До сына управляющего ему дела нет, но вот узнать, что с Оливьером, он обязан. После случившегося молодой господин вряд ли в порядке, вдруг что-то сделает с собой? Куда он мог пойти? С крыльца прыгнул налево, но куда потом? Если решил с собой покончить, то на мост…

Сквозь шум дождя послышались мужские голоса и конский топот, и Михель совершенно растерялся. Его все же застали здесь, в лесной глуши, наедине с изувеченным альфой. Что делать? Убежать? Но около крыльца - единственного выхода, шаги и чей-то кашель. Может быть, спрятаться? Он огляделся, чувствуя, как паника вползает в сердце, увидел под собой лужу воды, натекшую с одежды, и грязь на сапогах… Нельзя, он наследит, если войдет, тогда ничем не сможет оправдаться. Лучше остаться, где сидит, а лучше “грохнуться без чувств”. А как сюда попал? Да заблудился, по грибы ходил, а тут начался ливень. Увидел дом, обрадовался и решил здесь переждать, и вот наткнулся на такое!..

Михель, не долго думая, свалился на пол, прямо наотмашь, со скамьи, чтоб выглядело все взаправду. Ударился затылком, черт, перестарался, но даже лучше так, любой поверит, что не притворялся. Нога неловко подвернулась, первым желанием было поправить, но он не стал. Если у человека обморок, он и лежит вот так, в неловкой позе. Вскоре дверь с улицы открылась, стал слышен разговор двух альф.

- Зинт, лошадь Маклира в конюшне. Он точно здесь!

- Проклятие, как я сразу не подумал об охотничьем домишке! Но почему он здесь, дурак? Неуж опять слетел с катушек и наделал глупостей? Ольена тоже нет весь день в поместье!

- Смотри! Вот чьи-то грязные следы! Это не Маклира? Нет, маленькие. Может быть, Ольена? Сходил до ветру и вернулся к милому в постель? Зинт, думаю, что все не так уж страшно, и эти двое здесь устроили любовное гнездо! Тебя можно поздравить, кузен! Сыграем свадебку и заживем богато!

- Ты погоди, не верещи! Маклир, ты здесь? Какого хрена ты уехал и ни слова не сказал? Ты с господином Ольеном? Можно войти?

Шаги приблизились вплотную, и Михель задрожал еще сильней, то ли от холода, то ли от страха. Едва сдержав зубовный стук, решил, что обморок изображать больше нельзя. Кто-то из альф споткнулся об него, Михель правдоподобно что-то пробурчал, чуть приоткрыл глаза, увидел рядом ногу в сапоге. Сапог застыл, как вкопанный и не сдвигался с места.

- Зинт, ты чего застрял? Пикантная картина? Застали голубков на самом интересном? Я тоже посмотреть хочу, - второй пришедший ничего еще не видел. - И что это за идиот тут развалился у дверей?

Сапог больно задел за подбородок Михеля и дернулся вперед, на это место тут же встал другой, в навозе и грязи. Михель поморщился и оглушительно чихнул.

- Да это же прислуга из поместья! Ольен даже на тайное свиданье взял его с собой? Черт их поймет, этих столичных… Зинт, да подвинься ты, я ничего не вижу…

- Холт… кузен мой, беда… - Михель с трудом узнал всегда спокойный властный голос управляющего Зинта. Сейчас он прозвучал как-то задавленно и глухо. - Маклир, ты жив? Что здесь произошло? О, нет, я не могу поверить собственным глазам. Ты все-таки нарвался на какого-то ревнивого самца, который отомстил за своего омегу. Мак, идиот, что ты наделал? Ведь я предупреждал тебя, чтобы ты сдерживал свой похотливый нрав! - альфы вбежали в комнату, а Михель счел за лучшее опять закрыть глаза.

Впрочем, долго лежать ему не дали, резко подняли за грудки, ударили два раза по лицу и посадили, привалив к стене. Холт загораживал Михелю весь обзор, и он не видел, что там делал Зинт.

- Ты новый горничный, я твою рожу помню, - прищурившись, альфа смотрел ему в лицо. - Что ты здесь делаешь, черт побери? Как оказался в нашем доме? Что видел, отвечай! Кто изуродовал племянника?

- Н-не з-знаю, г-господ-дин, - Михель стучал зубами все сильней. - Я рано утром в лес пошел, проверить, нет ли там каких-нибудь г-грибков. Думал, до завтрака вернусь, и заблудился. Дождик полил, и я искал где переждать. Вдруг этот дом. Вошел, а тут вот… господин Маклир лежит, и весь в крови. Я испугался и лишился чувств.

- Не врешь? Ты никого не видел?

- Когда я подходил, мелькнула тень с крыльца. Но я не разглядел, дождь сильный шел, решил, что показалось. Кто в этакую пору будет из-под крыши убегать? Добрый хозяин и собаку.. н-не прогонит…

Зинт подлетел к Михелю, размахнулся и ударил по лицу. Рука альфы была в крови. Михель схватился за щеку и повалился набок.

- Мерзкий червяк, не смей нам лгать! Кто это сделал с моим сыном, отвечай! Если не скажешь, сдам тебя на каторгу, в рабы!

- Зинт, успокойся, парень ни при чем. Я понимаю твои отцовские чувства, но не стоит вымещать на невиновном. Сам посмотри, он только с улицы, с него течет ручьями, а след лишь до порога, значит не врет, вошел и грохнулся со страху. Он, кстати, наш единственный свидетель, когда подходил к дому, видел кого-то, убегавшего с крыльца.

- Ладно, отложим на потом допрос. Брат, что делать с Маком, он едва живой! Его лишили естества мужчины!

- Я вижу, не слепой. Здесь есть телега. Надо запрячь в нее коня и отвезти племянника в поместье. Вызвать Умана из поселка.

- Он кровью истекает, брат! Что делать?

- Не знаю. Я не лекарь. Надо кровь остановить, перевязать. У нас тут где-то были снадобья, которые дал лекарь.

- Да нет их, выдохлись давно. Мы же с весны тут не бывали, с утиной охоты.

- Может, омега что-нибудь умеет? Их обучают всякому, уходу за больными тоже. Хотя навряд ли этот сможет, крови испугался, - Холт обернулся к Михелю, несильно пнул его ногой в бедро. - Эй, парень, ты совсем сомлел? Сильно боишься крови? Сможешь помочь?

- Надо промыть, повязку наложить, - робко отозвался горничный, - но на такое место… Это же не рука и не нога, так что я не уверен, что смогу. Прежде я никогда не видел ран, подобных этой. Совсем нет никаких примочек, даже старых? Дайте, что есть, если уж не поможет, то и не повредит.

Он неловко поднялся и подошел к раненому. Да, постарался Оливьер, отрезал все, что у самца болталось между ног, если и выживет, будет мочиться через маленький отросток, жалкий кастрат. Михель позвал обоих альф, чтоб убедились в том, что детородный орган не спасти, после чего отрезал кожу, на которой он болтался, очистил рану и перетянул тряпицей, скрепив узлы на самодельном поясе на талии. Подумал и добавил еще несколько слоев, которые уже не так обильно пропитались кровью. Развел руками, вот, мол, все, что я могу, не обессудьте.

- А это что еще за покрывало? - Холт поднял с пола яркую цветную тряпку. - У нас такого отродясь тут не бывало. Эй, горничный, а ну-ка посмотри.

- Это из спальни молодого господина Ольена, - не решился соврать Михель. - Я каждое утро накрываю им его постель.

Альфы переглянулись и по очереди осмотрели покрывало. Понюхали, кивнули головами. Зинт бросил быстрый взгляд на Михеля и сделал ему знак рукой, чтоб подошел поближе.

- Запомни, ты здесь ничего не видел. Если сболтнешь в поместье, то тебе несдобровать! Пока мы запрягаем лошадь, убери здесь в комнате, чтоб ничего не оставалось, понял? А это покрывало ты сегодня же вернешь на место, в спальню молодого господина. Когда мы унесем Маклира на подводу, постель перевернешь, и грязные следы замоешь.

- Все сделаю, как надо, господин управляющий.

Дождь не кончался, но пошел на убыль. Альфы запрягли в телегу самого смирного из трех коней, осторожно перенесли туда так и не пришедшего в сознание Маклира и велели Михелю править подводой. Сами поехали верхом.

Они говорили меж собой негромко, но горничный имел отличный слух.

- Зинт, удивляюсь на тебя. Маклир - твой сын, он изуродован, а ты так хладнокровен.

- Я далеко не хладнокровен, кузен. Я просто в бешенстве, мне хочется порвать засранца на куски! Где Грегор откопал такое кровожадное исчадье ада? Конечно, Мак не прав, что не дождался свадьбы, но так ли уж велик его проступок? Омега есть омега, с ним не церемонятся, особенно во время цикла. Но если бы все эти бестии кромсали яйца альфам, только за то, что их оттрахали силком, то мир давно бы выродился и сошел на нет.