Гвидо посмотрел на свой кубок, окунул в него палец, словно проверяя не вода ли внутри.

- Правда, что вино, которое подают к столу в Риме делают монахи? - не дожидаясь ответа, Гвидо протянул кубок Альберику.

- Я не люблю вино, - покачал головой Альберик.

- Не хочешь выпить за нашу будущую победу? За нового хозяина замка? Или не хочешь пить за мое счастье?

- Я просто не люблю вино, - мягко ответил Альберик и опустил взгляд.

С тех пор как Альберику исполнилось пять, Мароция брала его с собой в Римскую курию и в Латеранский дворец. Никогда прежде она не видела, чтобы ее сын так по-детски упрямился.

- Сегодня особенный день и особенная ночь, - Гвидо встал и приблизился к Альберику. - Грех не выпить по такому случаю.

Он прислонил кубок к подбородку Альберика, будто собирался напоить его насильно, а потом откинул кубок и поцеловал Альберика в губы. Кубок несколько раз отскочил от каменного пола и затих у стены прежде, чем Гвидо оторвался от Альберика.

- Убирайтесь, - приказал он своим телохранителям. Потом перевел взгляд на слепого Иоанна и Стефана. - Все вон отсюда!

Мароция погладила руку слепого Иоанна и передала его заботам Стефана.

Она последней покинула комнату. Проследив, чтобы в коридоре никого не осталось, вернулась к приоткрытой двери. Она не могла отвести взгляд от двух мужчин. Вздрогнула, когда Гвидо скинул посуду со стола и толкнул на него ее сына. Он прикасался к Альберику с такой же осторожностью и жадным любопытством, как к каменному рельефу саркофага. Альберик сам развел ноги перед Гвидо. А когда в конце он откинул назад голову и встретился взглядом с Мароцией, он выглядел таким же растерянным и очарованным происходящим, как три года назад, подсматривая, как на этом же столе, где его сейчас имел Гвидо, его отец брал его мать.

Чувствовал ли мальчик тогда такой же жар, какой сейчас ощущала Мароция? Горело ли его тело тогда, так же как сейчас горит ее тело? Тянуло ли у него тогда, так же сладко в низу живота, как сейчас тянет у нее?

***

Выступая на Ватикан, Гвидо настоял на том, чтобы Альберик поехал с ним.

- Держись около моего сына и каждый час посылай ко мне гонца с новостями, - приказала Мароция Стефану.

- Пусть Бог поможет вам! - пожелала она на прощание Гвидо и Альберику.

- Пусть Бог бережет тебя, - ответил Гвидо.

Когда ворота за ними закрылись, Мароция взяла старшего сына за руку и поднялась с ним в церковь Святого Ангела на крыше.

- Давай помолимся за победу твоего брата, - сказала она, опускаясь на колени и складывая руки у груди.

Она не удивилась, когда ее слепой сын вслух прочитал ту же молитву, которую много лет назад на улицах Рима произнес человек, в честь которого она назвала своего первенца. Тогда он молился об удачном исходе ее родов, сейчас она с сыном молилась о его поражении. Бог любит повторения. Мароция убедилась в этом вчера, наблюдая за Гвидо и Альбериком.

Она просила Бога, чтобы он сохранил жизнь Альберику и привел его в замок победителем. Просила Бога, чтобы сохранил жизнь Иоанну и привел его в замок в цепях.

К обеду гонец от Стефана объявил, что солдаты Папы убиты, а левое крыло Латеранского дворца охватил пожар. Мароция приказала слепому Иоанну молиться усерднее, а сама подошла к краю крыши, всматриваясь в черный дым. Сильный ветер растер его в пыль и потащил над городом.

Когда небо начало темнеть, и пошел снег, Гвидо и его люди вернулись в замок. Позади Гвидо ехал Альберик, к седлу его лошади была привязана веревка. Другой конец веревки соединял запястья Иоанна. Бывшего Папы. Победители раздели его. На его худом теле виднелись свежие шрамы.

- Заприте его в подвале, - приказала Мароция. Невольно она посмотрела на его ноги. После праздника Обрезания Господнего прошло пять дней. Тогда ноги Иоанна выглядели такими же синими и обмороженными, как сейчас. Ему нравится страдать, со злостью подумала Мароция и почувствовала бессилие и усталость. Возможно, ей не стоило сохранять ему жизнь.

За солдатами Гвидо во двор замка пришли крестьяне со свежим мясом и молоком. До ночи Мароция раздавала распоряжения слугам и поварам.

Заполночь спустилась в подвалы. Здесь пахло кровью и болезнью. Неприятно и тяжело. Наверное, так было всегда. Просто в юности Мароция не замечала этого.

Обнаженный Иоанн стоял на коленях. Привыкший к темноте он зажмурился от света факела.

- Я ждал тебя, Мароция, - прошептал он, не открывая глаз.

- Откуда ты знаешь, что это я?

- Кому еще могло понадобиться сохранять мне жизнь?

- Ты предпочел бы умереть от руки чужака?

- Я благодарен тебе за твое милосердие. За то, что ты позволишь мне умереть тем, где мне суждено умереть.

- Стражники говорят, что ты отказался от еды и воды.

- Она умерла там, где ты сейчас стоишь.

Мароция инстинктивно отступила и прижалась к решетке.

- Бог любит повторения. Он снова и снова проводит нас через одни и те же ситуации, меняя в них наши роли. Таким образом, он напоминает нам о существовании судьбы. О том, что для каждого из нас он приготовил свой конец.

Мароция передернула плечами, Иоанн говорил о том, о чем она думала целый день.

- Только перед смертью человек понимает его справедливость. По его воле мы заперли ее здесь, по его воле я умру здесь, - Иоанн закашлялся.

Мароция вспомнила глупого бледного мальчишку, каким он был давным-давно и разозлилась.

- Моя мать любила тебя, а ты предал ее. Ты никогда никого не умел любить, жаль, что я не поняла этого раньше. Не поняла, что ты умеешь только ненавидеть. Мою мать, себя, Альберика и даже меня.

- Возможно, тебя я любил слишком сильно, - тихо сказал Иоанн.

- Не смей так говорить,- Мароция ударила его по щеке. - Не после того, как ты убил моего мужа. Я верила тебе, Иоанн. Доверяла тебе, как никому другому. Ты помог появиться на свет моему сыну...

- Это был самый прекрасный миг в моей жизни. Благодаря тебе я пережил чудо. Никогда прежде я не молился так горячо, никогда прежде не ощущал, что Бог услышал мои молитвы. Когда я понял, что ты и твой ребенок будете жить, я поклялся богу, что буду служить ему всем сердцем и каждый день своей жизни. И я делал все, что в было моих силах. Я прогнал сарацин с его земли, заботился о его церкви, старался очистить от похоти и зависти церковь и свое сердце.

- Разве ты еще не понял, Иоанн? Богу не нужны твои клятвы и твое служение! Бог привел сарацин на наши земли, и Бог помог тебе прогнать их. Бог позволил моему сыну появиться на свет крепким и здоровым, и он же позволил моей матери его искалечить. Видеть в его действиях справедливость может только слабый. Бог не ждет от нас справедливости или праведности. Единственное, чего он требует от нас - это, чтобы мы сделали выбор. Я поняла это, когда он ослепил моего сына. Всю жизнь мы выбираем то, ради чего жить и ради чего умирать. И мне жаль тебя, не потому что ты умрешь, а потому что ты умрешь не за то, что любил, а за то, что ненавидел.