Дорогой читатель, вам никогда не казалось, что ваша жизнь предопределена заранее? И что бы вы не делали, куда бы не пытались свернуть или отойти, вас всё равно вернут в колею именно вашего пути. И все ошибки останутся при вас, все встречи, которые должные свершиться свершатся, и выбор пути у капитана корабля под названием "Жизнь", прямо скажем, невелик, и имя ему Судьба.

Вот барахтаемся мы, захлёбываясь, то всплывая над поверхностью, то погружаясь, пока однажды, пучина не поглотит нас окончательно. И что всё это было: фарс, жизнь, иллюзия? Ответа нет. А как бы хотелось заглянуть краешком глаза в сослагательность: если бы я сделал то-то, произошло бы это, а если бы...?! Заглянуть в замочную скважину крошечной дверцы вместе с маленькой любопытной Алисой и увидеть себя же, только немного иного.

Так и сейчас, пока я читал листочки из бутылки, мне всё казалось, что волею судьбы я получил доступ к замочной скважине, но только не жизни неизвестного мне человека, по имени Николай Редаргутов, а своей собственной. Мне всё казалось, что я читаю написанное не его рукой, а своей. Но отчего возникло это чувство, понять я не мог. И кто бы он ни был этот Николай, я доверял ему тогдашнему, который жил и думал в тысяча девятьсот семьдесят втором году. Я доверял ему полностью.

*************************Глава третья*************************

*************************Дневник Николая Редаргутова*************************

"С сегодняшнего дня решил записывать свои сны. Зачем? Если бы я только знал, возможно, это попытка, пусть и неуклюжая разобраться в самом себе? Может быть.....

Итак,

19 сентября 1972 года

Вторник

Странный то был сон, и странным в нём был и сюжет, и то, что запомнился он весь до капли...

Мне снился вечер, наверное, осенний. Ранней осени или позднего лета. Стояла сухая погода, но недавно явно шёл дождь, в воздухе будто бы растворилась та душная влажная терпкость, что источается умирающими листьями на излёте их короткой жизни.

Я вымотанный, после работы, хочу что-нибудь почитать. Но сотни мыслей роятся в голове, и не дают углубиться в книгу - строки проносятся в глазах, мелькают, словно километровые столбы. Отложив её, чувствуя непонятное беспокойство, я подхожу к окну.

Лиловое хмурое небо, фонарь, пустая дорога, автобусная остановка. Не одного человека - на улице не просто безлюдно, но как-то вообще бездушно: ни собак, ни кошек. Пустота и сгущающийся мрак....

Я долго смотрю на автобусную остановку, и вдруг, почему-то мне хочется туда пойти. Два этажа ступенек, тридцать метров от подъезда и я у цели. Только не могу понять зачем. Тишина прерывается и вдруг (опять вдруг) приходит автобус.

Странный такой старый автобус ЛИАЗ в бело-красную полоску. В детстве мне всегда казалось, что у этого автобуса вместо мотора стоят бутылки - стеклянные такие кефирные или молочные - они стучат друг о дружку и характерно так звенят.

А, между тем, автобус остановился, открыл двери: никто не выходит, никто не входит - а автобус всё стоит и ждёт. Кого ждёт? Меня?! Я пытаюсь разглядеть лицо шофёра, но не могу - черты размыты и невыразительны, ничего запоминающегося или пугающего. Абсолютно ничего! Я вхожу в автобус. Стучат "бутылки", мы едем....

В салоне привалившись спиной к окну какой-то парень читает "Советский спорт", да женщина в зелёном костюме с толстой потрёпанной книгой.

Женщину я долго разглядываю: тёмно-зелёный бархатный жакет, длинная до самых щиколоток юбка, и лицо - бледное с тонкой до прозрачности и синевы кожей, в обрамлении выбившихся из хвоста рыжих густых волос. Полуопущенные глаза и тени от ресниц, и запах духов - аромат опавшей листвы и горькой полыни, пыли и тамариска, и чего-то ещё.

Господи-ты боже мой - откуда я её знаю? Не могу понять или вспомнить.

А автобус всё едет и едет, делая холостые, но положенные остановки - мы уже выбрались за черту нашего маленького городка: за окном всё темнее и темнее. И мне пора выходить!

И почему это я стою почти в лесу и смотрю вслед, медленно уходящему от меня автобусу, смотрю и, просыпаюсь.......

21 сентября, четверг

Вот и опять я пишу, пишу продолжение своего сна.

Я стою на остановке в лесу, в совершенно незнакомом месте. Рядом высоченные сосны и ели, стоящие вдоль разбитой почти грунтовой дороги, где нет даже телеграфных столбов. И я один посреди неё - посреди давящей пугающей тишины.

Стемнело. Что делать и куда идти неизвестно.

Сначала, я почему-то иду по дороге в ту сторону, куда ушёл автобус, но потом, неожиданно для самого себя сворачиваю. Рациональное сознание говорит, что лес в наших краях не дремучий, и я непременно набреду на что-нибудь жилое.

А если вернуться? Но, нет, та дорога не приведёт меня обратно к дому - куда угодно, но ни туда.

Поэтому остаётся только впотьмах сквозь кустарник, сквозь деревья двигаться неизвестно зачем и куда.

В воздухе едва уловимый пыльный сладковато-горький пряный запах - тамариск! Тамариск, который у нас не растёт.

Туман свисает клочьями с ветвей, обволакивает всё вокруг и начинает светиться: в прогалах ясного ночного неба появилась луна - вечная спутница влюблённых и скитальцев.

И я иду куда глаза глядят сквозь лес, не пускающий меня в своё лоно, хватающий сучьями и ветвями, будто пальцами, за одежду...

И я один в этом месте. Один на непонятно откуда явившейся моему взору поляне, в глубине которой виднеются какие-то избушки, деревянные маленькие.

Я стою около ближайшей и не решаюсь зайти: мёртвая с виду, без единого огонька и шороха, ветхая и очень какая-то неуютная снаружи, но, тем не менее, не вызывающая ни тревоги, ни страха, а лишь любопытство, подталкивает и зовёт к себе: Зайди, посмотри, я давно тебя жду.

Ну, ждёшь, так ждёшь.

Я поднимаюсь по рассохшимся ступенькам, берусь за дверь - ручки нет, и я толкаю - она поддаётся, открываясь медленно и скрипуче, я захожу вовнутрь.

Пятеро или шестеро человек, всё дюжие несколько растрёпанные, окружили стоящий посередине комнаты стул и сидящего на нём. Вокруг светло - из окон пробивается солнечный свет, но лица у всех, кроме человека на стуле, нечёткие, как бы смазанные, совершенно невозможно разглядеть их подробно. Зато лицо парня на стуле, молодого двадцати с небольшим лет, я вижу хорошо. Оно кажется знакомым. Ах-да, автобус... парень с газетой. Нисколько не удивившись, я машинально ищу глазами и женщину в зелёном, и не нахожу.

- Вот это да: кто к нам пришёл! Какой гость, а мы и не ждали!- кричат мне.

И мне слышится что-то едкое издевательское.

- Что, зашёл на огонёк, ну так не стой как пень, как засватанный!

Кто-то хватает меня за руку, и тащит в самый центр комнаты к парню из автобуса. И вот я в середине образованного неясными фигурами круга. Передо мной будто бы из ниоткуда появляется человек - бородатый верзила в ковбойке, заправленной в джинсы. В руках он держит необъятных размеров пивную кружку.

-Выпьем за Его здоровье! - верзила тычет ею мне прямо в нос. Но сразу же рывком возвращает к себе и шумно, захлёбываясь, начинает пить. Затем, видимо утолив жажду, отбрасывает кружку от себя и разражается хохотом.

- Тихо-ты, Серый, - раздаётся чьё-то шипенье из невидимого угла комнаты.

Серый сразу замолкает, исчезая из поля зрения и оставляя меня с парнем наедине.

Я смотрю на парня: стеклянные бледно голубые глаза его закатились, челюсть отвисла, а изо рта стекает тонкая чёрная струйка - причудливо огибая у левого уголка губы небольшую тёмную родинку - она гранатовой тяжёлой каплей повисла на подбородке, и, казалось, застыла. Ворот светлой рубахи разорван, обнажая всю в багровых пятнах шею. Парень безнадёжно мёртв.