* * *

Наступили сумерки. В домах напротив горел тёплый желтый свет. Глядя на это, я испытываю умиротворение, потому что вечерами наша улица полна уюта и меланхоличностью. Если бы ещё на фоне играла Лана Дель рей… Порой у меня не получается думать, в буквальном смысле этого слова. Пустота в голове, я ты сказала, прозрачна, словно я только что появившийся на свет младенец. Иногда мне это нравится – не думать. Если не думаешь, значит, не переживаешь.

Спустившись с подоконника, я повернулась к двери, ручка которой дёрнулась. Пришла мама. Я знала, о чем пойдет речь, и была полностью к этому готова. Тем более мне незачем умалчивать правду, виновной я себя не считала. Я только дала сдачу.

Пристально пройдясь по мне взглядом, мама медленно подошла к кровати и присела. Она не выглядела рассерженной или разочарованной, скорее уставшей. Да, я очень проблемный ребёнок. Мне кажется, она тоже так думает, но не может сказать вслух.

Молчание затянулось. Наверное, ей требовалось обдумать свои слова и действия. Мама очень терпеливый человек. Каждая мать заботлива, но моя превосходит в этом плане всех. Она понимающая и сердце её полно сострадания. Жаль, ей не повезло в одном – со мной.

– Тебе уже все рассказали? – с какой-то тоской поинтересовалась я, взглянув через окно на потемневшее небо.

– Хочу услышать твою версию. Что произошло? – она ответила вопросом на вопрос, но этого было достаточно, чтобы всё понять.

– Ничего, просто Алиса и её подружки оскорбили нас с Майклом. Я дала сдачу. Драма, – с насмешкой объяснила я и опустила голову в пол.

Мама закивала головой, будто поддерживала мой проступок. На самом же деле, это всего-то привычка.

– Директор сказал, что ты облила их соком?

«Молодец, молодец!», – мелькнуло, словно вспышка, перед носом, и я растерянно похлопала ресницами.

– Мне кажется, у тебя сейчас сложный период в жизни. Экзамены, выпускной класс – все это на тебя влияет. Правда же?

«Нет».

– Надеюсь, скоро это пройдет, – мама улыбнулась так, как свойственно ей одной: с необъятной любовью.

Она не стала орать, она постаралась понять меня.

– Спасибо, мам… Я редко это говорю, но спасибо!

И я позволила обнять себя. Эти редкие, однако драгоценные мгновения я запираю в своём сердце. Возможно, сейчас самое время рассказать ей правду? Может, так мне будет лучше? Едва ли они упекут меня в психушку… Скорее попытаются исправить сбавившийся механизм в моей голове. Остаётся лишь гадать – и ничего больше. Потому что я не смогла признаться.

Расстроившись, я бросилась на кровать и подумала, что хотела бы вернуть в детство.

Однажды на мое седьмое Рождество папа сказал, что Санта Клаус – мой дедушка. Этой большой-маленькой ложью он сделал меня самым счастливым ребенком на планете. Представьте, что ваш дедушка Санта. Это ведь умереть как круто!

Когда мне было интересно, почему я его ни разу не видела, папа отвечал: «Он ведь Санта – занятой человек». Глупышка Аманда верила и хвасталась перед всеми, что её дед – сам Санта Клаус. Папа любил меня удивлять. Сколько выдуманных историй рассказывал он: где только не бывал мистер Ди – выдуманный супергерой отца. Мистер Ди бывал в Гималаях, в Бермудском треугольнике, где поборол большого сверхъестественного осьминога; на Альпах, на корабле злого пирата. Сколько воспоминаний, которые теперь всего-то картинки в голове. Родители всегда радовали меня. Не скупались и дарили самые лучшие игрушки. А что взамен получили они? Дочь – шизофреничку!

Мои воспоминания развеял шум, исходивший из улицы. Отогнав мысли прочь, я с любопытством выглянула во двор и с неожиданностью для себя заметила карабкающегося к моему окну Сэма. Мне давалось чуть меньше минуты на то, чтобы понять, рада ли я его появлению или мне пора вызывать полицию? Но стоило ему поднять голову вверх и улыбнуться, как я почувствовала заряд тока. Удивительно, он ведь мне совсем чужой, случайный знакомый, и тем не менее, при виде него мне трудно дышать.

Пока никто из соседей не заметил нас, я распахнула окно и помогла Сэму пролезть внутрь. Под впечатлением происходящего, он засмеялся. Его смех… такой красивый и жизнерадостный. Приставив к своим губам палец и прошипев «тс-с-с», я задёрнула шторы, понадеявшись, что мама ничего не слышала.

Сэм стянул с себя куртку.

– Здравствуй, Аманда, – улыбнулся он немного иначе и вновь, как в первый день нашего знакомства, прыгнул на кровать.

Убедившись, что мама ни о чем не подозревала, заперла дверь на замок и со спокойной душой обернулась к брюнету. От него пахло корицей, моей любимой!

– Нет, всё-таки у тебя какие-то проблемы. Ты не дружишь с дверями? – притворно возмутилась я, хотя сама рада, что Сэм не стал звонить в парадную дверь.

– Я подумал, что так будет проще.

– Ты странный.

– Ну, это как посмотреть. Классные носки, кстати, – кивнул он на мои ноги.

Я проследила за его взглядом и с ужасом для себя поняла, что стояла в разных парах.

– Спасибо, – проигнорировала его насмешку, сделав вид, будто так и задумано. – Зачем ты пришёл?

– К тебе.

Его ответ меня застал врасплох, ведь я спросила его о другом. Он наладил со мной зрительный контакт. Сколько же в нем уверенности…

– Точно, – пытаясь разорвать это странное магнитное поле, я перевела всё в шутку, – я и забыла, что ты сталкер.

Сэм тихо засмеялся, чуть наклонив голову назад. Я заметила у него родинку прямо на подбородке. Тяжело не пялиться на человека, когда он безумно красив, как Сэм. У него даже ресницы гуще и длиннее, чем у любой модели.

– Ладно, – шумно сглотнула я, и Сэм вопросительно дернул бровью.

– Что?

– Я дам тебе шанс узнать меня поближе.

Брюнет растянул уголки губ в довольной улыбке. Он вдруг перестал быть самоуверенным и смущённо отвёл взор в сторону, кажется, собираясь с мыслями. Неужели Сэм не ожидал подобного ответа? Или я повела себя легкомысленно?

Я испугалась, что испортила впечатление о себе и нервно поправила волосы за плечи, а тот в свою очередь потянулся к башенке коробок из-под дисков.

– Любишь смотреть фильмы? – внимательно изучая каждый, спросил Сэм.

– Скорее люблю пересматривать то, что уже видела.

– Правда? И тебе не надоедает?

В отрицании я покачала головой.

– Что ж, давай пересмотрим что-нибудь вместе?

Ни один мускул на его лице не дрогнул, он говорил со всей серьёзностью. Это странно, учитывая, что фильмы я смотрю только в одном жанре – мелодрамы.