– Подождите, – я махнула рукой, совершенно забыв, с кем говорю, – вы сказали, что никто не может носить больше одного, даже фейри, значит, вы не возьмете себе второй? – он кивнул. – Тогда, что вы с ним сделаете?

– Пусть это тебя не тревожит. У меня есть кое-какие мысли на этот счет, но тебе еще рано об этом знать.

– А второй артефакт с вами? – опять молчаливый кивок. – И сейчас питается вами?

– Нет, только в момент активации, особенно при переходе между мирами. А вообще он дает возможность проникать сквозь любые запоры и стены, или ты думала, что у всех дуэргаров от рождения способность такая? – он язвительно усмехнулся, ничуть не заботясь о том, что какая-то магическая пиявка под названием эриллиум тянет его жизненные силы.

– Вы первый дуэргар, которого я увидела, – сухо отрезала я.

– И надеюсь, последний, – он перестал улыбаться и так странно посмотрел на меня, что я невольно передернула плечами.

Я не отвела взгляда, и наши глаза встретились. Сейчас, когда предрассветный сумрак уже менялся на ясный день, глаза дуэргара снова стали похожи на два бездушных осколка оникса: в них не отражалось ничего, кроме непроницаемой тьмы. Но вот он прищурился, и эта тьма заиграла серебристыми искорками, похожими на крошечные звезды, а в самой глубине зрачков вспыхнули уже знакомые желто-зеленые огоньки.

Эти странные огоньки притягивали меня, я смотрела в них и не могла оторваться, а в следующую минуту обнаружила, что стою плотно прижатая к груди дуэргара, а его руки двумя стальными кольцами до боли сжимают мою талию. Как это случилось, я так и не поняла, но только бледное лицо Райзена с мерцающими татуировками оказалось в опасной близости от меня. Я сморгнула, сбрасывая наваждение, и мой взгляд уперся в его полураскрытые губы, непривычно расслабленные сейчас.

– Rwyf am i chi, – выдохнул он, наклоняясь ниже, и я почувствовала, как его губы накрывают мой рот.

На этот раз он не позволил мне прервать поцелуй, сведя мои запястья за спиной и надежно их там удерживая. Я стояла, прижатая к его груди, ощущая, как бьется его сердце, отдаваясь в моих ушах барабанной дробью, а мое собственное колотилось, точно пойманная птица в железной клетке. Рассудок предательски отступил, позволяя низменным инстинктам захватить власть над телом, и опять, как и тогда, ночью, меня охватил странный жар, зародившийся где-то внутри меня. Ноги стали ватными и подкосились, не желая держать ослабевшее тело; словно со стороны я услышала свой собственный стон, прозвучавший как призыв, и тут же острый язык дуэргара проник между моих зубов.

Это было похоже на безумие или на прыжок в бездну, когда кружится голова, и ты ничего не соображаешь, не ощущаешь ни рук, ни ног, а только чувство бесконечного падения, от которого замирает сердце и перехватывает дыхание. Я не заметила, когда успела закрыть глаза, когда, в какой момент сама подалась на встречу Райзену, а его поцелуй вдруг сделался необыкновенно нежным, ласкающим, точно прикосновение шелка. Я плавилась в его руках, которые путешествовали по моему телу, прикрытому только льняной рубашкой, изучая все линии и изгибы. Но когда горячие мужские ладони проникли под подол и поползли вверх, лаская мои стиснутые бедра, а поцелуй из нежного превратился в требовательный и даже злой, я неожиданно очнулась, выплыла из странного забытья и оттолкнула дуэргара. Точнее, попыталась это сделать.

Он нехотя оторвался от моих губ и завораживающе прошептал, уткнувшись мне в шею:

– Не сейчас, прошу, не отталкивай меня… не сейчас…

Я замерла на мгновение, пораженная той мольбой, которая прозвучала в его голосе, а потом меня словно молнией ударило: да он же соблазняет меня! И тут же все наваждение схлынуло, уступая место ледяной панике.

– Отпустите! – прошипела я, упираясь руками в его плечи. – Вы с ума сошли?

Он на мгновение прижал меня к себе еще сильнее, с легкостью ломая сопротивление, а потом неожиданно отпустил и отступил на пару шагов, не сводя с моего лица лихорадочно блестевших глаз. По его губам скользнула уже знакомая мне саркастичная усмешка.

– Юные шелки такие пугливые, – услышала я слова, сказанные насмешливым тоном, – но все меняется, стоит им достичь совершеннолетия. Кстати, – он перестал усмехаться и вполне серьезно взглянул на меня, – когда у тебя день рождения?

– Осенью, – растерянно произнесла я, обескураженная такой резкой сменой его поведения.

– Сомневаюсь, – он окинул меня странным взглядом, – когда впервые проявились твои способности?

– Какое это имеет значение?

Я злилась, не понимая, что ему нужно от меня. Обхватила себя руками, чувствуя, что начинаю мелко дрожать, и настороженно следила за каждым движением дуэргара. Но Райзен всего лишь молча обошел меня, сорвал с постели одеяло и накинул его мне на плечи, заставляя укутаться. Я также молча подчинилась.

– Просто ответь на мой вопрос, – произнес он, глядя мне в глаза совершенно непроницаемым взглядом. Его глаза опять непостижимым образом стали похожи на два холодных осколка оникса, – это очень важно, поверь.

– Ну… – я задумалась, – прошлым летом. А что?

Райзен почесал подбородок, задумчиво отвел с моего лица выбившуюся прядь и сказал:

– Похоже, что ты родилась не осенью, а весной.

– С чего вы это взяли? – я нахмурилась, уклоняясь от его пальцев, которые ласкающим жестом скользнули вдоль моей щеки.

– Можешь поверить мне на слово.

Он отошел к дверям и добавил:

– Сейчас я пришлю служанку с завтраком. Надеюсь, полчаса тебе хватит, чтобы поесть и собраться. Не вовремя ты занялась шпионажем, но раз уж мы ввязались в это дело, нам с ним и разбираться.

– Мы будем искать тех торговцев? А как же последняя воля моего отца?

– Одно другому не помеха, да и искать никого не придется, не переживай, мы найдем этих двоих достаточно быстро, если поторопимся, то еще до темноты.

– Откуда такая уверенность? – я с сомнением взглянула на него.

– Просто верь мне, – Райзен сверкнул клыками в самодовольной усмешке и выскользнул из комнаты, не утруждая себя открыванием дверей. Просто засветился, истончился и полупрозрачным духом исчез в толще дверного полотна.

– Паяц, – не удержалась я от язвительного замечания, брошенного ему вслед, и в ответ мне прозвучал тихий смех.

Полчаса на сборы мне вполне хватило, поскольку кроме платья и башмаков собирать было нечего. Пока принесли завтрак, я успела одеться, умыться вчерашней водой, расчесать волосы пальцами за неимением расчески и заплести косу. Кажется, она выглядела не лучшим образом, но сейчас меня меньше всего интересовал внешний вид.

Подкрепившись пудингом с потрохами и печеными яблоками у себя в номере, я вышла в коридор и спустилась в общий зал. В отличие от вчерашнего вечера, сейчас здесь находилась уйма народу. В основном это были торговцы, которых я узнала по длиннополым сюртукам из серо-зеленого сукна с эмблемами гильдий на правых рукавах. Торговых гильдий в Гленниморе было несколько, даже мой отец одно время принадлежал к одной из них, той, что занимается сбытом морепродуктов. Правда, он быстро понял, что торговля – это не его дело, и вернулся в рыбацкую артель.

Торговцы занимали большую часть столов и сильно шумели, обсуждая предстоящую ярмарку. Сочные, пышногрудые служанки носились по залу, чудом удерживая груженые тарелками подносы, и в воздухе то и дело раздавались их преувеличенно испуганные вскрики, когда чья-то нахальная ладонь отпускала смачного леща по аппетитной попке. В камине полыхал огонь, бросая на каменные стены красноватые отблески, а из закопченного прохода, ведущего в кухню, тянуло ароматом жареного мяса и специй.

Я обвела взглядом общий зал и наткнулась на темно-синие сюртуки чиновников префектуры. Их было четверо – представителей исполнительной власти и королевской воли. Двое сидели ко мне спиной, за угловым столом справа от выхода, еще двое – напротив них. Кажется, все четверо были заняты исключительно содержимым своих тарелок и не слишком оглядывались по сторонам. Я позволила себе немного расслабиться и прошла к барной стойке, где вчерашний знакомый, впустивший меня в гостиницу, цедил пиво прямо из бочки, спрятанной за прилавком.