- Анимация может оказаться такой же непредсказуемой. К тому же, ее могут выполнить не все. Это я уже потом узнал, что требуется определенная концентрация, объемный резерв, чтобы выполнить масштабную работу, а не мучиться по одному рисунку в день. И чем больше листов соединяешь, тем больше магии заклинание забирает. Не каждый сможет, а нанимать специально человека для разовой работы - проблематично. В издательстве, может, и есть люди, способные заняться анимацией, но опять же авторские права. Манипулировать с рисунками могу только я. Гоблины составили очень подробный контракт на этот счет, сам поражен.

- Потому что это не обычные рисунки, а выполненные магом, - в соседнем пейзаже появилась Кандида.

- Мы можем возвращаться? - порадовался Слизерин. - А то меня эти шелест и плеск немного раздражают, - повел он плечами, косо поглядывая на озеро за спиной.

- Ты всегда любил тишину, - улыбнулась Кандида. - А еще темноту, тепло и сухость. Прямо как твой питомец.

А яд у него в защечных мешках, если судить по тому, как надувается.

Перебрались на привычное место, Комната помогла перенести принадлежности обратно. Елена заняла пост рядом с портретом матери. Она больше не накидывала капюшон, оглядывалась по сторонам. Пусть сейчас чувствует себя немного неуютно, со временем привыкнет.

- В каждый рисунок, против воли, маг вкладывает частичку своей энергии, - продолжила разговор Кандида, удобно расположившись в кресле. Одну руку она свесила с подлокотника, как можно ближе к раме. Елена перебралась туда, касаясь кончиками пальцев матери. - Так же, как и в зелья, в конспекты. Для магов, осознавших свой дар, привычное дело. Сейчас данные заклинания забылись, но в наши времена с помощью рисунков можно было запросто навести порчу или распознать почерк мага, даже найти его, если рисунков много или он объемный. Поэтому художники всегда составляли договор о недопустимости манипуляций посторонними, а в конце работы применяли особое заклинание, стирающее следы личной магии с портрета. Оно не слишком затратное по энергии, его всегда относили к классу легких чар. Время прошло, а образец контракта, судя по всему, остался, да еще и усовершенствовался.

Ничего себе новости! То есть директор сейчас запросто может меня вычислить? Или уже вычислил? А что если он знает, что я художник?! Почему тогда ничего не предпринял? Или предпринял. Голова идет кругом.

- Тогда получается, - медленно подбираю слова, чтобы не ошибиться, - что меня уже давно вычислили? По такому-то количеству рисунков…

Кандида и Слизерин переглянулись.

- Что еще? - сердце дрогнуло. Какой еще заговор у несносных портретов?

- Комната применяет заклинание на твоих работах, когда ты их заканчиваешь. Перед выносом за порог. Это одна из ее защитных функций, многие ученики делали здесь зарисовки, но мало кто помнил, что их нужно очищать перед сдачей учителю. А то мало ли. Сам учитель вреда не причинит, но недоброжелатели раздобыть рисунок смогут.

Они скоро сведут меня с ума!

Плечо словно погрузили в прохладную воду - Елена опустила узкую ладонь.

- Теперь ты меня понимаешь, - сочувственно кивнула она, - я тоже так себя рядом с ними ощущала. А ведь знала их с самого детства!

Бедная!

Мне остается только посочувствовать ребенку.

И подумать, как бы донести информацию о крестражах до Аврората.

========== 29 ==========

Мужчина сидел на моих ногах, крепко сжимая бедра коленями. Руки с длинными, сильными, ловкими пальцами пробегали по коже, пересчитывая ребра, прикосновения шершавых подушечек порождали волны мурашек, заставляли желание огненной спиралью скручиваться в животе. Он шумно дышал, и когда наклонялся, по коже скользили длинные, мягкие волосы вперемешку с горячим, влажным дыханием. Но он всегда выпрямлялся, и я никак не мог дотянуться до шеи, не мог обнять. Он делал то, до чего мы никогда не доходили, ласкал, исследовал тело. Используя руны, мы оба понимали, что времени мало, поэтому старались напиться поцелуями допьяна. А сейчас словно компенсировали все, соединялись, срастались душами. И никак не могли сплестись еще и дыханием. Единственное, что мне оставалось - это тянуться вслед за ним, бессильно выгибаться, цепляясь за локти, за крепкие предплечья, впиваясь в них пальцами. Хотелось стать ближе, еще ближе, хотелось…

Перед глазами темнел темно-синий полог кровати, сердце заполошенно билось в груди, а влажные штаны неприятно холодили кожу. Мать твою! Салазар, что ты со мной делаешь?

Какое счастье, что я один в комнате.

По набору “трудящихся” лидировал в последние годы Гриффиндор, поэтому общежитие у них всегда переполнено, студенты живут, как сельди в бочке. Следом, как ни странно, идет Пуффендуй со своими упорными середнячками. За ними с небольшим отрывом - Слизерин, все же чистокровных, хитрых и амбициозных маловато в последние годы. А Когтевран отставал по всем параметрам: исследователей, замкнутых на учебе и чем-то специфическом, теоретическом, еще меньше.

Так что у нас есть возможность жить по одиночке. Особенно, если учитывать, что некоторые студенты уходят после пятого курса, поступая в ученичество к Мастерам. Большинство, правда, предпочитает оставаться в школе до победного конца. В самом деле, расстаться с местной библиотекой нереально тяжело.

Нет, спать-спать-спать, иначе завтра буду напоминать не слишком свежего зомби, потому как на завтрак кофе не положен студентам, а добраться до своих запасов возможность появится только вечером.

Сон пришел быстро. Снова мужчина, чье лицо скрывается в тени. Но уж больно знакомы его руки, знакомо его дыхание, его тепло, его страсть. Он снова склонился надо мной… И медленно его образ перетек в изящное украшение из серебра с “ночными” опалами.

Твою мать! Диадема Когтевран! Как я мог забыть о ней! Вот я идиот.

Заснуть уже не получится, только не после такой колоссальной ошибки.

Пришлось подниматься, застилать кровать и идти умываться-переодеваться. Но даже под горячим душем тяжелые мысли не желали покидать голову.

Все это время я держал в уме количество крестражей, их образ, помнил их месторасположение. Но из-за того, что диадема была найдена в каноне последней и сравнительно легко, она-то как раз и вылетела из головы абсолютно.

Я мог рисовать, учиться рядом с активным крестражем. Кто знает, может, он уже успел подействовать не только на меня, но и на портреты Основателей. А он вообще может подобное?

После душа паника слегка отступила. Соответствует ли действительность канону? Выручай-комната, как убежище для части души… слишком легко и ненадежно. Если сравнить с той же хижиной Мраксов. И вряд ли Темный лорд спрятал ее, когда проходил собеседование на должность учителя. В конце концов, попасть в Хогвартс легко, если знать как. Тот же Сириус Блэк мелькал в каноне, хотя не имел доступа. И Питер прятался здесь “без регистрации”, так сказать.

В школу могут попасть посторонние. Это плюс и минус. Выручай-комната открыта, если знать, как формулировать требование. Это плюс и минус. То есть крестраж мог обнаружить студент, мог доложить директору. Но туда мог прийти и последователь Тома, возродить начальство, если бы то погибло нечаянно. Это плюс. При всей ее уникальности, Комнату обнаружили единицы из студентов, это могло льстить самолюбию Томн… тьфу ты, Темного лорда. Мол, открыл еще один секрет школы, до которого мало кто добрался.

А был ли мальчик? Приходил ли он вообще в Комнату? Кандида сказала, что спала последние несколько сотен лет и пробудилась с моим появлением, так что если Том и использовал Комнату, то просто как помещение.

Голова раскалывается от всех этих мыслей. Надо сегодня вечером узнать у портретов подробности. Да и Комната подскажет с удовольствием.

- Доброе утро, плохо выглядишь, - Гермиона опустилась напротив.

- Спал отвратительно, - поделился. Вы страдаете от эротических фантазий? Нет, я ими наслаждаюсь.

- Дальше будет хуже, - оптимистично заявила девушка. - Сегодня последней парой Амбридж.