Мысль о том, что между стимулом сновидения и его содержанием существует тесная взаимосвязь, получила бы подтверждение, если бы удалось целенаправленно подвергнуть спящего человека цепочке стимулов и вызвать у него таким образом конкретные сновидения, которые бы этим стимулам соответствовали. Макниш, которого цитирует Иессен (Jessen, 1855), сообщает, что подобные опыты уже производились Жиру де Бузаренгом (Girou de Buzareingues, 1848). «Он засыпал, не укрыв одеялом колени, и тогда ему снилось, что на улице ночь и он едет в дилижансе. Он напомнил о том, что путешественникам известно, как сильно обычно замерзают ночью голени, когда едешь в дилижансе. В другой раз он оставил затылок непокрытым перед сном, и ему приснилось, что он присутствует на церковной службе, которая совершается под открытым небом.[18] В его стране было принято постоянно носить головные уборы, но на религиозных церемониях такого рода снимать их».
Мори (Maury, 1878) сообщает о наблюдениях за собственными снами, которые он искусственно вызвал у себя подобным образом. (Многие другие его эксперименты оказались неудачными.)
1. Его щекотали по губам и по носу перышком, и ему снилась страшная пытка, во время которой ему мазали смолой лицо и потом сдирали вместе с кожей.
2. Когда он спал, точили один нож о другой, и ему снился колокольный звон, потом набат; ему приснилась революция 1848 г.
3. К его ноздрям подносили одеколон, и ему снилось, что он в Каире, в лавке Иоганна Марии Фарины. Ему снились приключения, но, проснувшись, вспомнить их он не смог.
4. Его слегка щипали за шею, и тогда ему приснилось, что ему ставит мушки врач, который лечил его в детстве.
5. К его лицу подносили раскаленный утюг, и ему приснились «шофферы» (так называли разбойничью банду в Вандее, которые таким образом пытали пленников), они ворвались в дом и требовали от живших там людей денег, поставив их босыми на раскаленные уголья. Вдруг появляется герцогиня Абрантская, и ему приснилось, что он ее секретарь.
6. Ему капнули водой на лоб, и ему приснилось, что он в Италии, он вспотел от жары и пьет белое вино из Орвьето.
7. Зажигали свечу, отгораживали ее красной бумагой и подносили к его лицу, и тогда ему приснилась страшная гроза. Он плыл на корабле, на котором однажды уже попал в бурю в Ла-Манше.
Д'Эрвей (Hervey de Saint-Denys, 1867), Вейгандт (Weygandt, 1892) и другие исследователи тоже проводили эксперименты, в которых искусственно вызывали сновидения.
Многие замечали, как удивительно вплетались в сновидения неожиданные впечатления из окружающего мира, и тогда человеку снилась постепенно надвигающаяся катастрофа (Hildebrandt, 1875). «Раньше, – сообщает этот автор, – я постоянно заводил будильник, чтобы вставать в определенное время по утрам. Сотни раз происходило так, что звон будильника вплетался в связное сновидение, которое длилось, вероятно, довольно долго, словно оно специально подстраивалось под будильник и звук его был для этого сна уместным и логичным кульминационным моментом, его неизбежной развязкой».
Сейчас я должен обязательно привести три других примера с будильником, которые становятся иллюстрациями к другим рассуждениям.
Фолькельт (Volkelt, 1875) пишет: «Одному композитору приснилось однажды, что он вел урок в школе, объясняя что-то ученикам. Затем он обратился к одному из мальчиков с вопросом: «Понятно?» Тот кричит, как сумасшедший: «О, ja!» Учитель рассердился и велел ему замолчать. Но тут весь класс закричал: «Orja!» А потом: «Eurjo!» И наконец: «Feuerjo!» Его разбудил крик на улице: «Пожар» («Feuer!»).
Гарнье (Garnier, 1865) рассказывает о том, как однажды Наполеону, задремавшему в экипаже, приснился взрыв при форсировании реки Тальяменто и канонада австрийцев, он подскочил и закричал: «Нас взорвали!»
У Мори (Maury, 1878) есть одно знаменитое сновидение. Он болел и лежал в своей комнате в постели; его мать сидела рядом с ним. Ему приснился революционный террор; страшные убийства и что он сам предстал пред трибуналом. Там ему приснились Робеспьер, Марат, Функье-Тенвиль и все другие печально известные деятели этой страшной эпохи, они допрашивали его, он был осужден и в сопровождении огромной толпы препровожден на место казни. Он поднялся на эшафот, палачи связали ему руки; сверху на него обрушивается нож гильотины, он чувствует, как ему отрубили голову, в неописуемом ужасе просыпается и видит, что во сне откинулся на диванный валик и уперся затылком о край дивана.
Из-за этого сновидения разгорелась интересная дискуссия между Ле Лорреном (Le Lorain, 1894) и Эггером (Egger, 1895) в журнале «Revue philosophique», в которой они обсуждали, успеет ли спящий человек прожить во сне такой насыщенный сюжет за короткий отрезок времени, от момента воздействия на него пробуждающего стимула до самого момента пробуждения, а если да, то как это возможно[19].
Подобные примеры доказывают, что объективные стимулы, воздействующие на человека во сне, являются самыми явными источниками сновидений и только о них обыватель имеет сколько-нибудь определенное представление. Если мы спросим у образованного человека, который ничего не читал о сновидениях, что их порождает, то он, безусловно, вспомнив про какой-то конкретный сон, скажет, что такой сон возник в силу какого-то внешнего стимула. Но для научного исследования такого объяснения недостаточно, необходимо проводить дальнейшие исследования, и мы убедимся, что стимул, который воздействует на чувства спящего человека, проявляется совершенно в иной форме и его заменяет другой образ, каким-то образом связанный с исходным стимулом. Но взаимосвязь между этим стимулом и тем сном, который он создал, как указывает Мори, «это некая связь, которая не является ни единственной, ни исключительной» (1854). Если мы изучим, например, описания трех сновидений Гильдебрандта (1875), связанных с сигналом будильника, то зададимся вопросом, отчего один и тот же стимул вызывает такие различные сновидения и почему они выглядят именно так, а не иначе.
«Ранним весенним утром я бреду по зеленому лугу в соседнюю деревню; ее жители нарядились для праздника и с молитвенниками в руках направляются в церковь. Я вспоминаю, что сегодня воскресенье и скоро начнется церковная служба. Я решаю принять в ей участие, но мне очень жарко, и я решаю побыть немного снаружи, на церковном погосте. Я читаю эпитафии на могилах и слышу, как звонарь поднимается на колокольню, вижу там небольшой колокол, который возвестит о начале богослужения. Сначала он неподвижен, потом вдруг слышится звон, такой громкий, что я просыпаюсь. Оказывается, это не колокольный звон, это сигнал моего будильника».
«Второй сюжет сновидения. Солнечный зимний день; улицы утопают в снегу. Я обещал покататься на санях, но мне нужно подождать немного, и вот говорят, что сани поданы. Я готовлюсь сесть в сани, надеваю шубу, обуваюсь потеплее, и вот я уже сижу там. Но нужно подождать еще немного. Наконец вожжи натянуты, и бубенчики звенят так громко, что их знакомая мелодия мгновенно разрывает паутину сна. Снова оказывается, что это звенит мой будильник».
«Вот мой третий сон. Я вижу, как кухарка по коридору направляется в столовую со стопкой тарелок. Мне страшно смотреть на эту фарфоровую колонну в ее руках, мне кажется, что она вот-вот рухнет. "Осторожно! – вскрикиваю я. – Ты же сейчас все это уронишь"». Она, как обычно, успокаивает меня: дело привычное, ничего страшного. Я с беспокойством смотрю ей вслед. И конечно, на пороге она спотыкается, и все тарелки со звоном и грохотом падают и вдребезги разбиваются. Они все грохочут и отчего-то превращаются в продолжительный звон; я просыпаюсь и понимаю, что это зазвонил мой будильник».
На вопрос о том, отчего в спящем сознании искажаются объективные чувственные стимулы, ответил Штрюмпель (Strümpell, 1877), а Вундт (Wundt, 1874) практически слово в слово повторил его объяснения. Два этих исследователя полагают, что такое искажение происходит потому, что, когда сложные стимулы грубо вторгаются в сознание спящего, оно не в состоянии переработать их должным образом и потому, в смятении, порождает иллюзии.
