Приглашённых — море: политики, бизнесмены; какие-то важные шишки, такие толстые, что смокинги на них по швам трещат; их жёны, вычурные и с тоннами косметики на увядших лицах; как будто клонированные подружки невесты в совершенно одинаковых платьях и с одинаковым выражением лица… Мы с Сугуру оказываемся в стороне, у крайнего прохода возле колонны. Я ни за что не хочу идти дальше (хотя вся семья должна сидеть на первой скамье) и командую шофёру:
— Здесь и останемся.
— Но… — пытается возразить он.
— Мне и отсюда всё хорошо видно. — Я приваливаюсь спиной к колонне. — Или я могу не сдержаться и всё испортить… как-нибудь.
Сугуру больше не спорит и остаётся со мной. Я оглядываю церковь и спрашиваю:
— А твой отец тоже здесь?
— Нет, — отчего-то поджимает он губы, — его не приглашали.
— Почему? — удивляюсь я (и тем удивительнее непривычно строгое выражение лица Сугуру).
— Они рассорились давно уже и почти не общаются, — неохотно поясняет Сугуру.
— М-м-м? Тогда нелегко тебе, — сочувственно говорю я.
— Почему? — с каким-то подозрением спрашивает шофёр.
— Ну… — Я немного растерян его реакции. — Ведь ты же тут работаешь, а они…
— Я это я, а они это они, — совсем уж недовольно заключает мужчина, — и хватит об этом.
Я бы ещё что-нибудь выяснил, конечно, но тут начинается церемония, и приходится замолчать.
По длинному проходу вышагивает невеста, играет торжественная музыка, а жених с нетерпением ждёт у алтаря… Впрочем, выражение лица Чизуо совершенно каменное, и никакого нетерпения на нём в помине нет. Священник ободряюще воздевает руки к небу и начинает церемонию, едва невеста становится рядом с женихом. Я почти не вслушиваюсь в его речь, там сплошные пафосные фразы, которые не имеют к происходящему никакого отношения. Я оживляюсь лишь тогда, когда священник спрашивает, есть ли у кого-нибудь какие-нибудь возражения насчёт происходящего, или причины, по которым этот брак не может быть заключён. Я вздыхаю.
Но вдруг среди минутной тишины очень чётко раздаётся:
— Есть!
Все вздрагивают и поворачиваются на голос, я тоже. Глазам своим не верю! В дверях церкви стоит Такку. И когда это он тут успел появиться? Охрана делает попытку его задержать, но он суёт им под нос приглашение, и они останавливаются, растерянно поглядывая на гостей и не зная, как себя вести.
— Кто ещё такой? — слышатся шепотки.
— Быть не может! — выдыхаю я, широко раскрывая глаза.
— Есть, — повторяет Такку, решительно направляясь к алтарю, — у меня есть.
Все кажутся растерянными, даже отец, а Чизуо… Ох, ну у него и физиономия в этот момент! Он стоит, вытаращив глаза, и явно силится хоть что-нибудь сказать, но может лишь бессмысленно двигать челюстью.
— Что происходит? — Сугуру наклоняется ко мне. — Мицуру?
Я едва слышу его, настолько занят происходящим. Неужели он всё-таки…
Такку обводит глазами гостей и с отвращением произносит:
— Хватит этого фарса!
— Ты… — скрипит наконец Чизуо.
— Разве нельзя быть честным… хотя бы с самим собой? — Такку быстро поднимается по ступенькам к алтарю. — Просто быть собой. Хотя бы себя не обманывай, а?
И вот тут происходит то, от чего у всех присутствующих глаза на лоб лезут: Такку вдруг решительно хватает Чизуо за лицо и целует. Взасос. Не так уж долго это и длится, всего пару секунд, но это имеет эффект разорвавшейся бомбы, честное слово!
А Такку быстро убегает из церкви. Я спешу следом (Сугуру, конечно, идёт за мной). Где Такку? Я озираюсь и вижу его, он сидит на капоте машины, зажав лоб, и в его глазах прыгает почти ужас.
— Такку? — осторожно спрашиваю я, подходя к нему.
Он поднимает на меня безумный взгляд и шепчет:
— Вот теперь мне точно конец.
Я не знаю, что ему сказать.
Такку выдыхает и проводит по лбу рукой, пальцы у него сильно дрожат.
— Ну, ты хотя бы попытался… — Мне хотелось бы его утешить, но кажется, что любые слова прозвучат фальшиво.
Хост издаёт смешок, скорее похожий на всхлип, но его глаза совершенно пусты: в них ни слёз, ни какого бы то ни было выражения.
Из церкви вдруг выходит Чизуо и направляется к нам. Такку бледнеет и съёживается, как будто ждёт удара, и едва ли не со страхом ищет глазами поддержки у меня или Сугуру, но мы оба растеряны и не знаем, что делать (а уж Сугуру особенно, он ведь вообще не в курсе происходящего).
Что происходит дальше — вообще выше моего понимания.
Чизуо, не обращая на меня никакого внимания, хватает Такку за руку. «Сейчас ударит!» — испуганно думаю я, но Чизуо неожиданно закидывает Такку в машину, захлопывает дверцу с таким треском, что стёкла сейчас вылетят, и — по газам.
— И что это было? — едва ли не одновременно говорим мы, опешив и глядя вслед укатившей машине.
— Ничего не понимаю, — бормочет Сугуру.
Я тоже, но я намерен это выяснить и возвращаюсь в церковь. Там настоящий Армагеддон: отец мечет гром и молнии, гости судачат, родня невесты негодует, невеста рыдает…
— Что тут произошло? — Я хватаю Ки-Таро за рукав.
— Где ты был? — с ухмылкой удивляется он. — Ты всё пропустил, тут такое было… Ха-ха-ха, это было нечто!
— Ну? — подталкиваю я его.
— Чизуо отказался жениться, ты представляешь? — Ки-Таро накрывает рот ладонью домиком и понижает голос: — Отца чуть инфаркт не хватил. Сначала этот парень шоу устроил, но чтобы его любимый наследничек такое… Ха-ха-ха!
Он не скрывает своего злорадства. И я его прекрасно понимаю, если уж начистоту. Но всё же какой скандал… Сложно удержаться и не съязвить, я делаю шаг к рыдающей невесте и говорю:
— Ой, мне так жаль…
Думаю, прозвучало это именно так, как оно и должно было из моих уст. Не то чтобы я злорадствовал, но… Отец очень недовольно смотрит на меня и, найдя взглядом Сугуру, приказывает ему:
— Отвези его домой.
— Пошли? — Шофёр берёт меня за плечо.
Я отпускаю в сторону невесты ухмылочку и иду за ним. Ки-Таро увязывается за нами:
— И меня захватите с собой, ладно?
Я бы предпочёл ехать домой без него, но тут уж ничего не поделать. Только бы Ки-Таро ничего лишнего не ляпнул, особенно насчёт наших с ним отношений.
— Вот это было представление! — В машине Ки-Таро откровенно хохочет. — Жаль, ты этого не видел, тебе бы понравилось!
— А что он конкретно сказал?
— Чизуо? — Мужчина фыркает. — Что больше не собирается никого обманывать, бла-бла-бла… Думаешь, это он с катушек слетел из-за того парня?
Я только пожимаю плечами. А Ки-Таро вдруг округляет глаза и почти серьёзно спрашивает:
— Как думаешь, отец тоже такими делишками занимался?
— С чего бы?!
Он прихватывает меня за плечи:
— Ну, как же! Если уж у трёх сыновей сразу такие наклонности проявились — это о чём-то да говорит.
Сугуру бросает на меня не слишком приветливый взгляд. Может быть, он о чём-то догадался. А мне совсем не нужно, чтобы наши отношения опять разладились.
— Руки убери, — хмуро говорю я. — И не говори глупостей, отец ничем подобным не занимался, я уверен.
— Ладно, ладно. — Ки-Таро отдёргивает руку и отодвигается от меня. — Ты не в духе, я вижу. Ты не в курсе, Сугуру, почему малыш такой нервный?
Бровь Сугуру дёргается (очень нехороший признак!), но он ровно отвечает:
— Не имею ни малейшего представления.
— Хм, — только и говорит Ки-Таро и оставляет меня в покое.
Я внутренне вздыхаю с облегчением, но Сугуру слишком часто посматривает на меня в зеркало, а это не к добру.
Когда мы остаёмся в машине одни (Ки-Таро попросил высадить его где-то в городе), мне предстоит разговор с шофёром.
— Как-то уж слишком интимно он к тебе прижимался, — роняет Сугуру, прищурившись. — Это то, о чём я думаю?
— Он заставлял меня заниматься с ним сексом, — возражаю я.
— «Заставлял»? — усмехается мужчина.
— Да, блин, как будто сам не знаешь… — Я сердито смотрю на него. — Что, нотацию прочитаешь о том, что нельзя спать с собственным братом?
