“Кровь Ясеня мне подошла. И что же это может значить? Что он на самом деле мой родной отец?”
- Как он сейчас? - сказал Оливьер вслух. - С ним все в порядке?
- Пока он слаб, ему надо побольше спать, но кровь имеет свойство восстанавливаться, и довольно быстро… Оли, ты знаешь, кто такой Эстеван Ди?
- Да, господин мне рассказал, - с усилием сказал омега, - спасибо и ему, и вам, я этого не стою. Могу ли я задать вопрос? Что будет с нами после всех этих событий? Господина маркиза по-прежнему будут винить в том, что укрыл сбежавшего раба?
- Нет, - честно ответил Ригель, - никому из вас ничто не будет угрожать, я написал уже об этом дядюшке в столицу. Ты сможешь жить или по-прежнему здесь, с Эстеваном, или вернуться к Земам. Кстати, твой старый воспитатель поправляется, и хоть не сможет быть таким подвижным, как до получения увечья, но на своих ногах передвигаться будет. Ну все, поспи, тебе надо набраться сил, такие длинные беседы преждевременны…
- Постойте, у меня еще вопрос, - Оли взглянул ему в глаза и на мгновение застыл, забыв, о чем хотел спросить, так много было в них печали. Хлопнул ресницами, нахмурился, потом продолжил, несмотря на поселившееся в глубине души сомнение, а стоит ли об этом говорить? - Если нам с господином ничего не угрожает, должен ли я ехать за вами, граф Ривьер? Вы говорили, что приехали сюда и из-за меня, что бросили свой пост и положение в столице. Но здесь предстали перед всеми в вашем истинной обличье. Что это означает, ваша милость? Может, Вы передумали и возвращаетесь назад, к супругу?
- Нет, я не передумал, Оли, и предложение мое осталось в силе. Но ты мне ничего не должен. Все будет так, как сам решишь, я примирюсь с любым твоим решением, но буду счастлив, если ты со мной поедешь… Нет-нет, не надо отвечать сейчас, поговорим об этом позже, хорошо? Не думай ни о чем и отдыхай.
Он наклонился, бережно поправил одеяло и вышел за дверь. В гостиной натолкнулся на Эстевана, который медленно шел к лестнице, намереваясь подняться на второй этаж.
- Маркиз, зачем вы встали? - строгим лекарским тоном сказал Ригель. - Рана и дополнительная трата крови - отнюдь не шутки, вам еще нельзя вставать.
- Хочу взглянуть, как Оли, сердце ноет, - признался Эстеван. - А вы оттуда, граф? Вам тоже не мешает отдохнуть, на призрака похожи. Но почему такое выражение лица? Что-то не так, мальчику плохо?
- Рана в порядке. Заживает. Прошу вас позаботиться о нем. Теперь, когда совпала ваша группа крови, я думаю, что он действительно ваш сын. Если желаете, я помогу оформить нужные бумаги и дать ему вашу фамилию и титул.
- Я был бы только рад, если, конечно, Оливьер не возражает. Но почему вы говорите так печально, граф? Зачем вы просите меня заботиться об Оли? Вы справитесь с этой задачей лучше всех.
- Маркиз, я уезжаю из Оклуши, сразу же, как получу известие о том, в порту ли мой корабль. Но даже если не в порту, я все равно уеду из поселка, немедленно, как только соберусь. - Он горько усмехнулся, уловив в глазах маркиза удивление, потом продолжил. - Я опоздал, и это опоздание ничем нельзя исправить. Оливьер изменился, пережив насилие и боль, он даже смотрит на меня теперь иначе, и это изменение я прочитал в его глазах. Он не простит меня, не примет, и конечно же, он никуда со мной не поедет. Об этом даже и мечтать не стоит, и я не буду спрашивать его лишь для того, чтобы услышать слово “нет”.
- Но для чего вам уезжать? Вы можете жить и в поселке, лечить людей, и может быть со временем, Оли вернется к прежней жизни.
- В пределах графства я остаться не могу, тем более, что староста и мировой судья знают теперь, кто я такой, - с грустью ответил граф. - Я сам себе отрезал все возможные пути, и вариантов не осталось. Прощайте, Эстеван, я дам все нужные рекомендации Уману, да вы и сам, как я слышал, тоже знаете немало в знахарском искусстве.
***
- Равиль… о, извините, господин Ривьер! - возле лечебницы навстречу бросился Уман. - Я восхищен вашими навыками, просто очарован. Не мог бы даже и подумать, чтобы рожденный благородным стал заниматься лекарской наукой! Прошу вас, научите меня технике операций и переливания крови! И неужели же на островах уменье исцелять достигло столь значительных высот?!
- Я скоро уезжаю из Оклуши, Уман, но кое-что успею показать. Кроме того, оставлю пару книг и небольшую часть своих приспособлений. Пока же должен съездить к Земам, там у меня, вы знаете, тоже есть пациент. Прошу вас позаботиться о раненых в поместье Ди, сейчас их жизни ничего не угрожает, вы справитесь и без меня. Я утром загляну, узнать, как происходит заживление.
- Но у меня к вам тысяча вопросов! - воскликнул было Уман, но тотчас же сник. - Простите, постоянно забываюсь, что вы вельможный граф, и мне положено смиренно преклонять колена. Не беспокойтесь, с господином Эстеваном и омегой все будет в порядке, я приложу все силы, чтобы они поправились без осложнений.
В поместье Земов при его появлении на двор высыпали почти все слуги. Впрочем, они не подошли, остановившись в глубине, с почтеньем пропустили старика Грегора. Он молча ждал, пока Ригель слезет с коня, и тут же низко поклонился.
- Милорд, простите старика. Вы сразу показались мне знакомым, но я подумал, что ошибся. К тому же ваша скромная одежда и борода…
- Не извиняйтесь, господин Грегор, - мягко прервал Ригель. - Да, понимаю, вы хотите расспросить меня о многом. Я все вам расскажу, пойдемте к Харту. Он верно рад, что Оливьер нашелся.
- Да! Он сегодня даже встал, правда далось ему это непросто, и если бы не слуги, то ушибся. Словно помолодел на десять лет, но я, признаюсь, не сказал ему, что Маклир ранил Оливьера. Как рана, расскажите мне скорей, если что-то плохое с парнем, буду век жалеть, что понапрасну обнадежил друга.
- Оливьер поправляется, все будет хорошо, - скрывая грусть, чуть улыбнулся Ригель. - Пока идем, давайте разрешим еще одну заботу - об управляющем. Зинта вы больше здесь не можете держать, он замышлял отнять у вас поместье.
- Да, знаю, - горестно кивнул старик, - я доверял ему, приняв как завещание, слова брата о том, что он порядочный и верный человек, но Зинт нас предал, укусив ту руку, что его кормила. Что будет с ним, вельможный граф? Маклир сидит в тюрьме, ждет приговора по обвинению в покушении на двух человек, но Зинт вроде ни в чем не виноват, только формально. Он мстительный, и я немного опасаюсь.
- Не беспокойтесь, я велел судье арестовать и Зинта. Он явный и безоговорочный сообщник сына, его преступных замыслов вполне довольно для сурового наказания, и Зинт его не избежит. Оба отправятся отсюда на галеры.
- Жаль, что Зинт оказался подлым человеком, - снова вздохнул старик. - Он был отличным знатоком всех здешних дел, кем заменю его, просто не знаю…
- Есть человек, и я об этом тоже собирался с вами говорить. Его согласие уже получено, слово за вами. Это Корет Ливон, порядочный и энергичный альфа, он через многое прошел и будет вам незаменим в поместье. Если согласны, то он завтра же приступит к должности, хозяин!
- Торговец мясом? - с небольшим сомнением спросил Грегор. - Вы в нем уверены, милорд?
- Уверен, можете поверить. Он деловой и очень умный человек. Вы лучше просто не найдете… В чем дело, господин Грегор? Если вам предложение не по нутру, я не настаиваю, ваше право выбрать управляющим кого-нибудь другого.
- Нет, я хочу у вас еще спросить, пока мы тут одни, и Харт не слышит. Чтоб лишний раз не волновать его. Скажите, граф Ривьер, раз вы так говорите про управляющего, про галеры, значит, никто не будет нас преследовать за укрывательство… хм, господина Оливьера Рю, так ли я понял? Зинт угрожал мне, требовал, чтоб подписал бумаги на него. И с парнем что, с Оливьером, я про него? Вы заберете малого с собой?
- Пойдемте к Харту, - грустно улыбнулся Ригель. - Он тоже должен знать об этом, и поверьте мне, расстроен он не будет.
***
В тюрьме, как и везде в огромном мире, настала ночь. Свет узникам не полагался, горел только один светильник возле входа, и в этом душном сумраке двое сидели на соломе в узких клетках, разделенные перегородкой. Две неподвижные фигуры, на первый взгляд оба как будто бы дремали, но это было далеко не так. Старший шумно дышал, а младший иногда сыпал проклятиями через стиснутые зубы, дергал скованными ногами, и цепь беспечно, даже весело бренчала.
