- Все это не то! - раздраженно произнес старик.-Я собственно, пригласил вас сюда вот зачем. Руководство считает, что после стольких неудач нужно послать в Латвию человека, который был бы максимально гарантирован от провала. Акция «Ейч» ждет своей реализации. Я не думаю, чтобы этот «Герберт» оказался способным на что-нибудь дельное. С ним попутно надо будет тоже разобраться. Он все-таки знает немало - в этом его несчастье. Мы намерены, - продолжал шеф, - послать в Латвию опытного работника, пусть даже самого необходимого нам здесь человека.

Кулл и «Анди» внимательно смотрели на шефа, который прохаживался по мягкому ковру. Старик подошел к «Анди», положил руку на его плечо.

- Учитывая ваш опыт и подготовку,-медленно проговорил он, - мы решили доверить это дело вам, господин Бромберг.

Ни один мускул на лице «Анди» не выдал того, что он пережил в этот момент. Он, конечно, знал, что рано или поздно ему придется идти в Латвию, но не думал, что это случится так скоро. «Анди» взглянул на Кулла и заметил, что полковник прячет в усах довольную улыбку. Конечно, тут не обошлось без козней полковника. Он все время стоял на дороге у Кулла, так же как Кулл на его дороге, и кому-то нужно было отойти в сторону.

Шеф все еще не снимал руки с плеча «Анди».

- Вы знаете, господин Бромберг, как вами дорожит разведцентр, как вы необходимы здесь. Но вы вернетесь и еще поработаете. Дел у нас много. Но сейчас, поймите, нет другого выхода. Предстоит работа особого рода. У вас, господин Бромберг, много связей среди латышских националистов. Вам поручается создать на территории Латвии нелегальную резидентуру. Вы должны будете проверить и доложить нам о причинах провала ранее заброшенных в СССР агентов. Мы снабдим вас новейшей аппаратурой. - продолжал уговаривать «Анди» шеф. - Мы дадим вам столько денег, сколько потребуется. Мы примем все меры к тому, чтобы даже самая возможность вашего провала была полностью исключена. Что вы скажете, господин Бромберг?

- Я готов в путь, - коротко ответил «Анди».

- Нет, не так сразу, - улыбнулся шеф.- Погуляйте, отдохните.

«Анди» безмятежно развлекался. О предстоящей работе он старался не думать. Нужно было набраться сил, как следует отдохнуть. Поначалу он хотел провести отпуск в Нью-Йорке. Но каменные громады домов, теснившие не только землю, но, казалось, и небо, подавляли, угнетающе действовали на психику. Однообразные, донельзя похожие друг на друга улицы навевали тоску. С самого утра они отдавали себя во власть ревущих, стонущих, мечущихся автомашин. С высоты шестнадцатого этажа машины напоминали саранчу, густо осевшую на поле…

«Анди» поехал в Бостон, оттуда - в Чикаго и там понял, что в больших, шумных городах ему не отдохнуть. Потянуло куда-нибудь в лесную глухомань или на берег океана. Что ж, когда есть доллары, в Америке все доступно.

Он осмотрел ниагарский водопад, остановился ненадолго в Атлантик-сити. Отсюда экспресс унес его в Нордфок. Здесь он и провел остаток своего отпуска.

Но пора было приниматься за дела. «Анди» поселился в Вашингтоне, в доме № 1914 по улице «И», у певицы мисс Мими. Он был вдвое старше хозяйки. Но «Анди» хорошо сохранился и выглядел моложе своих лет. Его работа, поминутно требующая напряжения, полной физической и умственной нагрузки, еще не наложила на его лице печати утомления и старости. И потом у него водились доллары. Всего этого оказалось достаточно, чтобы добиться любви мисс Мими.

Вечерами, когда певица уходила на концерт, «Анди» садился за работу. Слова выливались на бумагу с необычайной легкостью. То, о чем он писал, было плодом многолетних раздумий, наблюдений, опыта. «Анди» писал труд о шпионаже. Он так и назывался: «Организация шпионской службы на территории противника». В нем «Анди» вспоминал весь свой путь в американской разведке. Путь от мелкого, заурядного осведомителя, доносившего на своих товарищей в лагерях для перемещенных лиц, - до кресла официального работника разведцентра…

Кулл прочитал работу залпом, оживился и похвалил «Анди»:

- Поздравляю! Это по-настоящему здорово.

Полковник восторгался вовсе не потому, что его радовал успех подчиненного. Он поставил свою подпись рядом с подписью Бромберга.

Это должно было поддержать его пошатнувшийся после стольких неудач авторитет в глазах высшего начальства.

А «Анди» уже думал о другом. Как-то ночью, вернувшись с концерта, мисс Мими обнаружила, что ее квартирант отсутствует. Напрасно она ожидала его на следующий день. Из дома № 1914 по улице «И» «Анди» исчез бесследно и навсегда.

…В то время как мисс Мими, возмущенная мужским вероломством, горевала, «Анди» начал готовиться к большой и сложной акции. Теперь он жил в вашингтонской гостинице «Анаполис». «Анди» изучал топографические карты, совместно со специалистами подбирал рецепты средств тайнописи, изучал экономику Советской Латвии.

Целый год готовился Бромберг к заброске в СССР. Казалось, он и так уже давно знал все, что нужно для этой акции. Ведь за год сам «Анди» из зеленого новичка делал шпиона. Но ни разведцентр, ни «Анди» не хотели торопиться. Нужно было учесть все, казалось бы самые несущественные мелочи, продумать каждый свой шаг на советской земле. В специальных лабораториях изготавливалась для него аппаратура, фабриковались надежные документы.

«Анди» работал настойчиво, кропотливо. Он никогда не был слишком самоуверенным и хорошо понимал, что предела для совершенства не существует. Вечерами он читал советские журналы, газеты, книги, слушал радио Риги и Москвы. Точно взыскательный, не терпящий фальши актер, «Анди» вживался в новую роль - роль рядового советского человека, со всеми его взглядами, понятиями, нормами поведения, привычками. Кто знает, сколько лет предстояло Бромбергу играть эту роль.

Весной «Анди» уехал из Вашингтона на военный полигон Фродбраг. Отсюда должен был начаться его путь через океан, через Европу - к границам Советской Латвии…

Ночь застала Бромберга в густом сосновом бору. Он сбросил с плеч тяжелый вещевой мешок, который уже порядком натер ему спину, и присел отдохнуть на бруствер полуразвалившегося окопа. «Анди» жадно глотнул бодрящий ночной воздух, насыщенный ароматом хвои. Он припал к земле, и шероховатый ползучий вереск больно ужалил его в щеку. Но путнику показалось, что лица его коснулись нежные материнские руки: он почувствовал дыхание родины. И темная безлунная ночь, и неласковый вереск, покрывший лесную болотную землю, и мохнатые ветви сосен, трепетавшие под порывами ветра, - эти приметы родной природы были знакомы ему с детства.

Тринадцать лет он видел латышскую землю только во сне. Крыши чужих городов предоставляли ему ночлег, он ел чужой хлеб, слышал чужую речь. Все эти годы он думал о родной земле, мечтал о свиданье с нею. И вот долгожданный час настал. К добру ли?

- «Анди» снял неуклюжий, тупоносый ботинок и стал массировать распухшую стопу. Надо же было так некстати оступиться и вывихнуть сустав! Но нет, это не вывело его из строя. Долголетние тренировки приучили его легко переносить боль. И если бы пришлось, он мог сейчас вскочить на ноги и бежать пять, десять, пятнадцать километров - столько, сколько нужно, чтобы уйти от погони. Но кругом было тихо. Только скрипнул не выдержавший напора ветра полусгнивший сук, да вскрикнула разбуженная этим звуком птица.

Бромберг аккуратно срезал дерн со дна окопа и стал копать яму, выбрасывая вынутую землю в расстеленную плащ-палатку. В яму он выложил из вещмешка портативный передатчик, запасные лампы, оружие, боеприпасы, деньги. Потом тщательно замаскировал яму дерном, а землю из плащ-палатки высыпал в кусты.

Бромберг полез в карман за спичками, чтобы прикурить погасшую сигарету, и вместо коробки вытащил пластмассовую трубочку, на которой была наклеена крошечная бумажка с надписью: «Пейзон». Много лет он поучал других, что, когда уже нет никакого выхода, надо положить таблетку этого препарата в рот и лишь слегка сжать ее зубами. Смерть наступает мгновенно и совершенно безболезненно.