В коридорах свистел сквозняк, на лестницах притаилась тишина. Дверь в покои Папы была приоткрыта. Мароция переступила порог и закричала. Не глядя на мертвых солдат и мертвого Сергия, она упала на колени перед неподвижным телом сына и прижала его к груди. Халат и ночная рубашка Мароции пропитались кровью. Кровь закрывала лицо мальчика, крови было так много, что Мароция не могла увидеть рану, которая принесла смерть ее ребенку. Ее сыну, которому было суждено стать императором Рима и всего мира.

- Господи, помилуй, - пролепетала Марфа и выбежала в коридор. Вскоре в комнате появились стражники, Феодора и Иоанн. Он протянул руку к Мароции, но она отшатнулась.

- Девочка, моя, господи, девочка моя, я не знала. Они поплатятся за свою ошибку, они поплатятся, - Феодора прижала руки к груди.

Но Мароция не понимала ее слов, лишь качала головой и пятилась к стене.

Когда ее лопатки коснулись камня, ребенок в ее руках заплакал.

- Он жив! - Иоанн первый оказался рядом, схватил Марозию за плечи и встряхнул. - Твой сын жив!

- Зовите лекаря. Быстро! - крик Феодоры эхом прокатился по замку.

Он отозвался у Мароции в голове, как удар колокола. Голос матери напугал ее, заставил сжаться и теснее обнять плачущего ребенка.

- Мароция, прошу тебя. Он жив. Пусть его осмотрит лекарь, - Иоанн гладил ее по плечам. Очень скоро его руки тоже покрылись кровью.

- Он такой маленький... - прошептала Мароция. - Так много крови...

- Бог не даст ему умереть. Позволь лекарю осмотреть его.

Лекаря, карлика с седой бородой, Мароция знала с детства. Он лечил ее от кашля и вправил перелом, когда она упала с лошади. Сейчас он смотрел на нее и моргал покрасневшими глазами, не обрамленными ресницами.

- Мароция... - заговорила Феодора.

- Убирайся! Не смей приближаться к моему сыну!

- Хорошо, - у Феодоры задрожали губы. - Я ухожу. Прости.

Иоанн и Марфа сбросили с кровати мертвеца Сергия, и Мароция опустила на перину ребенка. От слез она едва могла рассмотреть, что делает врач. Когда он смыл кровь с лица мальчика, Мароция увидела две кровоточащие раны на месте глаз Иоанна и вскрикнула.

- Мальчик будет жить, - сказал лекарь.

Ребенок дернулся, закричал и потерял сознание.

Мароция пошатнулась и едва не упала. Иоанн подхватил ее и помог ей сесть в кресло. Сам опустился перед ней на колени.

- Он выживет. Бог услышал твои молитвы и проявил милосердие. Твой сын будет жить.

- Они выкололи ему глаза, - сказала Мароция. В горле стоял комок. Она вцепилась руками в шею, будто надеялась вырвать его ногтями.

Иоанн перехватил ее запястья.

- Пожалуйста, приди в себя. Ты нужна своему сыну. Бог послал вам ужасные испытания.

- Почему Бог допустил это? За что он наказал моего сына?

- Мы не в силах понять его намерений.

- Но я знаю ее намерения. Она хочет независимости Рима, Папа Сергий - хотел поставить над Римом сильного императора. Поэтому она приказала убить Сергия.

Иоанн побледнел, задышал коротко и быстро. Он не был идиотом, как и Мароция, понял, что убить Папу Римского в замке Ангела могли только по приказу его хозяйки.

- Почему Бог помог ей? Почему позволил покалечить моего сына? Бог любит ее больше, чем моего мальчика?

- Нет-нет, - Иоанн замотал головой, и Мароция вцепилась в его плечо.

- Может, Бог хочет независимости Рима? Поэтому он убил Сергия и помог моей матери? Но если он хочет независимости Рима, почему он не прогонит с папской земли сарацин?! А вместо этого калечит моего ребенка? - она сильнее вдавила пальцы в плечо Иоанна. Казалось, ей вот-вот откроется важная истина. Бог, он...

- Почему Бог позволяет сарацинам убивать преданных ему монахов? Почему позволил покалечить моего сына?

- Бог посылает нам испытания...

- Все происходит по воле господа! - воскликнула Мароция. Раньше она часто слышала эти слова, но только испытав глубокое отчаяние, поняла их смысл. - Все, что случается с нами, происходит по воле Господа.

Мароция встала с кресла и вышла из комнаты. По пути вниз она зашла к себе и взяла кинжал. Тонкий клинок ей когда-то подарил отец. Богу было угодно, чтобы этот клинок стал единственным, что Мароция помнила об отце, погибшем десять лет назад на охоте.

Сжимая кинжал в правой руке, Мароция спустилась в тюрьму и вошла в камеру Альберика. С зимы она запретила заковывать его в цепи. Когда она вошла, он не сдвинулся с места. Только голодный взгляд, с каким Альберик смотрел на кинжал, выдал его волнение.

Мароция опустилась перед Альбериком на колени и вложила оружие в его ладонь.

- Убей меня, - приказала она и подставила горло под нож.

- Ты вся в крови, - взгляд Альберика из встревоженного сделался отчаянным.

Это хорошо, решила Мароция, только отчаявшийся человек способен понять, чего, на самом деле, требует от него Бог.

- Это кровь моего сына.

- У тебя есть сын? - когда он удивлялся, он выглядел совсем мальчишкой.

- Моя мать приказала выколоть ему глаза, - голос Мароции задрожал против ее воли. - Я не прощу ее. И не смогу жить в ее замке и в ее Риме. Потому лучше убей меня.

Альберик подался вперед, положил руку на шею Мароции и поцеловал ее.

- Я не хочу убивать тебя, - прошептал он, разрывая поцелуй. - Я хочу сделать этот замок твоим.

- Ты должен быть осторожен, - Мароция взяла его лицо в ладони. - В замке двадцать пять стражников. Пятеро здесь, внизу, пятеро с луками на стенах. Еще четверо на воротах. Десять отдыхают в казармах. Остальные личные телохранители. Феодоры. Мои. Но так как она выбирала телохранителей для меня, я не доверяю им.

- Оружейная?

- Над тюрьмой, - Мароция вскочила на ноги и бросилась к двери.

Когда она коснулась решетки, железо как будто нагрелось под пальцами. Воздух в подземелье потеплел. Казалось, весь окружающий мир разделил жар ее мыслей и тела.

Глаза тюремщика расширились, когда он увидел Альберика на свободе. Не успел он подняться с табурета, Альберик перерезал ему горло. Тело первого убитого стражника еще не осело на пол, Альберик уже всадил нож в ухо второго. Крепкий мужчина издал всхлип похожий на поросячий визг и закатил глаза. Альберик кинул тело к ногам Мароции. Переступив через мертвеца, она смотрела как Альберик расправляется с остальными стражниками. Казалось, сама смерть танцевала свой танец. Альберик двигался одновременно плавно и порывисто. Стремительно и естественно. Рожденный для боя, ни в минуты покоя, ни в минуты наслаждения, Альберик не был так пронзительно красив, как сейчас.