- Изволь, я непременно подыщу тебе такое место, - сказать, что Ригель был безмерно удивлен, значит не выразить и сотой доли тех эмоций, что овладели им после такой необычайной просьбы Хьюго. Этот высокородный парень снова открылся перед ним с совершенно неожиданной стороны, вызвав уважение и… острое чувство вины, ибо сколько бы граф ни искал в себе, не находил ни отзвука любви и страсти к молодому мужу.
========== Глава 42 ==========
Тело терзала боль, она тянулась изнутри и жгла, саднила на руках и тукала в висках. Веки тяжелые, их не поднять, а если и получится открыть глаза, то ничего не видно. Какой-то вязкий полумрак и духота, язык шершавый и сухой, он целиком заполнил рот, не помещается во рту и душит. Лоб раскалился добела, мозги кипят и нечем остудить…
- Дайте воды… - чужой скрипучий голос, скорее, стон. Кто же услышит, кто поможет? Но чья-то удивительно приятная прохладная ладонь легла на лоб, и жар ушел. В рот полилась живительная влага. - Ригель… ты здесь… как хорошо. Я думал, больше не увижу. Никогда… Не уходи. Побудь со мной еще немного…
Руки Ригеля бережно и мягко прикасались к телу. Оливьер помнил эти сильные ладони знахаря, они его уже не раз лечили прежде, втирали мазь, снимая боль и принося покой. Он даже застонал, так сделалось приятно, когда затихло тянущее напряжение внутри, а содранные кисти больше не саднили…
Однако мысль о содранных руках вернула память о недавнем. Ригеля нет здесь, да и быть не может, а прикасается к нему тот самый альфа, который сдернул его с шаткого настила, за миг до гибели в водах реки. Сердце захолонуло паникой, горло перехватило, от ощущений безопасности и полного покоя не осталось и следа. Оли напрягся и застыл, боясь открыть глаза и увидать очередного похотливого самца, с горящим взглядом и презрительной ухмылкой…
Альфа тащил Оли куда-то от реки, а он отчаянно брыкался, колотил руками, даже пытался укусить, но с ужасом осознавал, что вырваться и убежать не сможет.
- Кто ты такой? Пусти меня! - хрипел он из последних сил. - Зачем ты помешал? Чего ты хочешь от меня? Я лучше утоплюсь, но больше не достанусь никому!
- Чего хочу? - в спокойном голосе Оливьеру послышалась усталость. - Помочь тебе хочу, чего ж еще? Похоже, ты попал в серьезный переплет, если решил прыгнуть с моста, только не дело это, повторяю, парень. Да перестань ты так крутиться у меня в руках! Вот верткий же какой попался. Похоже, ты и правда не в себе. На вот, глотни, я думаю, не помешает.
Не обращая ни малейшего внимания на слабые удары кулачков омеги, незнакомец поставил свою добычу на ноги, запрокинул назад голову и заставил юношу сделать большой глоток спиртного из пузатой фляжки. Вкус показался Оли необычным, но обжигающе приятным, жидкость огнем прошлась по горлу, немедленно согрела тело изнутри и затуманила мозги. Он перестал дрожать и как-то сразу успокоился, верней, ему все стало безразлично. Повиснув на руках у альфы, пытался разглядеть его лицо, хоть и не понимал, зачем. Какая разница, во что он вляпался на этот раз, если все худшее уже случилось?
- Твое вино такое крепкое, - еле ворочая языком, пробормотал он в полускрытое капюшоном лицо альфы. - Помилосердствуй, отпусти меня, а лучше брось в реку. Я тоже человек, хоть вы и не считаете нас за людей, и нам бывает горестно и больно… Маклир, подонок, целый день насиловал меня… я так устал, измучился… с меня довольно. Если еще и ты… то я не выдержу… я не смогу… Будь человеком, брось в реку… очень прошу, не надо меня больше мучать…
- Досталось тебе, парень, на орехи, - пробормотал незнакомец, подсаживая Оли на лошадь. Вскочил в седло, прижал к себе безвольное податливое тело и тронул поводья. - Наш подлый мир, каким он был, таким и остается ныне. Да и с чего ему меняться?
Он больше ничего не говорил, и Оли слышал только шум дождя и поступь лошади. Альфа ее совсем не понукал, она отлично знала путь. Шла мерно, даже осторожно, а Оли, несмотря на мокрую одежду и на дождь, стало тепло и как-то по-домашнему уютно. Вот так же прижимал его к себе когда-то старый Харт, уставшего и сонного, и нес в постель, чтоб опустить на мягкие подушки. Они куда-то долго ехали, все время вверх, потом открылся зев тоннеля, за ним красивый дом с террасами и сад.
Идти омега сам не смог, и человек его отнес. Оли отметил это равнодушно, запомнив только комнату в синих тонах, ибо оцепенение по-прежнему не проходило. Глаза закрылись сами по себе, неудержимо потянуло в сон. Он так же равнодушно ощутил, что альфа стаскивает с него мокрую одежду и даже вяло помогал, попеременно поднимая руки. Что будет делать незнакомец дальше, когда совсем его разденет - об этом думать он уже не захотел, проваливаясь в зыбкую обманчивую безмятежность сна. Не чувствовать. Не знать. Не помнить ничего. Он так устал от этой бесконечной пытки…
- Проснулся? Открывай глаза, я знаю, что не спишь. Теперь все будет хорошо, кризис прошел, - альфа прекратил втирать в запястье Оли мазь. - Что сжался весь? Наверно, неприятно чувствовать мои прикосновения. Это не удивительно, после того, как этот Маклир поступил с тобой. Но, парень, что бы ни случилось, а нужно жить - назло всем негодяям!
- Кризис? - Оли открыл глаза и увидал перед собой приятное лицо аристократа, седые пряди на висках и грустный взгляд красивых серых глаз. Моргнул и посмотрел внимательней, словно не верил в то, что видел - альфа никак не подходил под облик похотливого самца, а выглядел как человек, знающий цену невзгодам. - О чем вы говорите, лекарь?
- Все путается в голове, не так ли? Ты весь промок в тот день, кроме того, был сильно не в себе, вот потому и заболел, три дня провел в бреду, пришлось поить тебя сильным отваром, зато подействовало хорошо. А память? Знаю по себе, что лучше бы не помнить ничего… Постой, я подниму тебя повыше. Да не шарахайся ты от меня. Я хоть и альфа и не так уж стар, но не бросаюсь на детей. Как голова, кружится?
- Н-немного… - теперь, когда Оливьер сел, все снова плыло у него перед глазами. - Зря вы спасли меня. Мне нет причины жить. И некуда идти. Но даже если бы и было, теперь мне все равно. Я не хочу носить ребенка от ублюдка. Если хотите мне добра, то вытравите плод.
- Парень, прошло всего три дня. Никто не знает, забеременел ты или нет. Кроме того, я никакой не лекарь. Просто давно живу среди природы и изучил кое-какие свойства трав.
- Жаль, - горько прошептал Оливьер. - Если ублюдок сделал мне ребенка, я утоплюсь, неважно, завтра это будет или через месяц. Так что не тратьте свое время на меня. Да, и еще, я должен вам сказать. Вам будет лучше, если я уйду. Нельзя, чтоб меня нашли у вас, вы можете безвинно пострадать…
- Порез на пальце - от ножа? - понимающе кивнул альфа. - Ты отомстил Маклиру за насилие, не так ли? Убил?
- Нет, не убил, только отрезал лишнее, - зло усмехнулся Оли. - Так что меня наверно уже ищут, чтобы отвести в тюрьму. Отдайте мне мою одежду, и я пойду.
- Куда? Опять на мост? А встать сумеешь?
Неловко придерживая на голом теле одеяло, Оли попробовал спустить с постели ноги, но тут же повалился навзничь. Он тяжело дышал, словно бежал на гору, на лбу и на висках блестели капли пота.
- Вот видишь, парень, рано тебе думать о побеге к речке, - без капли насмешки или иронии констатировал странный хозяин. - Так что лежи и набирайся сил, а я пойду и принесу тебе поесть. Ну, что так смотришь? Вот, держи-ка склянку, я смазал тебе только руки, уж остальное сам, а то шарахаешься от меня, словно от черта. Одежда вот, правда великовата, твою я выбросил, она пришла в полнейшую негодность. И не смотри глазами горной лани, ты в моем доме в безопасности, тебя никто здесь не найдет.
- Постойте. Кто вы, господин? Зачем вам помогать мне? Вам что-то нужно от меня?
- Ты задавал уже такой вопрос, - ответил человек и улыбнулся. - Что я могу хотеть от мальчика, который собирался утопиться? А имя? Разве имя что-то значит здесь, вдали от мира и его грехов?
- Но как мне обращаться к вам?
