Посреди разгневанного неба стояла кибитка – эпицентр этой странной грозы. Посеченный саблями намет зиял прорехами, одна оглобля торчала вверх под острым углом, упряжные бились, запутавшись в постромках, не имея возможности убежать. Содержимое было вывалено на землю и разбросано вокруг. Пегая шарахнулась от бьющегося в конвульсиях коня разбойника, наступив на что-то плотное и мягкое, будто тряпичная кукла. На полном скаку свесившись набок, я взглянул в обугленное лицо нападавшего. Явно мертв. Вот еще один, и еще... Но все это зацепил лишь краем глаза, ибо взгляд был прикован к необычному зрелищу.

Привалившись к высокому колесу, как в припадке тряслась девица. С ее пальцев непрекращающимся потоком срывались разряды молний. Наэлектризованные косички встали дыбом, разорванная одежда развевалась под шквалом невидимой бури, а в глазах, распахнутых на пол-лица, океаном плескалась боль. Я кинулся к ней, не раздумывая ни секунды, подхваченный чем-то, что выше меня. Зачем? Что должен сделать? Но сделать что-то был должен. Сию в энергетической форме прыгнул сверху и накрыл ее как одеялом, впитывая изливающуюся силу. Плотно прижал к ней хранителя, заключив их в оковы объятий, чтобы девице не удалось сбросить невидимого кота. Она билась в моих руках, норовила то пнуть по голени, то заехать в лицо головой. Боль соединила нас, спаяла воедино. Кажется, всех в тот момент затянуло в омут муки... Жесткие руки Учителя Доо властно оторвали нас друг от друга, и я рухнул на колени, прижимая ладони к груди. Казалось, что они будут черны, как обугленные головешки, – но нет. На вид ничего страшного, только где-то внутри, под кожей и костями жгло небесным огнем. Я будто спрыгнул со спины несущейся вскачь Судьбы, вернулся в реальность и настороженно огляделся.

– Все мертвы, – успокоил Учитель Доо, устраивая затихшую девицу поудобнее и прикрывая ее стеганой курткой: ночи здесь холодные. – И наш проводник с ними... «Не этот»! Воистину, ничтожное имя подходит ничтожеству. Хотя, конечно, обычные правила здешней жизни не распространяются на чужаков, но племенам степи не мешало бы напомнить древний обычай: жизнь дающего священна, – а мы преломляли с ним хлеб и делились водой.

Я с нетерпением ждал, когда наставник закончит обрабатывать мои руки. Никогда не думал, что ожоги причиняют такие страдания. Даже недавнее ранение не могло сравниться с этой тянущей болью, вызывающе нудящей под повязками с универсальной мазью. Рядом лежала девица, не подавая признаков жизни, но вряд ли наставник стал бы укладывать труп рядом со мной.

– Кто они? Почему напали на кибитку? Как кибитка оказалась здесь одна, а не с кочевьем?

– Вижу, ты приходишь в себя, – улыбнулся он мне, и легкий след беспокойства ушел из глаз, ставших вновь безмятежными. – И я должен указать тебе на принципиальную ошибку.

Я понятливо кивнул: наставник, в отличие от меня, проверил,не опасны ли нападавшие, прежде чем бросился на помощь. Если бы кто-то оказался живым и боеспособным, я не смог бы дать отпор, занятый борьбой с девчонкой. А был бы один...

– Нас вели в засаду к разбойничьей шайке, – продолжил Учитель Доо, – да, на этот раз это были самые что ни на есть настоящие разбойники. Нечасто, но встречаются в «вольных землях» группы отщепенцев, изгнанных из племен преступников и чужаков. На парочке трупов я обнаружил нездешние амулеты и оружие.

– Это я уже понял, – поддержал наставника своим наблюдением. – Наш проводник уж очень юлил взглядом, когда проскакал отряд. Но почему они сменили цель?

– Судя по всему, перед нами находится кибитка ведьмы. Только они рискуют передвигаться в одиночестве, изредка и ненадолго прибиваясь к крупным кочевьям. И лишь те, кому нечего терять, и чужаки, которые не знают, чего нужно бояться, осмеливаются напасть на них. Ведьм охраняют суеверия и строгие табу местных жителей. Но по легендам, они знают все о волшебных кладах. Думаю, ход мысли разбойников дальше можно не воспроизводить.

– Разве девчонка, пусть даже ведьма, способна кочевать в одиночку? Разве сможет она выжить одна?

– Я не-э одна. Я был… была не-э одна, – низкий грудной голос с сильным акцентом вмешался в нашу беседу.

– Как ты, девочка? – приблизился к ней наставник. Она рефлекторно шарахнулась в сторону, но тут же со стоном упала навзничь. – Не бойся. Если ты слышала все, то поняла, что мы могли быть на твоем месте. Понимаешь? Ты понимаешь, о чем я говорю?

Она медленно, не сводя с учителя глаз, кивнула. Он столь же испытующе разглядывал ее: острые скулы треугольного лица, раскосые глаза с тонкими веками, твердо очерченные полные губы и упрямый подбородок. Жесткое лицо, хотя и принадлежит юной особе. Притягивали взгляд многочисленные косички, серебристые в свете луны, и глаза – прозрачные, почти бесцветные. Странно, степняки обычно смуглы и темноволосы.

– Кто-то еще был с тобой?

– Эмэ… бабушка, – с трудом подобрав нужное слово, ответила она, отвернувшись. Лунный свет метнул в глаза иглы слез.

– Сможешь проводить нас к твоему жилью? – Учитель Доо был необычайно участлив. – Или сначала стоит отдохнуть?

Она кивнула. Хм… согласилась не сразу – к чему такая таинственность? Или просто долго вникала в смысл предложения? И не слишком ли любезен наставник с приблудой?

Ко мне силы почти вернулись. Хранитель Сию, без чьего деятельного участия мы обойтись никак не могли, вообще искрился энергией и даже, казалось, смог еще подрасти… да уж, по Бахару мы, кажется, будем водить синюю громаду. Или он этого и добивается: сравняться в размерах со своим кумиром, добрым танджевурским слономГасаром? Пожалуй, уже и сравнялся, вот только красные перчатки трагически снижают весь пафос образа – хихикнул про себя. Сию бросил на меня подозрительный взгляд и вернулся в физическую форму. Девица вздрогнула от неожиданности, когда у ног материализовался толстый и красивый серый кот, деловито распустивший по плечам щеки и сложивший под пузом крепкие лапки. Гордо отвернулась, но украдкой бросала настороженные взгляды на хранителя, шепча под нос какие-то слова. Молится, что ли?

Времени с наступления темноты прошло не так уж и много. Осматривать место происшествия сейчас не имело смысла, даже яркий свет луны весьма обманчив. Но весеннее равноденствие уже миновало, и в последние дни рассвет наступал стремительно – стоит лишь немного подождать. Вот только раскидывать бивак не хотелось, все инстинкты кричали о необходимости поскорее убраться подальше от места, где неопрятными кучами то тут, то там темнели трупы людей и лошадей, а ноздри забивал запах горелой плоти. К светским беседам обстановка тоже не располагала, но я все же заговорил со степнячкой.

– Что у тебя болит? – спросил я у девицы, осторожно сжимая и разжимая покрытые холодящей мазью пальцы.

– Все, – коротко ответила она сквозь сжатые зубы и с трудом поднялась на ноги. Учитель Доо поддержал ее под локоть. – Мне к кибитке…

– Ты ничего не увидишь, темно, – попытался остановить ее я.

– Есть свет, – упрямица заковыляла к возку.

Нам оставалось лишь последовать за ней. Затопчет все следы, и как тогда разобраться в том, что произошло здесь на самом деле?

Свет луны блестел на оскаленных зубах и в уставившихся в небо глазах разбойников, тех, кто не обуглился в головешки. Будто следят. Хорошо, что Учитель Доо убедился, что они на самом деле мертвы. Тревожно ржали и всхрапывали запряженные в кибитку лошади, и я направился к ним. Проверил упряжь и постарался успокоить лошадей, нервно косящихся на мертвеца, повисшего на лопнувшей оглобле, – видно, останавливал кибитку. Обрезал постромки, но обе упряжные остались рядом с кибиткой, не сбежали. Одна сильно припадала на заднюю ногу – видимо, ударило той самой оглоблей. Да, вон на боку кровь – глубокая царапина и щепки, запутавшиеся в шкуре. Надо будет, чтобы ее осмотрел наставник, он превосходно разбирается в лошадях.

Судя по всему, разбойники застали врасплох спокойно едущих по степи ведьм. Почему они не встали на ночевку? Почему не обустроили защищенную стоянку, оградив ее обережными кругами и сигнальными колокольчиками? Что погнало женщин в ночь?