– Пьяный ищет не там, где потерял, а там, где светлее, – на плечо легла тяжелая ладонь Умина. – Не придавай значения придиркам. Иизакки не добился справедливости у властей, и теперь обвиняет в своих несчастьях того, кто оказался рядом. Сейчас ему подвернулся ты. Я не завидую бедняжке Ло Лите, она следующая, кто станет во всем виноват: ведь именно из-за того, что воры ограбили ее дом, стражи вытоптали сад у соседа.

Я поежился, вспомнив решительную жену гончара. Такие дамы обычно ничего никому не прощают. Они способны на месть и по менее значительному поводу. Впрочем, так Ло Лите и надо, она ничуть не лучше остальных мерзких доносчиков.

Несмотря на требование десятника Гёро держаться подальше от управы, мне все же пришлось ее посетить. На следующий день, ближе к обеду, прибежал курьер и передал приглашение от секретаря начальника Дзиннагона заглянуть в любое удобное для нас с Учителем время. Учитель Доо было нахмурился, но решил продемонстрировать лояльность к распоряжениям официальной власти, и через пару часов мы миновали пост стражи на входе. Секретарь вышел нам навстречу, почтительно поклонился и провел в свой кабинет, чем несколько сгладил не совсем уважительную форму вызова:

– Прошу простить за беспокойство, но сегодня прибыло строжайшее повеление срочно вручить молодому господину, – он отдал поклон персонально мне, – послание.

На стол лег запечатанный свиток. Я с трудом удержался от порыва сразу схватить его – на шелковом шнурке синим кристаллом висел оттиск личной печати отца, главы семьи Иса.

– Прошу немного подождать, – легкая улыбка чуть смягчила желчное выражение лица секретаря, – я вызову стражу, чтобы помочь вам донести присланное.

Он жестом указал на увесистый металлический сундучок и покинул кабинет, а мы остались сидеть в любезно предложенных креслах. Через открытое окно послышался лязг железа, топот печатающих шаг ног и команда: «Стой! Раз-два». Десятник Гёро четко отрапортовал:

– Господин начальник управы, десяток квартальной стражи построен!

Незнакомый властный голос лениво обронил:

– Докладывайте.

– На сегодняшний день в квартале произошло четыре случая ограбления зажиточных горожан. Улики указывают, что они совершены одним лицом или группой лиц. Преступники неизвестны. Всего похищено имущества на сумму...

– Я знаю, сколько всего похищено, каждый день читаю списки убытков и жалобы на вас! – в голосе явно проскальзывало недовольство. – Я разочарован. Плохо! Очень плохо работаете. Вам будет урезано денежное содержание за этот месяц.

– Так точно! – голос десятника Гёро не дрогнул.

– А ты вместо того, чтобы беспокоить своими расспросами уважаемых жителей, должен искать преступников.

– Так точно, господин начальник!

– И чтобы до конца недели злоумышленник сидел в камере.

– Будет сделано, господин начальник!

Я был удивлен, что господин Дзиннагон отчитывает десятника Гёро в присутствии его подчиненных. Отец говорил о таком небрежении субординацией, как о недопустимой ошибке руководителя. Но особого сочувствия к служаке не испытал. Со мной он разговаривал так же безапелляционно, как с собственным солдатом, и я этого не забыл и не простил. Наверное, именно лавина жалоб испуганных горожан заставила начальника управы столь сурово обойтись с патрульными. Дурацкое повеление искать преступника без опроса возможных свидетелей поразило своей нелепостью: как возможно достичь результата без соблюдения необходимых процедур? Ха! Пусть десятник выкручивается из этой ситуации, как умеет. Есть еще одна странность, в дополнение к остальным. Почему расследование краж поручено именно ему? Разве мечники Тулипало могут быть профессионалами в сыске? Это совсем не их специализация. Вот если бы господин Дзиннагон приказал взять штурмом дом злоумышленника – тут десятнику не было равных... Эх, снова все веселье будет происходить без моего участия. Хотя...

Если мне нельзя прийти на место преступления – пусть преступление придет ко мне!

Вернулся секретарь в сопровождении рослых стражей из внутренней охраны, нарушив восторг озарения. Заверили акт передачи посылки всеми положенными подписями и печатями, отметились в книге посетителей. Один из стражей легко, как игрушку, подхватил увесистый сундучок, другой взял наизготовку алебарду. Раскланявшись с секретарем, небольшой, но торжественной процессией мы покинули управу.

Улица была практически пуста, жара не давала жителями высунуть нос из тени домов. Время от времени украдкой бросал взгляды на каменные лица стражей, усеянные мелкими бисеринками пота, и гадал, как скоро их настигнет тепловой удар – стальные шлемы и кирасы не располагали к прогулкам под палящим солнцем. Сам с радостью прижался бы к заборам, надеясь на чисто умозрительную прохладу их тени, но Учитель Доо степенно шествовал точно по центру улицы.

Осоловевшую от солнца тишину дворов нарушило звонкое хихиканье. У дома Суфьяна ад-Фатыха смеялась смуглянка в простом длинном платье. Ни один волосок не выбивался из-под туго повязанного платка, рукава легкого одеяния скрывали руки, а широкий покрой – фигуру служанки. Торговец водой во всеуслышанье гордился добродетелью женщин, которые на него работают, но вопреки поговорке, скромность совсем не украсила девушку. Это не мешало отчаянно кокетничать с приземистым мужчиной, укутанным по самые уши в тяжелый черный плащ. Одной рукой она загораживала полуоткрытую створку ворот, а другую пыталась отнять у кавалера. Он настойчиво удерживал ее, наклонялся к ушку, что-то интимно шептал. И этого тоже скоро должен хватить тепловой удар...

О Судьба! Это же наш таинственный незнакомец! Наконец-то рассмотрю того, кто кружит головы прислуге... Но поля шляпы скрывали лицо, лишь борода и густые брови чернели в густой тени. Что-то знакомое почудилось, когда боком он отшагнул от кокетки. Что именно?.. Нет, не могу разобрать.

Мой взгляд наткнулся на встречный пристальный взгляд галантного кавалера. Камушек на шее, так кстати надетый утром, вдруг больно кольнул кожу и, неожиданно для себя самого, я громко спросил:

– Наставник, как думаешь, сколько денег поместилось в этом сундуке?

Учитель Доо чуть изогнул бровь в немом вопросе, но не менее громко ответил:

– Обычно семья присылает тебе золото. Думаю, много. Придем домой, посчитаем...

Спиной ощущал пристальное внимание человека в плаще, камушек Дэйю нестерпимо жег грудь. Улыбку держал на губах столь же сияющую, сколь и глуповатую.

До «Дома в камышах» дошли без происшествий. Отпустили охрану, занесли сундук в кабинет.

– Приманиваешь воров? – строго спросил Учитель Доо.

Я смущенно кивнул.

– Ну-ну... – наставник провел пальцем по пыльной полке с книгами. – Хорошо, что у нас нет слуг. Слугам известно много больше, чем нужно хозяевам... и, порой, больше, чем знают сами хозяева, – он философски пожал плечами и ушел, оставив меня наедине с посланием и посылкой.

Я выбросил из головы встречу с незнакомцем и, сгорая от любопытства, распечатал свиток. Тон письма был характерен для отца, но содержание ввергло в легкое недоумение.

«Гангараджсардарнапал Иса, сын.

Твое обучение продлевается на год, считая с сегодняшнего дня. Не пытайся связаться с семьей, они уезжают из столицы. Я переселяюсь во Дворец, ближе к службе.

Надеюсь на твое благоразумие и строгость твоего учителя.

Годовое содержание, включая оплату обучения, я приказал выдать в полном объеме.

Отец».

Замок был настроен на печать рода, весь последний год я хранил при себе соответствующий перстень-печатку. С легким щелчком сундук открылся и явил солнечному свету встречный блеск золотых монет. Вот так обманка, которой намеревался лишь приманить грабителя, оказалась самой что ни на есть правдой. Тяжело вздохнул и сел пересчитывать капитал. Придется подумать об обеспечении его безопасности.

Впрочем, не только о безопасности думал я, вынимая золотые кругляши из сундучка и раскладывая их на столе. Посылку явно собирали банковские клерки. Не ласкала руки шелковая вышивка Гаури на кошельках, не благоухали пряностями гостинцы от наложниц отца, не радовали глаз изящные буквы писем от сестер. Даже Нила, которая всегда как-то умудрялась узнать больше всех о семейных планах, не черкнула ни строчки. Послание отца было каким-то необычным: он часто на месяц и более переселялся во Дворец, но специально предупреждать об этом?.. Да и семья в полном составе редко покидала имение, тем более – на год. Получается, я целый год ни с кем не смогу связаться? При чем здесь мое благоразумие? Они сами ведут себя очень странно!..