В подвале своего дома, в углу, за развалившимся диваном, выкинутым кем-то из жильцов еще с десяток лет назад, он оборудовал тайник. В нем будет удобнее и безопаснее хранить радиоаппаратуру. Ведь и Мильда может обратить внимание, что по восемнадцатым числам он никогда не ночует дома.

Решение было, конечно, правильным, и он сообщил Куллу, чтобы передачи перенесли на. дневные часы. Но будет ли от этого какой-нибудь прок?..

…Вот уже год он пишет в разведцентр и слушает его ответы в эфире. Но все это только одни разговоры.

Почти год назад Приедитис послал за океан свое первое сообщение. Дождавшись, когда Мильда уйдет на работу, он извлек из пояса таблетку специальных чернил для тайнописи и кадр фотопленки. На нем был запечатлен невинный морской пейзаж. Приедитис поднес к пленке увеличительное стекло. Сквозь волны проступили слова. Это был адрес, по которому надо было писать для разведцентра.

Приедитис достал листок бумаги и шариковой авторучкой написал письмо. В нем он настойчиво убеждал какую-то Анну вернуться на родину. Такое содержание было рекомендовано американскими инструкторами. Затем Приедитис бросил таблетку в рюмку кипяченой воды, размешал раствор чертежным пером и между строк стал писать тайный текст:

«Добрался до Риги благополучно. Прописался, подозрений ни у кого не вызываю. С «Имантом» и «Борисом» связи не имею. Шлите деньги, без них не могу начинать работу».

Закончив писать, Приедитис в течение нескольких минут подержал лист над паром кипящего чайника. Потом положил письмо в книгу, а на нее поставил утюг, чтобы выровнялась бумага. На конверте, в графе «адрес отправителя» он, заглянув в газету, поставил фамилию и имя женщины, дававшей объявление о разводе.

В ночь на восемнадцатое Приедитис был в лесу. Сеанс начался точно в назначенное время. Он принял сообщение, набросал колонку цифр и спрятал аппаратуру. Приехав домой, достал таблицу и расшифровал текст.

«Поздравляем с благополучным прибытием,- передал разведцентр. - Приступайте к выполнению задания. Родина не забудет ваших трудов».

О деньгах и адресах «Иманта» и «Бориса» в ответе не было ни слова. Приедитис в сердцах выругался. Стоило ли тащиться за добрую сотню километров, чтобы получить ничего не говорящий ответ!

Впрочем, первое время Приедитис пытался сам связаться с «Имантом» и «Борисом». Несколько раз он приходил на перекресток улиц Бривибас и Елизабетес, к рекламному столбу, и все никак не решался вынуть карандаш. Но делать что-то было все же надо и однажды, выбрав момент, когда у афиш никого не было, написал четыре цифры: «2818». К этому столбу обязательно должны подойти «Имант» и «Борис», если только они в Риге. Так было условлено. Они знают, что нужно подчеркнуть цифры тремя черточками. Этим они сообщили бы, что придут сюда 27 числа в 17 часов. От чисел, означающих дату и время встречи, полагалось вычесть по единице.

Приедитис наведывался сюда каждый день, однако никто не подчеркивал его надпись. После двадцать седьмого он назначил явку на новый срок, но и этот срок прошел, и следующий…

Приедитис все посылал и посылал письма в разведцентр - требовал деньги, просил выслать новые документы, адреса. Иногда в письмах он разражался бранью: «Почему не связываете меня с «Имантом» и «Борисом»? Или вы все еще продолжаете проверку, которую начали в Мюнхене? Но я вам не подопытный кролик!»

Это был вопль отчаяния.

Но разведцентр отвечал вопросом на вопрос:

«Почему не передаете агентурных данных? Когда, наконец, приступите к реализации акции «Ейч»?»

Приедитис догадывался, что ему не дадут денег, пока он не начнет выполнять задание. Но Приедитис их просил, умолял. Он жаловался, что живет на средства женщины, которая болеет чахоткой, что не имеет приличного костюма, не может в праздник выпить бутылку вина.

«Работайте над акцией «Ейч», - отвечали ему американцы.

Работать над акцией’ «Ейч»? Это значит, он должен подобрать одного человека из местных жителей и с его помощью уточнять расположение военных аэродромов, типы самолетов и размеры взлетных площадок, выяснять пропускную способность железных дорог и мостов, описывать портовые сооружения, узнавать, какие заказы размещаются на рижских заводах, искать связи с антисоветски настроенными элементами.

Нет, Приедитис не трус. Если б с ним кто-нибудь. был рядом, хотя бы этот щуплый «Имант», он, не страшась, пошел бы на все, даже на смерть. Но он одинок. Он не решался заводить знакомства, ходить по улицам, появляться вблизи военных объектов.

Временами его охватывала мания преследования. Ему казалось, что за ним наблюдают, что кто-то копается в его чемодане, когда его нет дома. Он даже начинал шпионить за Мильдой, не ходит ли она в милицию, КГБ. Тогда Приедитис заставлял себя логически мыслить. Если его разоблачили, то почему же он тогда не арестован? Нет, его не могли выследить. Никто у него ничего не спрашивал, не проверял документов. Но потом минутное спокойствие сменялось приступами сомнений, и он принимался опять анализировать каждый свой шаг…

…Поезд подходил к Айзпуте. Приедитис сошел на станции, потолкался в буфете и, никем не замеченный, ушел в лес.

Утром Петерис Приедитис вернулся из Айзпутского района в Ригу.

В его небольшом чемоданчике лежал приемник, выпрямитель и преобразователь тока. Он спустился в подвал и в углу, за развалившимся диваном, спрятал вещи.

Приедитис облегченно вздохнул. Дело сделано, теперь не надо каждый раз тащиться в лес, чтобы слушать передачи разведцентра. Достаточно только спуститься в подвал…

Всю обратную дорогу он обдумывал сегодняшнее сообщение разведцентра. Оно было необычным. Вашингтон передавал, что скоро ему будет устроена встреча с человеком, который поступит в его распоряжение. Приедитис обрадовался. Вдвоем работать куда безопаснее. Но кто этот человек? «Борис», «Имант» или еще кто-нибудь другой, пробравшийся через границу? Нет, это было загадкой, которую раньше времени не разгадаешь.

…Приедитис отряхнул костюм, на который налипла паутина, и стал подниматься по земляным ступеням.

Только он вошел в коридор, как из своей комнаты выскочила соседка. Ее Приедитис терпеть не мог. Она была любопытна, сварлива, и, кроме того, присутствие в квартире постороннего человека настораживало и беспокоило Приедитиса.

Соседка загадочно улыбнулась:

- Петерис Янович, вам письмо. Нет, так не отдам. Танцуйте!

Приедитис испуганно посмотрел на женщину. Нет ли здесь какой-нибудь ловушки?

- Мне? Письмо? - удивленно переспросил он. Приедитис и в самом деле не мог сообразить, кто ему мог писать.

- Да, зам. Из Москвы. От гражданина Андерсона. Вот тут на конверте все написано.

Приедитис пожал плечами:

- Это ошибка. Я такого человека не знаю.

Соседке стало даже неловко.

- Ну, словом, нате, - разочарованно протянула она, отдавая толстый конверт. - Вижу, танцевать вы все равно не будете.

Приедитис осторожно, точно это было лезвие опасной бритвы, взял письмо и заперся в комнате на ключ. Он еще раз взглянул на конверт. Письмо, действительно, было адресовано ему. «Но от кого?»

Разорвав конверт, он обнаружил там деньги. Сердце Приедитиса ёкнуло. Конечно же, это оттуда! Он пересчитал хрустящие бумажки. Денег было немного, всего четыреста двадцать рублей. Но почему четыреста двадцать, а не пятьсот, например? «Неужели Кулл высчитал с меня федеральный налог?» - пришла в голову нелепая мысль.

Он не сразу заметил что в конверт еще вложена записка:

«Дорогой Петерис Янович! Как мы условились, я продал твои часы. Высылаю вырученные деньги. Жду от тебя известий. Жму руку. Привет. Андерсон».

Радостное чувство, охватившее было Приедитиса, сменилось тревогой, едва он подумал о соседке. Не иначе, эта любопытная женщина не удержалась, распечатала письмо, увидела деньги и прочитала записку. Он выругал себя за то, что неосмотрительно разорвал конверт. Теперь нельзя было узнать, вскрывали ли его раньше или нет. Приедитис в волнении зашагал по комнате. Потом он сбегал в магазин, принес пол-литра водки и, не закусывая, выпил граненый стакан. «Ну, а если она все-таки заглянула .в конверт? Пожалуй, надо пойти к ней, потолковать, а то еще подумает черт знает что».