Стряпуха иногда, словно забываясь, принималась болтать со своей помощницей как раньше: то жалуясь на несправедливость жизни, то вспоминая какие-то смешные случаи, или живо интересовалась обычаями варваров Некуима.

Аполия Тарма как раз слушала рассказ о том, как у аратачей происходит сватовство, когда через открытую дверь донёсся требовательный стук в ворота.

Сейчас же отозвался дребезжащий голос Гвоздя.

— Кто там?

— Претор Помп Курий Аст к госпоже Маммее! — донеслось из-за забора.

Девушки переглянулись. Положив нож и недочищенную морковку на стол, Ника торопливо выскочила из кухни.

— Сейчас доложу, господин Курий. — заблеял привратник.

— Нам что, на улице торчать?! — возмущённо рявкнул чиновник. — Открывай немедленно, старый хрыч!

Притаившись за углом, путешественница наблюдала, как в калитку вошёл знакомый претор в сопровождении мужчины средних лет в отороченном чёрным мехом плаще и пожилого невольника в длинной тунике из толстого сукна с холщовой сумкой через плечо.

— Кто решил нарушить покой святилища луноликой Рибилы? — сварливо поинтересовалась верховная жрица, очевидно, выбравшаяся на лестничную площадку перед дверью своей квартиры.

— Здравствуйте, госпожа Маммея! — громко, но почтительно поприветствовал её чиновник.

— Рада видеть вас, господин Курий, — с холодной вежливостью отозвалась женщина. — Кто эти люди, и что они здесь делают?

— Анк Минуц Декум, — представил своего спутника претор. — Коскид и доверенное лицо Итура Сепсиса Даума, регистра Трениума из Радла.

Охнув, Ника шустро прикрыла рот и прижалась к стене, чувствуя, как бешено заколотилось сердце.

— Он желает посмотреть… на ту девицу, которая называет себя Никой Юлисой Терриной.

— Ну, что там? — спросила стряпуха, и широкая улыбка торопливо сползла с её лица при виде настороженной помощницы. — Юлиса, я не расслышала, кто пришёл?

— Там, — девушка перевала дух, мельком подумав, что всё ожидаемое почему-то всегда случается внезапно. — Там человек от моего дяди.

— Сенатора?! — вытаращила глаза Аполия Тарма.

— Нет, — досадливо поморщилась собеседница. — От Итура Сепсиса. Дошло, значит, письмо магистратов до Радла.

— Так чего же ты тут стоишь?! — всплеснула руками повариха. — Иди к нему!

— Нет, — покачала головой Ника. — Он пришёл к госпоже Маммее. А если я понадоблюсь, меня позовут.

Послышались торопливо приближавшиеся шаги. Быстро схватив морковку, помощница стряпухи принялась её чистить, от волнения едва не порезав себе палец.

— Юлиса! — окликнула её жрица, заходя на кухню.

— Да, госпожа Клио? — обернулась девушка, с удивлением почувствовав себя совершенно спокойно.

— Пойдём со мной, — велела собеседница, пряча глаза. — Тебя хочет видеть старшая сестра.

— С госпожой Маммеей что-то случилось? — довольно правдоподобно изобразила озабоченность служанка святилища.

— Нет, — покачав головой, Клио неохотно добавила. — Пришёл господин Курий и с ним ещё кое-кто.

Вытерев руки, Ника сняла фартук, что в последнее время делала довольно редко, и повесив его на колышек в стене, с готовностью направилась вслед за "сестрой хранительницей знаний".

Поднимаясь по скрипучей лестнице, та несколько раз оглядывалась, словно проверяя, не отстала ли её спутница.

— Вот, господин Минуц, — сказала верховная жрица, не поднимаясь из-за стола. — Эта девушка называет себя Никой Юлисой Терриной.

Сидевший в кресле без спинки мужчина ленивым, барственным жестом протянул руку, в которую стоявший позади невольник торопливо вложил что-то вроде маленькой дощечки.

Глянув на неё, посланец главы администрации одного из столичных районов обернулся к рабу, вытиравшему враз покрасневшие глаза.

— Что скажешь, Солт?

— Да, что говорить, господин Минуц! — громко шмыгнул носом тот. — Одно лицо с госпожой… Только та пониже росточком была…

— Это портрет моей мамы? — дрогнувшим голосом поинтересовалась девушка, кивнув на тёмный прямоугольник.

— Это Тейса Септиса Верунда, — усмехнулся Минуц. — А кто… вы такая, я не знаю.

— Я — Ника Юлиса Террина из рода младших лотийских Юлисов, — металлическим голосом отчеканила путешественница, разозлившись на собеседника за то, что он даже не показал ей картинку. — Дочь Лация Юлиса Агилиса и Тейсы Юлисы Верты!

— И вы сможете это доказать? — насмешливо хмыкнул мужчина.

— А почему я должна вам что-то доказывать? — нахмурилась девушка, даже не пытаясь скрыть раздражения. — Кто вы такой?

— Я — Анк Минуц Декум, секретарь господина Итура Септиса Даума! — гордо вскинул подбородок собеседник.

— Это правда, господин Курий? — словно испытывая сильное сомнение, спросила Ника у претора, удобно устроившегося на точно таком же сиденье.

Насмешливо хмыкнув, чиновник кивнул.

— В таком случае я готова предоставить доказательства, — согласилась девушка.

Посланец возможного дяди не нравился ей все больше и больше.

— Вы куда, Юлиса? — нахмурилась верховная жрица.

— Пойду, принесу письма отца, госпожа Маммея, — объяснила она начальству. — Я же с собой их не взяла.

Кивнув, женщина откинулась на спинку кресла.

— Ну, что? Как там? — почти в один голос спросили Прокла Комения и Аполия Тарма.

Видимо, девушка заскочила на кухню по своим делам, но задержалась, услышав потрясающую новость.

— Пока никак, — отмахнулась Ника, пробегая в спальню.

Там она вытащила из-под лежанки свою корзину, на дне которой прятался мешок со шкатулкой. Когда будущая аристократка шла обратно, на кухне к двум помощницам жриц, активно обсуждавшим визит столичного гостя, прибавилась Патрия Месса, проводившая её долгим настороженным взглядом.

Торопливо поднимаясь по лестнице, девушка лихорадочно обдумывала линию поведения в предстоящем непростом разговоре.

— А вы не очень торопились, — сварливо проворчал коскид Итура Септиса.

— Вы тоже, господин Минуц, — не выдержав, огрызнулась Ника. — Я, между прочим, здесь с первого дня дриниар, а вы только появились.

Пока явно не ожидавший подобной отповеди собеседник решал, как лучше ответить, чтобы не уронить своё мужское достоинство, она сняла с шеи кожаный шнурок и, обернув его вокруг ладони, так чтобы вырвать его было бы весьма затруднительно, показала посланцу дяди печатку.

Минуц примерно с минуту разглядывал вырезанный на золоте герб.

— Это всё?

— Нет, — невозмутимо ответила девушка, возвращая семейную реликвию за отворот платья и доставая круглую, деревянную шкатулку.

— Здесь письма моего отца к своему шурину, а так же к его матери и сёстрам.

— Госпожа Урба Грания Тука умерла в прошлом году, — сухо сообщил мужчина, наблюдая, как Ника с трудом открывает плотно сидевшую крышку со следами смолы.

Опять-таки не давая ему в руки, девушка продемонстрировала четыре свитка с чётко написанными поперёк именами адресатов и потрескавшимися восковыми печатями.

— Давайте сюда, — решительно потребовал собеседник.

— Но они предназначены не вам, господин Минуц.

— Господин Септис уполномочил меня на любые действия, чтобы установить вашу личность! — напыщенно заявило доверенное лицо регистора Трениума. И повторил не терпящим возражения тоном. — Ну, давайте!

— Надеюсь, вы не откажетесь подтвердить свои слова письменно? — поинтересовалась Ника с приторной вежливостью. Поведение Минуца уже начинало выводить её из себя. После письма сенатора путешественница не видела смысла терпеть наглость какого-то коскида, по сути слуги, пусть даже обличённого доверием ближайшего родственника.

Мужчина встрепенулся. Густые брови грозно сошлись к переносице, а крылья носа раздулись, как у племенного жеребца перед кобылой.

— Кто вы такая, чтобы сомневаться в моей честности?!

— Своё имя я вам уже называла, — нахмурилась девушка, сохраняя полное спокойствие. — И я пока ничего не ставлю под сомнение, хотя вижу вас первый раз в жизни. Однако, вас может не оказаться рядом, когда господин Септис получит это письмо, и мне совсем не хочется объяснять, почему сломана печать на свитке, предназначенном ему лично.