"А вот Дора выглядит на диво спокойной, — подумала Ника. — Не верит гадателю или знает, что потрясения ей лично ничем не угрожают? Странно".

— Ты меня совсем не слушаешь! — прервала её размышления раздосадованная повариха.

— Что ты, Тарма! — энергично запротестовала собеседница. — Мне очень интересно!

— Сначала всё шло очень хорошо, — затараторила удовлетворённая стряпуха. — Сколько людей пришло! И мужчины, и женщины. Я там видела на одной такую синенькую накидку. По краю полосой жёлто-зелёный узор, а в центре круглая вышивка, похожая на розу. Так красиво.

Ника демонстративно-тяжело вздохнула.

Аполия Тарма обиженно надулась, но желание поделиться новостью оказалось слишком велико, поэтому уже через минуту она вновь заговорила:

— Хвала богам, госпожа Маммея ловко перерезала горло овце и даже почти не запачкалась в крови. Ты же знаешь, какое это хорошее предзнаменование?

Не имевшая о том никакого понятия, слушательница важно кивнула.

— Тут ещё стая голубей села на фронтон, — продолжила рассказчица. — Мы все так обрадовались…

Наставник говорил, что радлане верят, будто именно эти птицы уносят чистые души в рай, однако Ника не поняла, почему их появление вызвало у собеседницы подобную реакцию.

— Когда овца перестала дёргаться, госпожа Маммея пригласила Доната Кенсия провести гадание, — в голосе Аполии Тармы послышались драматические ноты. — Его ученик вырезал печень и преподнёс учителю на серебряном блюде… Я сразу поняла, что что-то не так!

— Почему? — заинтересовалась путешественница.

— Он так странно на неё смотрел, — многозначительно прошептала повариха. — Так хмурился. На площади так тихо стало. Господин Кенсий вроде бы и негромко сказал, а все услышали, что храм Рибилы ждут большие потрясения. Люди так и охнули!

Качая головой, попаданка думала: "Неужели этот жулик действительно что-то разглядел в овечьих потрохах, или его попросили так сказать?"

Приглядываясь к обитателям святилища, она сделала вывод, что наиболее озабоченными выглядят Маммея и Клио. Дора тоже пыталась изображать беспокойство, и временами у неё это даже получалось. Но всё же чаще всего она казалась совершенно уверенной в себе.

И это сильно настораживало служанку храма богини Луны.

Видимо, из-за беспечности, свойственной молодым, помощницы жриц как-то быстро забыли о тревожном предсказании знаменитого гадателя. А, может, не вспоминали, чтобы лишний раз не расстраиваться?

Уже раскатывая тесто для лепёшек к обеду, Аполия Тарма болтала без умолку, то делясь способами приготовления курицы с тыквой, то со смехом вспоминая, как Приста Фабия объелась незрелого винограда и, чтобы не обгадиться, бежала с вечерней церемонии.

За столом, с хрустом разгрызая редко попадавшиеся среди варёных бобов куриные косточки, Патрия Месса с таинственным видом сообщила, что магистраты разрешили каким-то бродячим артистам устроить представление на площади перед храмом Рибилы.

— Можно будет посмотреть! — радостно захлопала в ладоши Прокла Комения. — Вот бы показали "Перевёрнутую чашу" Днима Виктаса, и смешно, и грустно, и про любовь.

— Уж лучше "Остров желаний", — скромно потупила глазки Патрия Месса. — Там в конце так красиво поют…

— А ты что хочешь посмотреть, Юлиса? — с лёгкой подначкой спросила Тейса Вверга.

После того, как ей едва удалось спастись от урбы Гу Менсина, Ника даже слышать не хотела об артистах и представлениях. Очевидно, вредная девчонка задала вопрос специально, чтобы её позлить. Ну такого удовольствия потомственная аристократка ей не доставит.

— Самую лучшую пьесу можно испортить никчёмной игрой актёров, — негромко проговорила она в наступившей тишине. — Причём часто это даже не зависит от их старания. Просто у одних лучше получаются драмы, у других— комедии. Если бы я знала, что предпочитает показывать эта урба, то смогла бы ответить на твой вопрос.

— Если трагедии? — подала голос Приста Фабия.

— Тогда "Царь Гпиар", — не задумываясь, ответила девушка.

— А если комедии? — спросила Патрия Месса.

— "Колодец у дороги" Касия Таральского.

Тейса Вверга опустила глаза, очевидно сообразив, что выставить Нику Юлису Терину полной невеждой и деревенщиной не получилось.

К вечеру наползли хмурые облака, подул ветер, стало темно, холодно и тревожно. Казалось, людям тоже передалась возникшая в природе настороженность.

Учитывая важность мероприятия, помощницы жриц собрались на церемонию в полном составе. Сбившись в две кучки, они с напряжённым вниманием ожидали появления Маммеи, которая о чём-то совещалась на квартире с "младшими сёстрами".

Когда они наконец-то стали одна за другой спускаться по лестнице, Ника обратила внимание, что на поясе верховной жрицы кроме привычного кошелька висел потемневший от времени кривой кинжал с каким-то блестящим камешком в навершии, а к поддерживавшему головной платок золотому обручу прикреплён большой, с ладонь, полумесяц, скорее всего из того же благородного металла.

Тут же быстро, но без суеты служительницы Рибилы выстроились в две колонны и чинно направились в храм.

Ещё в коридоре девушка услышала глухой ропот множества голосов, а когда вошла в зал, едва не споткнулась от удивления. Казалось, толпа закутанных в покрывала женщин заполнила всё помещение, оставив свободным лишь небольшой пятачок у светильников и алтаря. На нём возвышалась какая-то решётчатая конструкция из бронзы, напоминавшая семиконечную звезду, к каждому лучу которой крепилась металлическая ножка. А возле и под этой штуковиной лежали кучки поблёскивавших от масла щепок.

"Что-то вроде жаровни для барбекю", — усмехнулась про себя Ника, старательно сохраняя на лице приличествующие моменту постно-величественное выражение.

Повсюду на стенах и стропилах висели пучки и целые гирлянды из высушенных душистых трав, что наряду с дыханием десятков желающих лицезреть чудо делало атмосферу в храме сухой и спёртой.

Не забыли служительницы Рибилы украсить и статую своего божества. Вокруг мраморной шеи обвивалась гирлянда искусно высушенных цветов, а на руке с серебряной розой блестел золотой браслет.

Поскольку при совершения ритуала присутствовали все помощницы жриц, им пришлось выстроиться вплотную друг к дружке. Служанка святилища встала у висевшей на стене картины, рядом с передвинутым светильником. И хотя ей не нравилось быть на виду, более подходящего места в зале просто не оказалось.

Маммея затянула привычный речитатив о сотворении мира.

"Ну, и когда начнётся кульминация этого представления?" — с иронией думала Ника, машинально повторяя слова выученного наизусть гимна.

После слов:

Славе царице, Рибиле святой, белокурой богине,

С мудрым умом воспоём тебе слов похвалу.

Клио и Дора подошли к светильникам, чтобы зажечь от их пламени тоненькие сосновые лучинки. А когда пение закончилось, верховная жрица шагнула к статуе богини Луны, и приподняв край, скрывавшей низ скульптуры, покрывала, вытащила светло-серый треугольный камень со сторонами сантиметров в пятнадцать и толщиной в пять.

По рассказам Аполии Тармы путешественница примерно представляла дальнейший ход событий, но сердце почему-то тревожно ёкнуло.

Когда Маммея положила камешек с чётко различимой тёмной полосой от одного угла к середине противоположной стороны на "жаровню", "младшие сестры" подожгли щепки на алтаре. А старшая затянула новую песню, тут же подхваченную помощницами жриц.