ПДП. Все-таки наша жизнь полна противоречий. Я, как и вы, наверное, много раз говорил всем вокруг и себе, что мечтал бы жить в маленьком городе, где люди на работу и с работы ходят пешком. Но стоит мне приехать на гастроли в такой город, я очень скоро обнаруживаю, что мне в нем тесно. Мне некуда ехать – театр напротив гостиницы, я впадаю в хандру, и только когда догадываюсь сесть в автобус, который довозит меня до вокзала, а потом в другой, который привозит меня обратно к театру, я прихожу на спектакль в хорошей форме… И я, как и вы, наверное, часто ругаю свой мобильный телефон, жалуюсь, что он не дает мне спокойно жить, но стоит ему замолчать хотя бы на час, я как затравленный смотрю на него в ожидании хоть какого-нибудь звонка, пусть даже по ошибке. И только когда я договариваюсь с соседями, что мы будем звонить друг другу хотя бы несколько раз в ночь, я успокаиваюсь и хорошо сплю… Поэтому когда я слышу, как кто-то убежденно говорит, что он никогда, ни за что на свете чего-то там не сделает… Помните, что заявила Галина Аркадьевна по поводу своего замужества? Ну, а что на самом деле?

ПДП садится в кресло, Галина Аркадьевна отрывается от работы.

Галина Аркадьевна. Меня теперь зовут Галочкой.

Николай Павлович. Галочка, ты что делаешь?

Галина Аркадьевна. Это мой муж. Но некоторые предпочитают называть меня – она.

Изольда Тихоновна. Что, она уже пила чай?

Галина Аркадьевна. Это моя свекровь.

Николай Павлович. Нет, ма, Галочка тебя ждала.

Галина Аркадьевна (в зал). Дожила.

Изольда Тихоновна. Скажи ей, что я уже готова.

Николай Павлович. Галочка, ты не хочешь чаю?

Галина Аркадьевна (в зал). В переводе это означает – завари его. (Встает, подходит к столу, к ней подходит Николай Павлович.)

Николай Павлович. Ты не очень устала сегодня?

Галина Аркадьевна. А что?

Николай Павлович. Я бы хотел, чтобы ты немного попозировала.

Галина Аркадьевна. Сколько можно. Ты уже нарисовал двенадцать моих портретов.

Николай Павлович. Это эскизы. Это еще не то.

Галина Аркадьевна. По-моему, очень похоже.

Николай Павлович. Внешне. Мне бы хотелось выявить в модели внутреннее содержание.

Галина Аркадьевна. Так, я уже для тебя модель. Быстро.

Николай Павлович. В этом нет ничего обидного, это просто термин.

Галина Аркадьевна. Думаешь, женщине приятно, когда ее называют всякими терминами?

Подходит Изольда Тихоновна, садится в центре стола. Галина Аркадьевна и Николай Павлович располагаются справа и слева от нее.

Изольда Тихоновна. Холодный чай.

Николай Тихонович. Галочка только заварила.

Изольда Тихоновна. Надо было чайник кипятком ополоснуть.

Николай Павлович. Галочка ополаскивала.

Изольда Тихоновна. А ты откуда знаешь?

Николай Павлович. Видел.

Изольда Тихоновна. А наш папа, между прочим, никогда не болтался на кухне. Это не мужское дело.

ПДП (Изольде Тихоновне). Заваривать чай, кстати, это как раз мужское дело.

Изольда Тихоновна (ПАП). Если у вас нет других дел. Мужчина должен работать. Все остальное в доме – дело женщины.

Галина Аркадьевна. А если женщина сама работает? Что тогда должен делать мужчина в доме?

Изольда Тихоновна. Стараться не стать женщиной. В доме не может быть две главы.

Николай Павлович. Ма, по-моему, ты несколько отстала. В современной семье каждый, кто работает, сам себе голова.

Изольда Тихоновна. Не знаю, странно все это. У нас не так было.

Галина Аркадьевна (в зал). Вроде я уже где-то слышала эту фразу.

Изольда Тихоновна. Николаша, я хочу тебя спросить. Ты уже кончил рисовать ту улицу, что собираются ломать?

Николай Павлович. Что ты, ма. Только начал.

Изольда Тихоновна. Раньше ты работал быстрее. Не понимаю, что тебе теперь мешает.

Галина Аркадьевна. Действительно. Можно подумать, что ты женат.

Изольда Тихоновна. Я, между прочим, нашему папе никогда не мешала работать.

Николай Павлович. Но и Галочка мне совершенно не мешает.

Изольда Тихоновна. Не мешать – еще не значит помогать.

Галина Аркадьевна. Чем? Кисти держать?

Изольда Тихоновна. Кисти он еще и сам в состоянии удержать. Вы бы могли, например, достать план реконструкции Москвы.

Галина Аркадьевна. План? Зачем?

Изольда Тихоновна. Затем, что хватит вслепую работать. Не мальчик уж.

Николай Павлович. Ма, я не понимаю, о чем ты.

Изольда Тихоновна. Раньше ты понимал меня. (Галине Аркадьевне.) Вы знаете, что рисует ваш муж?

Галина Аркадьевна. Картины.

Изольда Тихоновна. Картины? Так вот, к вашему сведению, он уже сорок лет рисует старую Москву. Домики, дворики, флигелечки, улочки. В основном – в районе Арбата, далеко я его не отпускала. Тридцать лет он рисовал себе это и рисовал, и никому это не было нужно. Конечно, зачем покупать картину, когда есть – как это – обскур камера.

Николай Павлович. Фотоаппарат.

Изольда Тихоновна. Аппарат. Нажал себе кнопку – и ты имеешь этот самый домик или дворик. А потом, в один прекрасный день, какой-то умный человек решил построить новый Арбат, а другой умный человек предложил для этого сломать старый Арбат. И все тут вокруг сломали. И знаете, что тогда выяснилось? Что картины моего сына имеют большую художественную и историческую ценность.

Николай Павлович. Ма, ну что ты говоришь.

Изольда Тихоновна. Я знаю, что я говорю. Потому что на них было изображено то, чего уже не было в действительности. И каждый хотел иметь на память то, чего уже нет, и мы имели много предложений, даже от иностранцев, даже в валюте. Но мы патриоты, и я сказала моему сыну, что ни один его холст не должен быть вывезен за рубеж. Как народное достояние.

Николай Павлович. Ма, ну что ты говоришь.

Изольда Тихоновна. Я знаю, что я говорю. А потом я прочла в газете, что еще один умный человек предложил построить еще один новый проспект и для этого сломать еще один старый район. И я сказала моему сыну – иди и рисуй. И побыстрее, пока они не перевыполнили план и не сломали все досрочно. Что-что, а ломать у нас умеют быстро.

Николай Павлович. Ма, ну что ты говоришь.

Изольда Тихоновна. Я знаю, что я говорю. Я патриотка не меньше твоего, но то, что ломать легче, чем строить, это знает даже дурак. Поэтому ты сейчас должен работать день и ночь. А если бы у тебя был план реконструкции, ты бы все сделал загодя. Нельзя в наше время быть стихийным художником. Нужно заранее знать, что увековечивать. Вечное не терпит спешки.

Галина Аркадьевна. Но почему вы думаете, что на этот самый район будет такой же спрос, как на старый Арбат. Все-таки в архитектурном отношении…

Изольда Тихоновна. Вы знаете, что там за дома были до революции?

Галина Аркадьевна. До революции – не знаю.

Изольда Тихоновна. Надеюсь. Там были дома свиданий, к вашему сведению. Зачем им красота снаружи, хотела бы я знать?

Галина Аркадьевна. Но помилуйте, зачем же Коле рисовать эту гадость?

Изольда Тихоновна. Во-первых, не рисовать, а отображать. Во-вторых, это не гадость, а наше прошлое. А прошлое нужно всем – и городу; и человеку, каким бы оно ни было.

Николай Павлович. Ма, ну что ты говоришь.

Изольда Тихоновна. Я знаю, что я говорю. Вы, например, уже ведь были замужем.

Галина Аркадьевна. Ну и что?