====== Глава 1 ======

Даже самая потрясающая новость не имеет значения, если не с кем ей поделиться. Для человека-невидимки это просто невозможно, не стоит и пытаться. Ничего сверхъестественного, разумеется, но если живёшь в долг, то непроизвольно чувствуешь себя именно так: я невидимка практически для всех обитателей этого дома, за редким исключением на меня никто не обращает внимания. Временами я всё-таки пытаюсь, но это ни к чему не приводит.

Я смотрю на спину отца, пальцы которого быстро перебегают по клавишам компьютера. Его совершенно не волнует, о чём я говорю. Он только механически соглашается с каждой фразой, после которой наступает пауза.

— Я сессию завалил.

— Да.

— И никакой пересдачи на этот раз.

— В самом деле.

— А ещё я, кажется, триппер подхватил.

— Конечно.

И что бы такого сказать, чтобы он на меня хотя бы раз обратил внимание? Последняя попытка, которая непременно должна сработать:

— А ещё от меня подружка залетела.

— Что?! — Отец тут же поворачивается ко мне. — Кто она? Немедленно устраиваем её на аборт. Ещё не хватало, чтобы ты повторил судьбу своей непутёвой мамаши!

Я — один из скелетов в шкафу этого семейства. Он не отец мне, а дед. Усыновил меня, чтобы избежать скандала: моя мать (его дочь) забеременела ещё в школе и скрывала беременность до тех пор, пока не стало поздно делать аборт, так что ему пришлось. Теперь официально я являюсь младшим (восьмым) сыном магната Тораямы, а мать где-то за границей, куда дед выслал её немедленно после родов. Видеться со мной он ей запретил, а про отца я вообще ничего не знаю.

Жаловаться мне не на что. Идеальный избалованный наследник многомиллионного состояния — вот что обо мне думают окружающие, не посвящённые в семейные дела. Я учусь в элитной академии, куда не так-то просто попасть даже со связями, мне гарантировано поступление в один из самых престижных университетов страны. У меня есть всё, о чём простые люди только мечтают, даже личный шофёр. Хоть я и не могу претендовать на наследство (есть ведь и прямые наследники, а я так, с боку припёка), дед ясно дал понять, что безбедное существование мне обеспечено, раз уж он дал мне свою фамилию.

И вот он вопит, вопит, вопит на меня… Не такого внимания мне от него хотелось. Так что я говорю:

— Да ладно, я пошутил. У меня и подружки-то нет: в академии одни парни, ты же знаешь. Я просто хотел, чтобы ты поговорил со мной.

Выяснив, что опасность роду и репутации Тораямы не угрожает, отец тут же теряет ко мне интерес. Он отворачивается, машет рукой в сторону двери и говорит:

— Не отвлекай меня, я занят. Если нужны деньги, можешь взять в сейфе. Код знаешь.

Я со вздохом подхожу к сейфу, набираю код и достаю оттуда приличную пачку денег. Можно не церемониться, их тут всё равно никто не считает.

— Ну, я пошёл?

— …

Да уж…

Вот так я и живу. У меня есть всё. Всё, кроме семьи.

Бессмысленно оставаться здесь, так что я кладу деньги в карман и отправляюсь восвояси, насвистывая и размышляя, на что потратить нежданную наличность.

Если я начинаю свистеть, обычно появляется Чизуо (мой старший брат, а вернее — дядя, первый сын деда) и начинает меня отчитывать. Например:

— Что ты выдумал! Не свисти, это неприлично.

— Ну извини, — говорю я, но ни капли не сожалею: если это ещё один способ привлечь внимание, то я и попой мелодии насвистывать готов.

— И никаких «ну»! — Он так похож на своего отца, что мне начинает казаться, будто это дед меня отчитывает. — В обществе, частью которого ты являешься… — Бла-бла-бла.

Я делаю вид, что слушаю. Чизуо любит морализировать. Он безупречен во всех отношениях, но я не понимаю, к чему быть таким сухарём. Почему бы немного не расслабиться? Но вслух я, конечно, такого не скажу: это вылилось бы в новую тираду нотаций. Так что я покорно киваю:

— Я приму это к сведению.

Чизуо тут же успокаивается, полагая, что я внял его советам, напоследок делает мне замечание насчёт спущенных гольфов и удаляется к себе в комнату. Я вздыхаю и подтягиваю гольфы, потому что если мне встретится Акира (второй сын деда), то ситуация повторится с угрожающей точностью: он такой же зануда, что и Чизуо, только непременно упомянет, что я тут на птичьих правах, и мне не стоит выпендриваться лишний раз.

И вот тут кто-то хватает меня и тащит куда-то. Это Ки-Таро (младший сын деда, у нас разница всего несколько лет). Он единственный, кто уделяет мне внимание. Правда, его внимание несколько иного толка.

— Опять тебе прилетело? — весело спрашивает он, кидая меня на софу в своей комнате.

Я только пожимаю плечами, глядя на его смеющееся лицо. Он не слишком церемонится со мной. Презерватив, в который затянут его член, тихонько поскрипывает, софа тоже. Ки-Таро придерживает меня за колено и вращает бёдрами, торопливо вталкивая в меня член. Его лицо сразу же становится красным (наверное, у него от секса подскакивает давление), и это представляет странный контраст с его высветленными волосами. И он трахает, трахает, трахает меня, пока не выдохнется.

Я ничуть не возражаю против такого обращения. Ки-Таро мне нравится, он хотя бы иногда интересуется моей жизнью. Думаю, это потому что мы похожи: он сын любовницы деда, так что прочие сыновья относятся к нему настороженно и отчуждённо.

— Ну, так что на этот раз? — спрашивает Ки-Таро, отсаживая меня. Его член качается, он придерживает его ладонью, избавляется от презерватива и запихивает пенис обратно в штаны.

— И никаких «ну», — передразниваю я Чизуо, и Ки-Таро хохочет, откидываясь на спинку софы. — Да как обычно.

Он фыркает и отвешивает парочку не слишком лестных комплиментов брату. Я между тем кувыркаюсь на софе, стараясь натянуть обратно бельё и окончательно съехавшие гольфы. Тело ноет и разгоняет мурашки по коже. Ки-Таро ловит меня за коленки, тискает мои ягодицы… но я вырываюсь из его рук. Ки-Таро тоже ничуть не возражает: он получил что хотел и позволяет мне улизнуть.

А мне пора на занятия. В академии строгие правила насчёт внешнего вида, введён дресс-код, приходится соответствовать: бриджи, гольфы, лакированные туфли, рубашка, галстук, жилет, пиджак с эмблемой факультета. Я расчёсываю волосы и брызгаю непослушный вихор лаком. Бриллиантовая заколка для чёлки, шёлковый носовой платок в грудном кармашке, швейцарские часы… Я выгляжу настолько безупречно, что самому противно.

В портфель я непременно пихаю пачку денег. Я редко возвращаюсь домой сразу же после учёбы: в городе куча мест, куда я хочу попасть и в которые мне, разумеется, запрещается ходить.

Потом я спускаюсь вниз. Горничные робко выглядывают из кухни и шёпотом желают мне удачного дня. Прислуге запрещено разговаривать с хозяевами. Я не вижу ничего дурного в том, чтобы разговаривать с ними. Иногда мы даже вместе пьём чай на кухне. Бояться, что меня застукают, не стоит: к прислуге никто никогда не заглядывает, отец считает это ниже своего достоинства, так что тут распоряжается дворецкий, которому и я могу приказывать, потому что я тоже Тораяма.

Возле машины уже ждёт мой шофёр. Это единственный человек в доме, к которому я по-настоящему привязан. Он всегда интересуется моей жизнью, непременно расспрашивает меня, как прошёл день в академии. Ему я могу рассказать что угодно, он всегда меня выслушает и даже может что-то посоветовать, если у меня какие-то проблемы. К отцу с таким подходить не стоит: он или не заметит меня, или скажет, что я сам виноват, — вот и всё его участие. Я вполне трезво смотрю на вещи. Возможно, шофёру просто платят, чтобы он со мной нянчился, но у меня всё равно теплеет на душе, когда я с ним разговариваю.

— Ничего не забыл, Мицуру? — Он забирает у меня портфель и открывает передо мной дверцу.

Он всегда зовёт меня по имени, хотя ему и влетает за это, если кто слышит. Тогда он ведёт себя точно так же, как и я: делает вид, что слушает выговор, кивает и непременно отвечает в конце: «Я приму это к сведению». Думаю, он ничуть об этом не сожалеет. Удивительно, что его до сих пор не уволили за подобное поведение!