ПДП (подходит). Как меняться, слушай? Что говоришь!

Изольда Тихоновна. Я знаю, что говорю. Трое неработающих в одном месте? Не считая собаки? Нет, нет – меняться.

ПДП. В Ереван?

Изольда Тихоновна. Нет, здесь.

ПДП. Ну, здесь тоже можно что-то подобрать.

Изольда Тихоновна. А, что можно подобрать, когда все хорошее давно уже подобрали другие?

ПДП. Почему все? Меня еще никто не подобрал.

Изольда Тихоновна. По-прежнему хочешь насмешить людей?

ПДП. Почему насмешить, слушай? Два человека столько лет – не знаю, как сказать – дружат, да? – что здесь смешного?

Изольда Тихоновна. Вот именно. Плакать надо.

ПДП. Обязательно крайности, да? А спокойно пожить нельзя? С внутренним достоинством.

Изольда Тихоновна. С достоинством? И чтоб меня Изольдочкой звали?

Галина Аркадьевна. Или просто – она.

Игорь. И к этому легко привыкаешь.

Галина Аркадьевна. В этом даже что-то есть.

Лида. Это подчеркивает ваше особое положение в семье.

Николай Павлович. Мне кажется, в этом – уважение пополам со страхом.

ПДП. Ну? А что еще нужно женщине?

Изольда Тихоновна. Я не знаю. Я должна подумать.

ПДП. Сколько можно думать, слушай? Тридцать лет думаешь, ну. Шесть пятилеток.

Изольда Тихоновна. К тому же я твоей матери всегда не нравилась.

ПДП. Теперь это практически неважно. Мама плохо видит.

Изольда Тихоновна. Представляю, что скажут мои новые родственники.

Лида. Это замечательно. На худой конец всегда можно поменяться.

Галина Аркадьевна. Поздравляю. Между прочим, есть один человек, скажете, что вы от тети Зины.

Игорь. Вы молодец. Вам, кстати, связать ничего ненужно?

Николай Павлович. А почему опять разговоры о разъезде? Хватит разъезжаться. Давайте наоборот – съедемся. Все вместе. Одной семьей. А?

ПДП. Это выдающаяся идея. Мама очень обрадуется.

Николай Павлович. Нет, вы подумайте, как это здорово. Пять поколений под одной крышей. Хочешь мудрого совета – пожалуйста. Не хочешь – все равно пожалуйста. Хочешь немного детского лепета – круглые сутки. Хочешь на стадион – тоже есть с кем пойти. Правда, некогда. Хочешь один побыть – в конце концов тоже можно устроиться. Если дождя нет. Ну? По-моему, я здорово придумал. А вы как считаете?

Все рассаживаются как на старинной фотографии. В центре – пустой стул. Слева – Изольда Тихоновна, за ней – Николай Павлович. Справа от стула – ПДП и Галина Аркадьевна. Сзади стоят Лида и Игорь. Впереди группы – детская коляска, на ней висит поводок. Говорят, не меняя позы.

Галина Аркадьевна. У меня сегодня конференция, буду поздно. (Отходит.)

Лида. У меня семинар вечером, девочку покормите. (Отходит.)

Игорь. Я после работы – в библиотеку, с собакой не забудьте выйти. (Отходит.)

Изольда Тихоновна. У нас в жэке лекция, деньги на продукты на столе. (Отходит.)

ПДП. Вечером в «Севане» встреча ветеранов, телевизор не оставьте опять на ночь включенным. (Отходит.)

Николай Павлович. Я тоже… Это… Закат рисую. (Отходит.)

На авансцене остается пустой стул, к нему подходит ПДП.

ПДП (стулу). Извините. (Отставляет его в сторону. В зал.) Вот видите. Я же говорил. Почему-то когда в семье возникают сложности, кажется, что проще всего разъехаться. И раньше так было, и сейчас. Да, наверное, это и правда проще. Но вот лучше ли? Может, для начала, прежде чем менять площадь, попытаться поменять что-то в себе? Скажем, сменить раздражение на терпимость? Или упрямство на снисхождение? А? Может, тогда не придется делить мебель, под которую мы когда-то ходили пешком? Не надо будет увязывать книги, которые нам читали по слогам? Можно будет не пересчитывать ложки, с которых нас, помните, кормили – за мамино здоровье, за папино… Конечно, это не всегда легко: в жизни, в отличие от арифметики, сложение дается нам всегда труднее, чем деление… Но, может, стоит попробовать?..

Занавес

Мари, Жанна – обе того неопределенного возраста, когда вечером выглядят лучше, чем утром. Правда, Мари утверждает, что она моложе.

Виктор – несколько старше их и шесть дней из семи выглядит одинаково и утром, и вечером.

Мишель – появляется в самом конце пьесы, хотя именно он и движет во многом ее сюжет.

Действие происходит в течение семи дней – с понедельника по воскресенье – на старой даче. Большая комната, на стенах много картин и пустых рам. Неровные полы, рассохшиеся окна, старинная мебель. В углу мольберт, поставленный туда словно в наказание. На столике ваза с кистями. Две двери – в прихожую и на кухню. Лестница, ведущая на второй этаж, где, очевидно, находится спальня, зловеще скрипит.

В комнате темно. Слышны два женских голоса.

Жанна. Сегодня левая.

Мари. Левая вчера была.

Жанна. Да пожалуйста, пусть будет правая. Зажги спичку.

Мари. А свечка где?

Жанна. Не знаю, упала куда-то, а я уже шприц набрала.

Мари. Тут всего две остались.

Вспыхивает спичка и освещает Мари, лежащую на диване. Лежит она на животе. Юбка поднята, трусики приспущены. В поднятой руке держит спичку. Около нее Жанна – в одной руке шприц, другой протирает ее ягодицу спиртом. На столе и на полу много обгоревших спичек.

Жанна. Подними повыше, не видно. Мари. Быстрей давай, пальцы жжет.

Спичка гаснет.

Не промахнись в темноте.

Жанна. Не обольщайся, ты не так уж похудела.

Мари. Ой, больно!

Жанна. Все, вставай.

Слышно звяканье шприца, потом грохот чего-то упавшего.

Мари. А куда она упала?

Опять что-то падает.

Черт ее дери…

Жанна. Все, Мари, я пошла. Хорошо бы еще, правда, дверь найти.

Вспыхивает зажженная Мари свеча.

Мари. Жанна, ну подожди, он уже вот-вот придет.

Жанна. Сергей спать ляжет, а я ему еще лекарство не дала.

Мари. Ну как хочешь. Только без тебя я его не пущу.

Жанна. Да что он тебе сделает?

Мари. Не знаю.

Жанна. Тогда чего ж ты боишься?

Мари. Потому и боюсь, что не знаю. Может, если б знала, не боялась.

Жанна. Но я же рядом, через забор. Если что – крикни.

Мари. А если не успею? Ты слышала, что в конторе сказали? Что он новенький. Небось, из училища. А что в газетах пишут? Преступность помолодела.

Жанна. Хорошо, хоть кто-то молодеет. Знаешь что? Дай ему понять, что ты дома не одна. Что дома муж.

Мари. Чей муж?

Жанна. Твой, естественно.

Мари. Ноя…

Жанна. Я говорю: дай понять. При этом не обязательно предъявлять свидетельство о браке. Скажи, что он, мол, болен. Лежит наверху. Разговаривай с ним.

Мари. Как «разговаривай»?