёрнутую тряпку, заткнутую за пояс верховной жрицы. Там оказались две толстые рукавицы.

"Не забыла, как в прошлый раз обожглась", — усмехнулась про себя девушка, наблюдая, как женщина осторожно берёт горячую реликвию и с усилием вновь поднимает над головой.

— Хвала Рибиле! — широко улыбаясь, возгласила Дора, и к ней тут же присоединились десятки восторженных голосов.

— Хвала луноликой! Она нас простила! Слава богине! Хвала милосердной!

Маммея опустила камень, но не вернула его обратно на алтарь, а положила на почему-то стоявшую возле светильника скамью, бросив рядом рукавицы.

Словно не замечая всеобщего ликования, к ней подошла Клио, и "старшая сестра" без слов отдала ей висевший на поясе кошель. Сделав знак своей помощнице, " сестра хранительница знаний" поспешила к проходу в коридорчик, ведущий к заднему выходу из храма.

Дора что-то спросила, но верховная жрица, досадливо отмахнувшись, опять подняла руки, явно привлекая к себе внимание. Ника разглядела красное пятно от ожога, выделявшееся на белой ладони. Видимо, рукавица оказалась недостаточно толстой, или эта часть камня оказалась горячее остальных.

— Все видели?

— Видели, госпожа Маммея! Видели, слава Рибиле! Услышала нас небожительница!

— Хвала богине Луны! — лицо верховной жрицы блестело от слёз. — Не оставила она женщин Этригии. И никогда не оставляла!!!

Последнюю фразу она проорала во всю глотку так, что даже лицо побагровело. По мере того, как до слушательниц доходил смысл её слов, в зале становилось всё тише.

— Никогда! — уже не так громко, но с прежним накалом отчеканила ораторша.

— А как же прошлое новолуние? — с нескрываемым сомнением спросили из толпы. — Это что, действительно, была задержка?

— Да, что тогда случилось? — дружными голосами поддержали вопрос женщины. — Почему Луна не очистилась?

Другие кричали.

— О чём она там говорит?! Нам не слышно, госпожа Маммея!

— Потому что в прошлое новолуние произошло ужасное, невиданное святотатство!!! — вопль верховной жрицы едва не перешёл в визг. — Накануне ночью какой-то негодяй тайком пробрался в храм и выкрал священный камень!

Зал дружно охнул, а Ника почувствовала себя ужасно неуютно под десятками ошарашенно-изучающих глаз.

— Это она?! — возопила какая-то молодуха, и крыша в храме едва не рухнула от гвалта. — Как вы узнали?! Не может быть! На кол её! Смерть богохульнице!!!

В зал вошли Клио и Патрия Месса, тащившие большую двуручную корзину.

"В сокровищницу ходили, — догадалась путешественница, вспомнив массивную дверь в коридорчике. — Дальше не успели бы, и ключ от неё только у Маммеи. Самое удобное место что-то спрятать от Доры".

— Рибила послала мне вещий сон! — голос верховной жрицы вновь перекрыл всеобщий ор, призывая к тишине.

Едва вопли слегка притихли, она продолжила:

— Луноликая сама поведала мне о страшном преступлении и показала место, где богохульница спрятала реликвию.

Ораторша вновь всецело завладела вниманием аудитории, а Ника отыскала глазами бледную и явно растерянную Дору.

Достав из корзины очередной "священный камень", Маммея продемонстрировала его ошарашенным зрительницам. Тем временем Клио с помощницей выложили на почти погасшие угольки охапку свежих щепок, и пламя вспыхнуло вновь.

— Восславим хозяйку ночного светила! — объявила верховная жрица. — Ту, которая помогает нам, женщинам, исполнять своё предназначение: рожать здоровых мальчиков и красивых девочек, будущих матерей!

И обратившись к статуе Рибилы, громко, с чувством запела гимн тут же подхваченный совершенно обалдевшими, но ужасно вдохновлёнными помощницами. Даже кое-кто из охваченных эйфорией женщин стал подпевать. Многие вытирали слёзы, а самые экзальтированные, упав на колени, в мольбе простирали руки к мраморному изображению богини.

Ника не спускала глаз с Доры, а та в свою очередь, не отрываясь, смотрела на камень, по которому стали неторопливо проступать красные пятна.