– Мишка, в столовку пойдешь к паровозникам? – спросил Павел, когда был объявлен перерыв на обед, – там горячего борща можно похлебать….

– Я хочу Степку проведать, – сказал Мишка, – а потом, если успею, то схожу в эту столовку. А где ее искать?

– Пойдешь к станции, а там спросишь, она недалеко от депо – советовал Григорий, умывая руки в большом чане с водой.

Когда Мишка вошел в буфет, он своими глазами увидел зло, вымещенное на лице Степки Филиппом и Кузьмой. Под правым глазом красовался большой припухший синяк, прикрывающий глаз, на лбу ссадина, а ладонь левой руки отекла красноватым оттенком. Степка все же весело смотрел Мишке в глаза, когда тот поздоровался.

– Меня они тоже хотели избить вчерась, – как бы оправдываясь, сказал Мишка, – нынче вечером поквитаемся с обоими.

– Я знаю, что они тебя перестренули вчерась, – констатировал Степка, – это уже известно всем нашим и кое-кто захотел нынче отметелить паровозников!

– Степка, я тоже придумал, как проучить Филиппа и Кузьму, – серьезно заявил Мишка, – причем остальные паровозники? Мне вчерась завклуб Тимоха понравился, серьезный парень….

– А Фроська Копылова? – с ехидцей спросил Степка, его прикрытый синяком глаз придавал комичности выражению лица, – она ведь то ж паровозница!

– Я с девками не деруся, – также ехидно ответил Мишка, – чего с баб возьмешь?

– И чего ты удумал? – спросил Степка, – я зараз хочу предупредить тебя, что ножами в станице никто не дерется, за такое можно в ГЕПЕУ попасть. Казаки никогда не дрались ножами….

– А палками? – спросил Мишка, – я ведь вчера только этим и спасся от избиения.

– Палкой можно, – констатировал Степка, – ведь они вдвоем супротив одного тебя, да еще и сзади, как меня хотели…. И смотри, наш хозяин за драку может выгнать с работы. Гутарь, чего удумал?

– Я вечером отцеплю, этого волка Дика, и мы возьмем его с собой на веревке, – поведал свое соображение Мишка.

– Ты хочешь натравить этого зверя на них? – уточнил Степка.

– Нет, я хочу, чтобы состоялся честный поединок с Филиппом и Кузьмой, – сказал Мишка, – чтобы не сзади, как тебя…. Пусть в честном бою победят, если они супротив нас. Дик будет слушаться меня и не позволит им кучей на нас с тобой напасть…. Я уже спросился об этом у приказчика!

– Ну, ежели так, то я согласен, – неуверенно молвил Степка, – только ведь я пока драться не могу….

– Не переживай, я за тебя с ними буду драться, – уверил Мишка, – с начала с одним, потом с другим!

– А ежли первый накостыляет тебе? – спросил Степка.

– Ну, значит, так тому и бывать, – произнес Мишка, – побеждает сильный.

– А ты в столовку не ходишь на обед? – спросил Степка, – я же тебе говорил, что там борщ вкусный варят…

– Я уже не успею, ведь до нее еще добежать надо, – сожалел Мишка.

– Я думал, что ты туда помчишься, Фросю повидать, – многозначительно сказал Степка, – но ты решил меня проведать. Ты настоящий друг, Мишка! Спасибо тебе!

– Ты чего гутаришь? – удивился Мишка, – мы ведь с тобой друзья, Степка! Я нутром хороших людей чую…. А Фросю я и вечером увижу, а если нынче драка будет, так завтра… тогда!

– Я как увидел, что она сама к тебе подошла, – продолжил Степка, – так понял, что ты ей очень приглянулся… Она хорошая девка, не капризная и честная. К ней комсомолист один подкатывался, …то да сё, а она его прямо в клубе послала, и он как кобель побитый ушел и до си не является!

В буфет вошли двое казаков из варочного отделения, от которых вкусно пахло колбасой и кипяченым молоком.

– Степан, а ну-ка дай нам папирос энтих, как их…, фу ты черт опять забыл, – потребовал один из них. Второй с иронией смотрел на Степкины побои.

– Гутарь, каких папирос? – переспросил Степка.

– Да все забываю, какие курю, – сетовал покупатель, – то ли «Гильзы», то ли «Пушки»….

Мишка подмигнул Степке и вышел из буфета, чтобы не отвлекать друга от работы. Он был рад тому, что Степка сам назвал его настоящим другом и вечером Мишке придется драться с этим ненавистным Филиппом и Кузьмой. Мишка уже знал, что они оба трусы, иначе бы не напали на Степку вдвоем. Мишка не был силачом, но в обиду себя никогда не давал и частенько побеждал не силой, а хитростью и проворностью. Сегодня ему предстояло показать себя и самоутвердиться.

Вечером он, подошел к забору, где по натянутой проволоке, на цепи бегал Дик. Кобель поначалу кинулся с лаем, злобно сверкая глазами. Мишка стоял на месте и смотрел Дику в его волчьи глаза, тот резко остановился и заскулил, ложась на землю. Мишка подошел к собаке вплотную, взял за цепь. Дик поднял на Мишку виновато глаза, значит, признавал в парне хозяина. Мишка отстегнул карабин цепи и привязал вожжу к ошейнику узлом, которому научили калмычата у кулака.

Начинало темнеть, и Мишка спешил, чтобы засветло прийти к клубу, пусть Филипп и Кузьма посмотрят на волка, у него на поводке. Степка ждал Мишку за забором у въезда во двор завода. Он курил папиросу и постоянно оборачивался на въездные ворота. Когда Мишка с Диком на поводке появились в воротах, Степка оторопел. Волк, не подпускавший к себе ни единого человека, послушно шел рядом с Мишкой. Приблизившись к Степке, Дик злобно зарычал и рванулся к нему.

– Нельзя! – окрикнул пса Мишка и, показывая на Степку, продолжил, – это свой, это друг….

К великому удивлению Степки, Дик замолчал и посмотрел на Мишку снизу вверх.

– Молодец, – похвалил его Мишка и протянул на ладони кусочек колбасы.

Дик понюхал угощение и осторожно своими страшными зубами, взял его с руки, оскалившись при этом и повизгивая.

– Мишка, а кобель не сорвется с поводка? – с испугом спросил Степка.

– Калмыцкий узел животному не развязать, – спокойно ответил Мишка, – если Дик будет дергать за конец узла, то он только затягиваться будет. Животные быстро понимают это!

Степка все-таки держался подальше от переродка волка и контролировал расстояние между ним и своими ногами. Так они шли по улице до самого клуба. Еще не совсем стемнело, и там только начинали собираться парни и девки. Дик не обращал внимание на прохожих, но когда увидел молодежь, толпящуюся у клуба, рванулся к ним злобно рыча.

– Нельзя! – окрикнул его Мишка и Дик, снова подчинился ему, – замолчал.

Степка уже не стыдился своих синяков и, подойдя к девкам, принялся балагурить и смешить их прибаутками. Мишка держал Дика на поводке и следил за его реакцией. Собака изредка посматривала на хозяина и видимо тоже старалась понять, как себя вести. Фроси еще не было, и Мишка вглядывался в сумерки улицы, стараясь увидеть ее силуэт. Обидчиков тоже еще не было здесь, а те, кто собрался у двери клуба с опаской отошли в сторону, поглядывая на Дика.

Вскоре подошли Филипп с Кузьмой, Дик рванулся с поводка и злобно залаял, это был даже не лай, а громкий рев дикого зверя. Мишка промолчал, он понял, что собака чувствует агрессию, исходящую от этих парней и злобно реагирует.

– Ты смотри, батрачок псарем заделалси, – насмешливо сказал Филипп, от которого снова разило перегаром самогона.

– Эт он себе защитника взял, – поддержал Кузьма, – вчерась сбежал позорно, нынче с собакой приперся!

Дик рвался с поводка, он продолжал громко лаять. Степка подошел к Мишке и что-то прошептал ему на ухо. Тот кивнул головой и привязал Дика к столбу, от которого электрические провода шли в клуб. Оба друга подошли вплотную к Филиппу и Кузьме.

– Вы, трусы позорные, – грозно сказал Мишка, – выходи кто-нибудь из вас на честный поединок со мной!

– Ну, да нашел дураков, – сказал Филипп, – а Степка в это время кобеля спустит….

– Пошли, чего струсил, – дразнил Мишка Филиппа, – обделался что ли? Перед девками, ты – герой! Честно будем драться….

– Ты кобеля зачем привел? – не унимался Кузьма.

– Чтобы вы вдвоем на одного не кидались и дружков своих к драке не привлекали! – сказал Мишка, – как вчерась на меня, а потом на Степку. Пошли за угол любой из вас, чего в штаны наделали?