— Смешно? — отрывисто спрашивает Сугуру, сопровождая свой вопрос такими же отрывистыми толчками.

— Ой… нет… Мне больно уже, — морщусь я и выворачиваю колени так, чтобы заставить мужчину выйти из меня. — Хватит на сегодня.

Он приподнимается, придерживая мои ягодицы ладонью. Я тихо шиплю, потому что растерзанные мышцы смыкаются, а это не очень приятно отзывается во всей пятой точке, и выгибаюсь, чтобы оценить масштаб катастрофы. Да уж, он сегодня не осторожничал, так что неудивительно.

— На твоей совести, — демонстрирую я ему испачканный кровью палец.

— Прости. — Его руки вытягивают меня с кровати и заставляют вжаться спиной в его тело, а подбородок оказывается на моём плече, и я получаю — словно бы в утешение — очень нежный поцелуй в щёку.

Думаю, самое время прояснить недоразумения.

— Я на самом деле с ним не спал, — тихо говорю я.

— Угу.

— Можешь мне не верить, конечно.

— Верю.

У меня нет причин сомневаться. Вот если бы Сугуру ещё сказал, почему его на самом деле взбесил мой поход в хост-клуб! Но не стоит ждать невозможного.

Я прижимаюсь к Сугуру ближе и, пригревшись, закрываю глаза.

Всё по-прежнему, как всегда, всё по-прежнему…

Когда я просыпаюсь, в комнате уже никого нет. Ну, да это и правильно: останься Сугуру здесь дольше, чем следует, его могли бы застукать, а нам это точно ни к чему. Но, кажется, перед уходом он тут немного прибрался: нет на полу обрывков постера, стулья расставлены, и комод тоже на своём месте.

На часах полвосьмого. Мне бы надо встать, но я физически не могу этого сделать: спина кажется каменной, а всё, что ниже, дико ноет. Я лишь перекатываюсь на бок, чтобы запустить руку в прикроватную тумбочку. Где-то там специальный гель, который очень хорошо помогает в подобных случаях. Прохладная густоватая масса, которую я запихиваю внутрь, приятно охлаждает, и я ненадолго замираю в этой позе, едва шевеля пальцами и подрагивая от болезненного покалывания в мышцах в ответ на эти движения. Я, должно быть, мазохист, раз мне нравится эта боль.

Стрелки часов ползут вперёд, а я всё не могу заставить себя встать. Наконец за дверью слышатся шаги, и в комнату заходит Сугуру.

— Решил прогулять… — начинает он, но, увидев моё состояние, вскрикивает: — Мицуру?

— Да ладно… — Я неохотно сажусь, быстро натягивая одеяло на колени. — Всё равно я собирался заехать кое-куда по дороге. Подумаешь, пропущу первую пару.

— А ну показывай… — Шофёр, не слушая, пытается заставить меня лечь и перевернуться.

— Перестань, всё нормально со мной. — Я довольно юрко, несмотря на боль, выскальзываю из кровати и спасаюсь в ванной.

Ему совершенно незачем смотреть, как у меня там дела обстоят. Не то снова начнёт рвать на себе волосы и говорить, что это он виноват. Мы оба виноваты. К тому же порванная задница — не повод для переживаний, сколько раз это уже случалось, с ним или с кем-то ещё… О чём стоит переживать — так это о свадьбе Чизуо.

— Мицуру? — Сугуру два или три раза стукает в дверь.

Я уже привёл себя в порядок, так что открываю и возвращаюсь в комнату, чтобы одеться.

— Не дашь посмотреть? — на всякий случай уточняет он.

— Извращенец! — резюмирую я, делая вид, будто не понимаю причины его вопроса.

Я облачаюсь в форму, наступает очередь ботинок, но тут я понимаю, что спина у меня болит так, что я просто не наклонюсь, чтобы завязать шнурки. Эх! Но я удачно притворяюсь и, садясь на кровать, выпрямляю ногу:

— Если хочешь, можешь меня обуть. Тебе же нравится лапать меня за коленки?

— Мицуру, — укоризненно качает головой шофёр, но садится на пол и ставит мою ногу себе на колено, чтобы зашнуровать ботинок.

— Я сегодня в хост-клуб хочу заехать, — сообщаю я.

— Не скажешь зачем? — как бы между прочим интересуется Сугуру.

— Пока нет. Но это важно. — Я ставлю ему на колени и вторую ногу.

Наконец шнурки завязаны, я встаю, мысленно ойкая, но вида не подаю.

— Завтракать не будешь? — уточняет Сугуру, ловя брошенный мною в него портфель.

— Выслушивать с утра пораньше? — фыркаю я и тыкаю шофёра пальцем в плечо. — После хост-клуба ты меня куда-нибудь отвезёшь… в какую-нибудь кафешку, где я могу позавтракать. Наверняка там поблизости есть какие-нибудь забегаловки.

Сугуру кивает.

Мы спускаемся вниз. На столе в гостиной я замечаю толстую пачку приглашений на свадьбу, они ещё не подписаны. Я вытаскиваю одно и прячу его в карман пиджака.

— Мицуру? — удивляется шофёр.

— Пошли уже. — Я спешу покинуть гостиную и вообще дом.

Лишних вопросов Сугуру не задаёт, за что ему большое спасибо. Скорее всего, он думает, что я затеял какой-нибудь prank. А я думаю поговорить с Такку ещё раз. До свадьбы считанные дни, и у меня всё меньше шансов расстроить её.

Разговор с Такку ни к чему не приводит: он по-прежнему пьян и мало на что реагирует. «Всё равно» — единственное, что мне удаётся из него вытянуть. Я вспыхиваю и хлопаю приглашением о стол:

— Вот! Это шанс всё выяснить или закончить!

Дальше оставаться здесь не имеет смысла. Не уверен, что Такку попытается хоть что-то изменить, раз он смирился. Но я не собираюсь сдаваться и надеюсь придумать что-нибудь, чтобы свадьба не состоялась. Взять и рассказать, что Чизуо — гей? Хотя нет, это ничего не изменит: им ведь обоим наплевать на свадьбу. Вот если бы Тораяма обанкротился… А такого никогда не случится. Но мысль об этом меня порядочно веселит, так что в машину я возвращаюсь, подхихикивая, что, наверное, составляет дикий контраст с моей мрачной миной, потому что Сугуру осторожно спрашивает:

— Всё в порядке?

— Ничего не в порядке. — Я запрокидываю голову на сиденье и закрываю глаза. — Я не хочу сегодня в академию. Просто повози меня по городу, ладно?

Сугуру не спорит. Он отлично знает город и его улицы, так что мы можем колесить по ним целый день, если угодно. По дороге он покупает мне завтрак на вынос, и я пью невкусный кофе через трубочку, кося глазом в окно. Скоро час пик, но благодаря маршруту мы избегаем пробок. На этих улицах не так многолюдно, как в центре, но дорожное покрытие тут хуже, так что машина идёт неровно, и я то и дело приподнимаюсь, чтобы поберечь многострадальную попу. На автостраде дела обстоят получше, не считая пробок, и мы ползём черепахой, то и дело останавливаясь, чтобы не въехать в дребезжащий впереди миниван. Сугуру тыльной стороной ладони придерживает руль и досадливо щёлкает языком.

— Куда-то спешишь? — спрашиваю я, хотя мне не хотелось бы узнать, что это действительно так.

— Не особенно, — дёргает он плечом. — А, бесит же, вот чёртова развалюха! И не обогнать…

— Сворачивай на пляж, — требую я, замечая пологий спуск в нескольких метрах впереди.

— Сегодня ветрено, — возражает шофёр.

— Не спорь! Просто сверни туда! — Я повышаю голос; вот ещё он сейчас со мной спорить будет…

— Ладно, ладно… — И он послушно скатывает машину на пляж. — Но почему именно сюда?

— Хочу побыть один. — Я распахиваю дверцу и сбегаю к морю.

Около воды действительно холоднее, чем в городе. Ветер пронизывает насквозь. Я засовываю руки в карманы и бреду вдоль кромки, то и дело застревая каблуками в месиве песка. Подумать о чём-то никак не получается, потому что ко мне цепляется какой-то хиппи. Что он от меня хочет, я не понимаю и не хочу понимать, а он всё лопочет что-то, размахивая руками. Должно быть, обкуренный. Но он достаёт меня меньше минуты, потому что появляется Сугуру и доходчиво объясняет ему, чтобы тот отстал.

— О, ты и такие слова знаешь? — удивляюсь я.

— Я много чего знаю.

— Ну, не сомневаюсь, — фыркаю я.

— Простудишься здесь. — Шофёр берёт меня за руку. — Вон какие холодные пальцы. Может быть, вернёмся в машину?

— Если замёрзну, я тебя заставлю меня согреть, — возражаю я, чувствуя бесконечное удовольствие от того, что его ладонь сжимает мою, и от этого действительно очень остро ощущается холод побережья. — Мне нужно подумать ещё.