— Сам же спросил, — поёжился Такума.

— С кем? Когда? — отрывисто забросал парня вопросами художник.

— Блин, прекрати, — с досадой ответил Такума, которому совершенно не хотелось обо всём этом вспоминать.

Но, взглянув на Кея, он отчётливо понял, что тот злится. У того было каменное лицо и очень нехороший взгляд.

— Это было до тебя, — отрезал Такума, — так что прекрати это, я сказал…

— Уф! — Художник приложил руку к груди и выдохнул.

Такума тоже было вздохнул с облегчением, но Кей тут же насупился и выдал:

— И с кем?!

— С кем-кем… — Такума почесал висок, покраснел немного. — С девчонкой, конечно.

— И как? Понравилось? — Кей впился в его лицо глазами, понимая, что дико ревнует Такуму даже к воспоминаниям.

— Вот ещё… — Такума поёрзал на диване, подёргал бровями. — Что хорошего в том, чтобы трахаться под эти… хм…

— Не заводит? — удивился Кей. — Странно.

— Сам ты странный, — несколько обиделся Такума и в свою очередь решил «засмущать» самого Кея: — А сам-то что? Пробовал?

— Ну… да… — Кей насупился и поковырял пальцем край рта. — Глупо было.

— «Глупо»?

— А-а-а… о-о-о… — продолжало доноситься из телевизора.

— Ну… мы до этого засняли, а потом под это видео…

— Фу, гадость какая! — категорично заявил Такума. — И слушать не желаю! Ты ещё бόльший извращенец, чем я думал.

— Это была не моя идея! — поспешно воскликнул Кей.

— Так я и поверил… — Такума прищурил один глаз.

— Честное слово! — Кей запрыгнул на диван с ногами, как наказанный школьник, и затараторил: — Я не знал, что там камера! Да и не встречался с ним даже… так, от нечего делать, пару раз перепихнулись…

«Блин, неприятно же это слушать!» — повёл скулами Такума и буркнул:

— Мне такие подробности совсем не интересны.

Кей, ластясь, прильнул к его плечу:

— Ну, может, мы вместе попробуем?

— А-а? — Такума дёрнулся. — Ещё чего!

— Ну, давай! — Художник ткнул пальцем в сторону телевизора. — Вот эту позу? Она ничего так, а?

— Ни за что! — отрезал Такума, едва взглянув на экран. — И меня не трогай!

(Кей между тем деловито шарил парню в трусах.)

— Да ладно! Он у тебя уже такой живенький… — Художник приподнялся, рывком стягивая с себя футболку и раздёргивая джинсы.

— Ты невозможен! Прекрати, — простонал Такума, закрывая глаза ладонью, чтобы не искушаться открывающимися всё больше прелестями Кея.

— Не-а! — сияя как начищенный пятак, отказался Кей.

— Так я и думал! — Такума хлопнул себя рукой по лбу.

— Мур… — отозвался Кей, подбираясь к нему всё ближе.

«Интересно, доживу ли я до вечера? — засомневался Такума. — А, точно! Он мне кролика напоминает!»

Конфета шестая: «Пирсинг»

Такума прилёг подремать после обеда ненадолго, но мечтам — как всегда! — не было суждено сбыться.

— Такума, смотри! — Кей влетел в спальню и запрыгнул прямо на любовника.

— А-а? — Парень подскочил спросонья. — Что? Где?

— Смотри! — Художник задрал футболку. — Та-да!

В пупке его красовался пирсинг, которого раньше не было, — небольшая круглая бусинка с белым камушком.

— Нафиг ты это сделал?

— Тебе не нравится? — огорчённо протянул Кей.

— Не знаю. Я просто как-то не очень понимаю, для чего.

— А! — Кей выгнулся ловкой кошкой и наклонился к парню. — Можно было ещё проколоть…

И он зашептал Такуме на ухо, что же ему предложили в салоне.

— Э-э?! — Такума вспыхнул и в тихом ужасе выдавил: — Только не говори мне, что ты…

— Не-не-не, — замахал руками Кей, — я не стал.

— И на том спасибо, — хмыкнул парень.

— Я просто подумал, — прошептал Кей, прильнув всем телом к бёдрам парня, — что тогда тебе будет неприятно, когда я буду тебя…

— Это, знаешь ли, и без того неприятно, — поёжился Такума.

— А-а, значит, всё-таки нужно было проколоть? — Кей покусал палец, задумчиво закатывая глаза.

— Да я не про это говорю!

— Если тебе не нравится, я его уберу. — Кей опять сел, ковыряя пупок.

— Да ничего так, оставь. Больно было?

— Да ну, даже приятно… — Губы Кея дрогнули улыбкой.

— Извращенец, — однозначно заключил Такума.

— Ну, раз уж ты не против… — Кей вообще снял с себя футболку. — Я ещё и тут…

— Тут-то зачем?! — поразился Такума.

Парочка тонких колечек красовалась ещё и в сосках художника.

— А знаешь, как это возбуждает? — Кей сжал сосок двумя пальцами и покрутил его.

— Да ты и так весь одна сплошная эрогенная зона! — возмутился Такума.

— Ага, — кивнул Кей, — и это ведь классно.

— Ещё бы, — хмыкнул Такума.

Конфета седьмая: «Карты»

Дождь шёл весь день, и тем обидней, что это был выходной день.

— Скучно, — заныл Кей ближе к полудню. — Такума, мне скучно!

— М-м-м? — Парень приоткрыл один глаз и поискал взглядом любовника. Тот обнаружился верхом на спинке дивана.

— Давай в карты сыграем? — предложил Кей, раскачиваясь.

— Упадёшь! — запоздало предупредил Такума.

— Блин…

— Я же говорил.

Кей встал, потирая пятую точку, но настроя не растерял:

— Будешь играть? Всё равно делать нечего.

Такума потёр подбородок и самодовольно хмыкнул. В карты играть он умел. Во всяком случае, он так думал.

— Только, чур, играем на раздевание! — тут же уточнил Кей, едва получил от парня согласие.

— Так и знал, что не без подвоха! — воскликнул Такума. — Ладно, но учти: я по картам спец.

…

Спустя полчаса Такума в себе был уже не так уверен, потому что остался в одних трусах, проиграв Кею десять раз подряд.

— Вот блин… — озадаченно проронил он, глядя в карты.

Не такой уж ты и спец, — довольно хихикнул Кей. — Опять проиграл. Снимай!

— Ни за что! — Такума выронил карты и намертво вцепился в трусы.

— Снимай!

— Отцепись от меня!

— Ты проиграл же!

— Отпусти, говорю…

— Снимай уже или я их…

Раздался треск.

— А-а-а, да что ж ты делаешь!

— Ой, прости, нечаянно вышло…

После недолгой борьбы в руке Кея остались обрывки трусов Такумы.

— Ва-а-ау! — тут же воскликнул Кей.

— Что это ещё за «ва-а-ау»?! — возмутился Такума.

— А он у тебя даже бодренький… — Кей облизнулся, сцапал пенис парня ладонью.

— Прекрати! Мы с тобой так не договаривались, — взмолился Такума.

— Я только что изменил правила: ты проиграл мне минет! — сообщил художник, устраиваясь у ног Такумы поудобнее.

— Да чтобы я ещё раз с тобой сел в карты играть!

Запоздалые сожаления…

Конфета восьмая: «Одиночество»

— Хнык…

Кей повис на подоконнике, глядя на извивающуюся змеёй улицу. Сегодня Такума работал допоздна, и Кей весь день был один, что, конечно же, не могло не сказаться на его настроении.

Одиночество…

«Проводит столько времени вне дома… — Кей покусал губы. — Вне дома. С кем-то, кроме меня. Может быть, он вообще… Нет, я должен ему верить, ведь он верит мне и не…»

Сердце вдруг стукнуло, а в голову закралась не очень хорошая мысль: «Или он не интересуется, потому что ему всё равно?!»

Он сполз в комнату, скорчился и обхватил плечи руками. Из прокушенной губы потекла кровь. Может быть, поехать и… Нет, если он узнает, то разозлится! Кей помотал головой и поёжился от внезапно налетевшего озноба.

«Просто мне так страшно одному… когда его нет рядом…»

Кей зажмурился так сильно, что темнота в глазах засияла фейерверком, и уткнул лицо в колени.

Как будто возвращалась память о том прошлом… когда ни одного близкого человека нет рядом, когда один, в полной темноте… и как будто ничего не изменилось за все эти годы.

«Мой собственный отец от меня откупился. Я даже взял другую фамилию, чтобы не иметь отношения к той семье…»

Кей болезненно застонал. Мама, человек, который его понимал и всегда защищал от деспотичного отца… Если бы она не умерла, всё могло быть совершенно по-другому.

«Кей, мама так гордится тобой!»

«Из-за тебя она умерла! Её сердце не выдержало того, что ты распущенный выродок!»