Шэнь Ляншэн прекрасно знал себя. Эгоистичный, с каменным сердцем, материалистичный - ни одно из обвинений не было ложным, но, честно говоря, ему было плевать. Он признавал, что заботился о Цинь Цзине, но делал это с расчетом. Даже помощь семье его крестной была подготовкой к будущему.

Однако Шэнь Ляншэн понял, что его планы изменились за четыре часа, которые он провел с мужчиной.

Стоя с ним в темном погребе, слушая далекие взрывы, он заметил выражение лица мужчины и вспомнил один весенний день, когда они отправились любоваться цветами у озера. Тогда мужчина говорил ему что-то, что он полностью забыл в силу отсутствия интереса. Все, что он помнил - выражение на его лице.

Мир и любовь тогда, и мучительная боль, причиняемая бесконечными взрывами сейчас.

Шэнь Ляншэн был не способен чувствовать ни такой любви, ни такой боли, но тогда он, наконец, осознал, что в этот раз ему не удастся провести мужчину. Если его чувства к этому человеку хоть немного искренни, он не обманет его сейчас. Он должен дать ему хотя бы это.

И это не было сложно. Всего пять слов:

Легко найти - легко и потерять.

Примечания

Сигэкава Хидэкадзу - полковник японской армии, размещенной в Тяньцзине, ответственной за шпионаж. Он был приговорен к смертной казни судом в Пекине в 1947 году, но был отпущен после переговоров Республики и Японии о его освобождении, наряду с другими военными преступниками.

========== Глава 19 ==========

Следующий день был понедельником. Как обычно Шэнь Ляншэн отправился в офис, а затем на ужин с Кобаякавой. Когда он вернулся домой в десять, слуга сказал ему, что мистер Цинь кое-что занес днем. Шэнь Ляншэн уже знал, что мужчина придет, пока его нет, так что только кивнул в подтверждение.

Слуги боялись, что принесенное мистером Цинь затеряется, и оставили это на кофейном столике в гостиной. Шэнь Ляншэн прошел и обнаружил не только договор об имуществе, но и футляр для очков. Последний в некоторой степени удивил его, так как он уже и позабыл, что подарил Цинь Цзину эти очки.

Что ж, так уж все обернулось, и не было смысла зацикливаться на мелочах. Недолго думая, Шэнь Ляншэн убрал и контракт, и футляр в редко используемый им ящик в кабинете. Что до передачи права собственности - это

даже не приходило ему в голову. Сердце сделано из мягкой уязвимости, и неважно, каким он мог казаться внешне, его сердцу было суждено болеть какое-то время. Шэнь Ляншэн ни о чем не сожалел, но он не желал говорить о Цинь Цзине, или чтобы что-то о нем напоминало: с глаз долой - из сердца вон.

Слуги не знали всей истории и думали лишь, что у хозяина с мистером Цинь произошла ссора. И, по всей видимости, немалая, поэтому они оставались осторожными в последующие дни, боясь разозлить Шэнь Ляншэна.

Однако, спустя несколько дней, они так и не столкнулись с гневом Шэнь Ляншэна. Он выглядел таким же, как прежде, и хотя лицо его весь день было суровым, обслуживать его не составляло труда. Поэтому, все они расслабились и вернулись к своей обычной рутине.

Месяц прошел без больших драм. В середине сентября Шэнь Ляншэн получил письмо от Дженни Ван из Штатов. Между прочим, она уже отправляла телеграмму вскоре после инцидента у моста Марко Поло, но, вероятно, сочла, что этого недостаточно, и написала это письмо, дабы сказать все, что хотела.

Письмо было не коротким и занимало несколько страниц, но основное послание не ушло далеко от этого: она не может вернуться прямо сейчас из-за ситуации в стране и все, что ей остается - это переживать. К счастью, с ее семьей все было хорошо, но она никак не могла связаться с одним другом из Пекина и сходила с ума от беспокойства. Также она интересовалась, все ли хорошо у Шэнь Ляншэна и Цинь Цзина. Девушка хотела, чтобы они прислали ей телеграмму, если что-нибудь случится.

Шэнь Ляншэн действительно видел ее переживания и думал, что отправка телеграммы ничем не поможет. Подозревая, что тусклые кляксы на листах остались от ее слез, он написал несколько слов утешения и сказал, что у него все хорошо. Потом, после паузы, продолжил:

«Цинь Цзин тоже в порядке. Он хочет, чтобы я спросил, как у тебя дела, и говорит тебе поберечь себя и не волноваться о нас слишком сильно».

Правда заключалась в том, что Шэнь Ляншэн понятия не имел, в порядке Цинь Цзин или нет. Просто не было нужды объяснять Дженни, что они больше не контактировали. Однако не было и нужды ему писать эту невинную ложь.

Закончив, Шэнь Ляншэн перечитал свой ответ и в какой-то степени захотел написать новый. Однако, внимательно посмотрев на два предложения, он, ничего не меняя, запечатал конверт и положил его к двум другим письмам, ожидающим отправки.

К середине сентября наступила настоящая осень. Жара спала, но прохлада еще не установилась, так как дождя до сих пор не было. Было воскресенье, и Шэнь Ляншэн был дома. Написав письмо, он какое-то время сидел.

Окно в кабинете было открыто, и помещение наполнялось мягким теплом ранней осени. Однако почему-то создавалось ощущение, будто была зима. Самоконтроль Шэнь Ляншэна всегда был сильным. Он стер боль еще в начале и не очень скучал по мужчине. Но возможно из-за письма от старого друга, или из-за его невинной лжи, дверь в его сердце лишь немного приоткрылась. Сидя здесь, он почти мог слышать смех и радость из далекого прошлого. Конец

счастливых времен проскользнул со свежей прохладой прошлой зимы и, прогулявшись по его дому, тихо исчез.

Наконец, несколько дней спустя, хлынул дождь, и температура упала. Дождь начался посреди ночи. Цинь Цзин не закрыл окна и был укрыт легким одеялом, так что холод не дал ему нормально спать. Сквозь дремоту он осознал, что забыл что-то очень важное, что-то связанное с погодой.

Было холодно. И осень пришла…. О нет! Цинь Цзин вдруг вспомнил: Шэнь Ляншэн говорил ему, что его день рождения - в июле. Потом, в июле случилась вся эта ерунда, и он совершенно забыл об этом.

Конечно, Шэнь Ляншэн будет расстроен, что он забыл о его дне рождения, верно? Нужно будет наведаться в торговый центр завтра после школы и купить ему подарок, чтобы компенсировать это.

Цинь Цзин не осознавал, пока не стал размышлять над выбором подарка, что ему ничего не нужно было покупать: они уже расстались и не имели ничего общего друг с другом.

Цинь Цзин повернулся на другую сторону. Он хотел взять одеяло потолще, но ему было слишком лень двигаться. Дождь перешел от измороси к ливню. Он сильнее закутался в тонкое одеяло и уснул, слушая дождь. Проснувшись на следующее утро, он ощутил легкую заложенность носа, как в начале простуды. Глаза немного отекли и не хотели открываться, словно он плакал, но подушка была сухой.

Температура продолжала падать. В один из дней Шэнь Ляншэн пришел домой, поужинал и поднялся наверх. Но скоро снова спустился.

«Кто расстелил ковер в кабинете?»

Служанка, которую он спрашивал, не была полностью уверена и ответила, что расстелила его, так как уже похолодало.

«Его отправляли в химчистку?»

«Да, но это была не я…»

«Хорошо. Спасибо».

Служанка ушла в смятении, удивляясь: почему хозяина вдруг заинтересовал декор интерьера, хотя раньше такого не было. Она опасалась, что ковер был табу для Шэнь Ляншэна, но затем подумала: жаль, если дорогой ковер будет собирать пыль в кладовке.

Когда Шэнь Ляншэн навещал своего отца в конце октября для одного из их обычных разговоров, он заметил, что голос пожилого мужчины охрип. Он спросил, простуда ли это, и если так, принимал ли тот лекарства.

Шэнь Кечжэнь помахал рукой: «Так уже какое-то время. Болит, когда глотаю».

Он сказал сыну, что принял уже много лекарств традиционной медицины, но они не очень помогли. Он думал, что случившееся летом подвергло его большому стрессу, и тревога увеличилась, поэтому понадобится больше, чем день или два, чтобы привести его тело в норму. Он издал долгий вздох: «Вот, что делает с тобой возраст». Сказав это, он даже стал казаться старше.