- Кого делает крепкими? - с яростью спросил капитан.

- Гробы, - быстро ответил Миппс.

- Гробы! Значит, гробовщик, так? Что ж, вы похожи на него. Я думал, вы могли быть хозяином этой охваченной безумием старой таверны. Вот человек, который мне нужен. Где мне его искать?

Миппс показал в окно, которое выходило на церковь.

- На церковном дворе, - ответил он.

- Что ему делать на церковном дворе?

Миппс подошел к нему совсем близко и многозначительно прошептал на ухо:

- Чиервие.

- Что?! - закричал капитан, который его не понял.

- Тсс, тихо, - мистер Миппс показал на миссис Уоггеттс, которая уже всхлипывала в передник. - Он не дает ему выйти.

- Не дает выйти кому? - капитан крепко сжал челюсти.

- Ну я еще раз повторю - чиервию.

- Да будь я проклят, если я понимаю, о чем вы, - терпение капитана почти иссякло. - Пойдите и приведите хозяина!

- Ах, если б он мог! - прорыдала миссис Уоггеттс. - Ох, Боже мой! Ох, Божечки!

Капитан обернулся к ней с ругательством на губах.

- Что с вами, добрая женщина? - спросил он.

- Эта добрая женщина - и есть хозяин, - вмешался мистер Миппс.

- Ах ты несносный лжец! - зарычал капитан, схватил противоречивого причетника и принялся сильно его трясти. - Ты минуту назад сказал, что хозяин на церковном дворе!

- Минуту назад! - воскликнул причетник, почти лишившийся дыхания. - Что ж, он там уже полтора года, и там он и останется, пока его не доедят. Хотя, надо сказать, я ему гроб из лучшей сосны сделал, а сколотил-то как крепко собственными руками... Освободил от миссус Уоггетс и оставил его червям. А вот это Уоггеттс и есть, и она тут хозяйка, - и причетник, хихикая от удовольствия над своей очередной остротой, указал на все еще плачущую хозяйку.

- Что ж, мэм, - сказал капитан и сразу взял быка за рога, - вам придется винить только себя, если ваши счета окажутся в беспорядке. Ваш мальчишка, которому приходится стоять на цыпочках, чтобы выглянуть из-за стойки, отнюдь не тот человек, который может помешать людям угощаться самим. Именно это, кстати, мои морские волки сейчас и делают. Угощаются.

Миссис Уоггеттс с возгласом ринулась прочь из кухни, и за ней последовала Имоджен. Причетник и учитель были рады сделать то же самое и таким образом спаслись от грозного капитана, оставив Денниса с ним наедине.

- А теперь, мистер Сын Сквайра, послушайте меня, - начал было капитан.

- У меня есть имя - Деннис Кобтри, - перебил его юноша. - Имя Кобтри хорошо известно среди местных болот, чтобы всякий морской капитан мог его запомнить.

- Будьте осторожны, молодой человек, - предостерегающе заметил капитан. - Король Георг назначил меня представлять здесь закон.

- Я слышал, что вкусы короля можно поставить под сомнение, - возразил Деннис.

- Могу доказать обратное. Капитан Колльер, знаете ли, сделал немало, чтобы приструнить контрабандистов. Я отослал их с берега Англии на суд больше, чем любой другой из агентов Его Величества. И, чтоб я сдох, но я уверен, что сейчас мы высадились в то еще змеиное гнездо. Ну-ка, ответьте мне, сэр, - продолжил он тем властным тоном, который казался Деннису столь напористым, - что вы знаете о контрабандистах в этих краях? Почти не сомневаюсь, что ваш отец полагает это дело весьма прибыльным вдобавок к доходам с земли, верно? Ручаюсь, половина идет к вам в карман, а вторая - на безнадежное дело якобитов.

Капитан перешел к прямым оскорблениям, и Деннис с трудом сдержался.

- Позвольте мне заметить, сэр, - сказал он, - что, во-первых, мой отец - не якобит, и мой дед им не был. Весь мой род помогал Вильгельму Оранскому. И пусть мой отец ушел от политических схваток, он все еще в душе преданный виг, и оттого у нас с ним мало приязни. Я лично твердо уверен, что Голландец не имеет никакого права на английский трон, и я никогда не упущу возможности выпить за здоровье нашего короля за морем и помолиться за скорое возвращение истинной власти.

- Имейте в виду, юноша, - сказал капитан, - сорок пятый год миновал не так давно. Я здесь ищу контрабандистов, а не сторонников заморского короля. Однако за их головы объявлена награда, так что придержите при себе ваши воззрения, какими бы они ни были.

- Если вы действительно разыскиваете контрабандистов, - ответил Деннис, презрев угрозу, - уж извольте тогда для начала задобрить моего отца, поскольку он здесь главная судебная власть. В Ромни-марш свои законы, и я боюсь, что вы, к вашему неудобству, обнаружите, что местный магистрат обладает большой властью.

- Правами меня наделило королевское адмиралтейство, и мне этого достаточно, - рассмеялся капитан, - и этого будет достаточно здешним жителям, вот увидите.

Но Деннис на это ответил:

- Вероятно, сэр, вы не слышали старой поговорки, которая гласит: "Мир делится на пять частей: Европа, Азия, Африка, Америка и Ромни-марш". Мы здесь независимы.

- Парламентский закон, введенный в силу покойным королем Уильямом и направленный против контрабандистов, пережует и эту пищу, юноша, - тяжело возразил капитан.

- О, ну что ж, - наконец ответил Деннис. - Для меня это не имеет значения, но позвольте мне все-таки сказать: ваш король Георг может править Уайтхоллом, но мой отец правит на болоте Ромни-марш.

К вящему неудовольствию капитана юноша замурлыкал старую роялистскую мелодию и не спеша вышел из таверны.

Глава V

БУТЫЛКА ЭЛЬЗАС-ЛОРРЕНСКОГО ВИНА

ОСТАВШИСЬ один, капитан быстро осмотрел кухню, затем он подошел к двери, что вела в зал и позвал:

- Боцман, поди сюда и захвати с собой этого мулата.

Боцман споро явился, затолкнув в кухню совершенно ужасное создание: истощенного мулата в одежде корабельного кока. Его кожа была покрыта морщинами, как старый пергамент, и туго натянута над выступающими костями. Темные глаза горели ярким огнем, а веки на углах были вывернуты, как у китайца. Необычайный блеск глаз можно было объяснить чахлыми пучками совершенно белых волос, которые торчали из его черепа. Они были связаны позади в хвостик, открывая взгляду голову, и, должно быть, его вид вызывал отвращение и любопытство тем, что у мулата не было ушей. Еще одной омерзительной вещью оказалось то, что он не мог говорить, поскольку его язык был вырезан у самого корня. Да, очевидно, этому коку пришлось вынести немало мучений.

- Джоб Маллет, - сказал капитан, когда дверь затворилась, - сейчас эта комната в нашем полном распоряжении. Вряд ли нам подвернется случай лучше, поэтому пусть твой старый седой паук осмотрит пол и стены. Эта обшивка выглядит многообещающе.

Боцман приблизился к мулату и пролопотал ему несколько слов на птичьем языке прямо в дыру на месте уха, отчего эта неуклюжая фигура, подпрыгивая, обошла комнату, припадая худыми руками к обшивке, по которой он особым образом барабанил пальцами и в то же время выбивал босой ногой занятную барабанную дробь по полу. В такой манере он обследовал комнату дважды и, похоже, ничего не нашел. В одном из углов крепко стоял деревянный стол с откидной доской, которая доставала почти до пола. На столе теснилась всевозможная кухонная утварь, а под ним, почти полностью скрытая доской, хранилась коллекция ведер, кадок, судков и битков, а также старых кастрюль.

После своего двойного путешествия мулат повернулся к столу. Он поднял откидную доску, а затем, расталкивая горшки и сковородки, издал странный восторженный клекот.

- Хо-хо, - воскликнул капитан, обращаясь к боцману, - твой паук поймал муху, верно?

Джоб Маллет заглянул под стол и увидел, что мулат тщетно тянет за медное кольцо, приделанное к полу. Боцман оттолкнул его, открыл люк и спустился вниз по лесенке еще до того, как капитан успел запереть все двери.