"Да, здоровье - это то, что ему сейчас нужно!" -подумал я, чувствуя подступающую к горлу дурноту, и продолжая вспоминать, где видел его раньше, то есть до того, как он стал мертвецом, и до того, как попал в автобус.

"Это всего лишь сон, лишь сон", - говорю я себе и не могу проснуться. А перед глазами маячит уже другое лицо: с чисто выбритыми щеками, с гладко "зализанными" светлыми волосами, в синей рубашке и тёмных брюках.

- Ну-ка, давай погромче, а то что-то я плохо тебя слышу! - это был обладатель шипящего голоса.

Он засмеялся.

Мне же было не до смеха. Я не знал что делать.

Шипящий же господин Змий, как мысленно я назвал его, потащил меня к двери. Я оглянулся и увидел, что парень пропал.

-И где он? - спросил я Змия.

На что тот, молча пожал плечами: не знаю, мол.

Мы стали продираться через заросли густой в человеческой рост травы по ставшему опять ночным лесу. Пробираться к ещё более ветхому и нежилому деревянному сооружению с террасой, частично прикрытой навесом. На ней располагалась барная стойка, за которой, между беспорядочными армиями и колоннами бутылок всевозможных видов и размеров, мелькал рыхлый господин.

Туда Змий и втолкнул меня, одновременно потребовав, чтобы я выпил за всех присутствующих. Я оглянулся и увидел их.

Поляна заполнилась заставленными длинными деревянными столами, за которыми на плетённых креслах сидели изрядно захмелевшие мужчины и женщины.

Не успел я опомниться, как оказался за единственным круглым столом со стаканом пива в руке. А вокруг меня и около, шумел неизвестный пир.

Неожиданно всё затихло, и ко мне медленной походкой подошла женщина. Приблизив своё лицо, она тихо-тихо сказала, почти простонала:

- Ну, дорогой, ты пришёл, наконец-то! Я так тебя ждала!

Одетая как цыганка, она ею не была, она напомнила мне портрет Жиневры де Бенчи кисти Да Винчи, хотя сходство казалось мимолётным. Да и эта женщина была невероятно хороша - пугающе ослепительна. От её взгляда у меня захватило дух и остановилось сердце.

Бледное смуглое лицо, заплетённые и гладко уложенные иссиня-чёрные волосы, чуть раскосые оливковые глаза и смоляные брови вразлёт, алые влажные губы, низкий грудной волнующий голос.

Я отпрянул от неё и вскочил. Но женщина приблизилась снова и поставила ногу в ажурном чулке на кресло. Чуть наклонив голову она приложила палец к своим губам, а потом дотронулась до моих, и провела кончиками их слева и вниз по щеке - обжигающий могильный холод пронзил меня насквозь - то был не страх, то был ужас. Холод...

- Ты ж мой ягнёночек-жеребёночек, не бойся меня? Разве я так страшна?

Женщина насмешливо лукаво глянула на меня. А я не мог понять причину своего безотчётного, почти животного ужаса. В ней, такой прекрасной и желанной, ощущалось что-то отталкивающее: в лице её; в выражение её глаз; дрожании верхней губки, обнажавшей ряд мелких белых зубов - мне показалось, что их гораздо больше, чем у большинства людей - полный рот маленьких белых остреньких зубов.

- Я вот тебе сейчас спою, и ты успокоишься, сразу успокоишься ?! А что друзья, спеть ли мне?

Отовсюду нестройно, но громко загудело, заревело

-Спой, Изабелль!

- Спой красавица!

- Давай-давай!

В руках Изабеллы откуда-то вдруг появилась гитара; она изящным движением положила её себе на ножку в ажурном чулке. И наклонившись, будто трепетная мать над ребёнком, Изабелла нежно обхватила стан гитары, левая рука скользнула вдоль грифа, правая ударила по струнам и гитара затрепетала, а Изабелла запела:

Не жди, когда разверзнется могила.

И всё сметёт её разинутая пасть.

Тебя зову я: пей вино, шальная сила

Не даст стоять, но и не даст пропасть.

Будь пьян и радость обладанья

Пусть скроет вмиг всю суету и тлен.

Приди ко мне - все страсти все желанья

Я утолю, а что взамен?

Я решил убежать, пока она пела, а весь народ обступал её кольцом, и это каким-то образом мне удалось. Я выбрался, и, продолжая пятиться, сначала робко и тихо, а затем опрометью бросился бежать. А вслед мне неслись дрожащие звуки дивного голоса, от которого волосы на голове у меня начинали шевелиться.

Я бежал и бежал, пока впереди не увидел тусклый свет фонарей, показавшийся мне светом из другого мира. Я вышел на маленькую извилистую уличку, шедшую в гору.

В трещинах асфальт, несколько двухэтажных домиков по обе стороны и фонарные столбы. Я стал под фонарём и упивался его теплом, я чувствовал его, осязал, впитывал! Блаженство, блаженство, из которого меня вывели звенящие бутылки мотора автобуса, остановившегося возле меня.

Двери со свистом и ленивым чавканьем раздвинулись, и я совсем уже собрался войти, но заглянул внутрь: парень читал газету, а женщина в зелёном книгу.

Неприятная дрожь пробежала по телу. Женщина встала и подошла к выходу, и я впервые подробно её разглядел: нежное и милое лицо с чёрными, как ночь глазами. Она небрежным движением отбросила с щеки непокорную прядь, посмотрела мне прямо в глаза и отрицательно покачала головой, как бы говоря: не входи, нельзя. Я глянул ещё раз в её бездонные очи, она опять покачала головой. И, вернувшись, села. Я же пошёл вдоль дороги, рядом со мной медленно ехал автобус с распахнутыми дверями. Я перешёл на противоположную сторону, но автобус, каким-то чудом развернулся почти на месте и прижал меня к фонарному столбу. Раздался вой клаксона, я увидел номер автобуса: 33-03 МОВ, закричал и проснулся.

Что ж, сегодня опять 19 сентября. Прошёл ровно год. Но больше меня не мучают кошмары, или странные-странные сны. Не мучают вот уже полгода, с тех пор, как, я познакомился с Марией. А как она похожа на ту рыжеволосую незнакомку из моего сна. Рыжая с чёрными глазами - она делает мою жизнь лучше и чище, и светлее. Я даже собирался уничтожить этот дневник. Ведь он больше не нужен. Но потом почему-то решил оставить эти два сна, только их. А с остальными, мрачными и жуткими я расстался.

Жаль только, что забыть их столь же просто, стереть из памяти нельзя - я помню их, их мрачную затягивающую глубину и безысходность, но пустое: "нас не страшат предвестия, и в гибели воробья есть особый промысел"!

А листочки эти я где-нибудь спрячу. Мы сегодня с Марией переезжаем. Они же... пусть ждут своего читателя вдали от случайных глаз.

И много много лет спустя,

пусть прочитавший их

найдёт меня.

Тогда я буду стар и сед, и мы с детьми и внуками все вместе сядем у камелька и прочтём этот привет из прошлого и снов, прочтём и улыбнёмся...

*******Остаюсь с почтением,

преданный тебе, мой неизвестный читатель,

Николай Редаргутов

19 сентября 1973 года среда "************

"Что ж, Николай Редаргутов, ты написал неплохую историю. Ты просишь, чтобы я нашёл тебя, и я найду, но прежде...

Прошло так много времени - может, тебя уже нет в живых. А мне не хотелось бы причинять лишней боли, тем более расстраивать вдову и внуков". Так думал я, а Интернет молчал, и не давал никаких сведений о Николае, будто бы его и не существовало никогда.

Я выпил ночной кофе и отложил дальнейший поиск до утра, которое никак не желало наступать. Я мучился, ворочаясь с боку на бок, а сон бежал от меня, и множество мыслей копошились, не давая спать. И когда утро всё-таки занялось над Мирьеполивом, я ненадолго забылся тревожным сном и проснулся в девять часов утра с тяжёлой головой и в дурном расположении духа.