– Кит, детка, почему ты плачешь? – подскочила с кресла мисс Крисберг. Рыжая кошка на коленях старушки встрепенулась и навострила уши. Я дрожащей рукой протерла лицо и опустила взгляд в пол. Прикусив губу, почти шёпотом отвечаю:

– Простите меня, мисс Крисберг… Просто я очень депрессивная.

Седоволосая старушка сменила тревожный взгляд на понимающий. Её улыбка с неглубокими ямочками внушала такое доверие и чистосердечие, что мне просто-напросто захотелось пасть в объятия женщины и поспать. Я знаю, что покинув порог этого дома, мне вновь суждено встретить вечер в полном одиночестве – ни друзей, ни парня, ни даже родителей или домашнего питомца. Жестокая реальность. Факт первый: ты всегда одинок. Факт второй: никому нет до тебя дела. Факт третий: чем больше ты в это веришь, тем быстрее это станет правдой.

– Дорогая моя, присядь, – старушка указала на рядом стоящее кресло, на котором спал жирный кот с необычной расцветкой – серо-чёрной, его звали Пуфиком. Я аккуратно отодвинула Пуфика и присела на мягкую мебель, что пахла овсяным печеньем, и неуверенно поглядела на морщинистую кожу мисс Крисберг. Для своих лет она выглядела неважно – под узкими карими глазами расположились два огромных мешка, губы были бледноватыми и сухими, на лбу морщины. Я думала китаянки – образец молодости, но в очередной раз ошибалась.

– Расскажи мне, что тебя тревожит? – Анна положила свою тёплую ладонь на мою руку. Я замешкалась. Да, мне очень хотелось с кем-то поговорить, кому-то открыться насчёт чувств к Алексу, но в моем окружении не было таких людей. Рокси, по правде говоря, догадывается об этом, однако я не спешу ей отвечать. Вдруг девушка всем растрепает? Люди бывают не теми, кем кажутся. Взвесив все «за» и «против», я решила довериться старушке, тем самым успокоить свою душу и показать мисс Крисберг, что у неё есть товарищи. Так сказать, взаимовыручка.

– Понимаете мисс Крисберг, – робко начинаю я, но женщина меня перебивает цоканьем.

– Анна, называй меня так.

Я одобрительно улыбнулась и кивнула, переводя дыхание.

– Я чувствую себя одинокой и ненужной в своей же жизни…

На мое заявление мисс Крисберг рассмеялась, прикрыв глаза морщинистой рукой. Её реакция, конечно, была мне не ясна, ибо я делюсь с ней чем-то откровенным, изливаю душу, а она смеётся… Да, плохая была идея. И о чем я только думала?!

– Милая моя, как ты такое можешь говорить? Ты вовсе не одинока! У тебя есть родители, бабушки с дедушками, сестра, друзья…

С последним Анна прогадала.

– Нет у меня друзей, мисс Крисберг… Ой, то есть, Анна, – мой голос был таким жалким и я сама была такой жалкой, аж тошнит от всего этого.

– Не верю! У такой милой девушки нет друзей?! Абсурд, ей богу! – старушка поправила белый плед на плечах.

– Но это правда. Хотя, есть один мальчик…

– Вот! – воскликнула мисс Крисберг, выражая свою правоту и убеждённость.

–…Но для меня он больше, чем просто друг, – закончила предложение я и сразу пожалела. К щекам подобралась кровь, а в груди все горит, как при извержении вулкана. Как оказывается стыдно говорить кому-то о своих чувствах, и это не есть хорошо. Люди забыли об открытости. Не могут сказать «люблю» и страдают всю свою жизнь. И проблема не только в них самих, а также и в обществе. Общество травит людей, затыкая им рты. Если у человека другие ценности, цвет кожи, нация или вера, его начинают дразнить, совсем позабыв о том, что мы все равны. И никакие деньги не вправе диктовать нам наше место в мире. А самое ужасное то, что и я об этом порой забываю. Мечтаю о роскоши, когда роскошь уже передо мной – моя семья.

Мисс Крисберг залилась румянцем, а в глазах её был янтарный блеск. Она смотрела на меня, как на какой-то редкий камень, который все хотят заполучить, но никому не удаётся его разыскать. И признаться, мне нравилось, то как она на меня смотрела. Её тоненькие губы обнажили белоснежные зубы, и женщина отрывисто засмеялась. Опять я ощущаю стеснение и желание спрятаться под кровать, как делала это в детстве во время грозы.

– Ах! Помню свои девичьи годы, это ли не жизнь… У меня были две лучшие подруги, которые отличались редкой красотой. В субботу, в нашем городке, если не ошибаюсь штат Теннесси, устраивали каждый вечер танцы, и конечно мы не пропускали такую возможность, чтоб потанцевать. Ох, помню-помню, я надевала красивое платье в горошек, волосы завязывала в хвост, брала у мамы самую лучшую обувь и бежала в пляс… – смеётся Анна. – Честное слово, на родине меня бы убили за такое поведение, но так как я родилась и выросла в Америке, то могла спокойно продолжать свой образ жизни. И вот, на эти танцы всегда приходил один молодой человек… Как же его звали, как же звали… – старушка нахмурила почти незаметные брови, пытаясь вспомнить имя из прошлого. – А! Его звали Марком. Ой, он бы просто красавцем! Кожаная курточка, брючки, белая майка, волосы покрытые лаком… Марк не был непохож ни на кого. Тогда в моду пришёл гаражный рок, и все молодые люди раскрепостились, все, кроме меня. Видимо, именно это Марку во мне и понравилось.

– Он влюбился в тебя?! – прикрикнула я, не скрывая восторга и совсем позабыв о том, что передо мной взрослый человек. Прикусываю язык. «Ты»? Кит, совсем спятила уже?

– Ха! Влюбился… – хмыкнула Анна. – Он был от меня без ума!

Мы одновременно засмеялись. Я поудобнее села в кресло и продолжила слушать рассказ из прошлого мисс Крисберг, не тая интереса.

– Марк всегда приглашал меня на танец, пытаясь, как это у вас сейчас говорится – развести на поцелуй? – я вновь рассмеялась. – Однако, ему не везло. Я не разрешала. Первый поцелуй должен быть особенным! И вот появился он – Чарли – мой покойный муж. Мы познакомились с ним как раз на танцах… Эх, вернуть бы молодость…

– Вы скучаете по мужу?

Блеск в глазах женщины погас и она вновь покрылась безжизненностью. По коже прошлась дрожь. Я сглотнула.

– Ты безумно скучаешь по любимому человеку, пока он в отъезде, но когда этот человек мертв, ты начинаешь считать дни, чтобы с ним воссоединиться. – Анна взглянула на портрет своего мужа, который стоял на одной из полок старого шкафа. Мужчина был на фотографии молод, красив. У него чёрные кудри, ровный заострённый носик, немного пухлые губы и большие глаза. Это и есть Чарли. Смотрю на мисс Крисберг и понимаю, что настоящая любовь выдержит даже смерть. И я уверена, что когда-нибудь ей снова выпадет шанс обнять его. Любовь – вырытая могила, куда должны лечь оба, чтобы быть вместе до конца. Но бывает, что один толкает другого в яму и убегает, совсем наплевав на любовь. Замечаю слезы на щеках мисс Крисберг. И непонятно: это она от счастья, от ностальгии или от боли? Старушка протерла глаза пледом и шмыгнула носом. Коты на её коленях подняли головы и посмотрели снизу-вверх на свою хозяйку; они почувствовали, что Анне грустно, как это мило. Хоть кошки с ней рядом… Знаете, животные гораздо милосерднее людей.

– А что за это мальчик? – внезапно вспоминает старушонка. Я неловко выдыхаю. Теперь моя очередь рассказывать историю «любви». Хотя тут и пояснять нечего.

– Он мой лучший друг и даже, можно сказать, единственный… Его зовут Алекс. И… и он мне очень нравится, —

чистосердечно сказала я.

– А ты ему?

– А я ему нет. Для него я просто друг.

– Милая, помни, что соль и сахар схожи на вид.

– К чему вы это? – не соображала я, поправив очки на носу.

– К тому, что ты думаешь о соли, а в руках держишь сахар. Иными словами, может он в тебя влюблён, но, как и ты скрывает свои истинные чувства.

На моем лице загорелась улыбка надежды. Боже, если это так, то я просто взорвусь от счастья. Слышу собственное сердце – оно бешено стучит его именем, и это для меня, как ночной фейерверк или брызги шампанского. Внутри словно расцвел цветок, вокруг которого порхают бабочки.

– А как мне понять, где сахар, а где соль?

Анна хмыкнула.

– Нужно попробовать.

* * *

Родители вернулись к восьми часам вечера, до тех пор я сидела в доме с мисс Крисберг и училась играть в маджонг. Мы с ней очень хорошо поладили, и теперь считаемся добрыми друзьями. Проблемы объединяют людей…