За спиной учеников продолжались тактические споры. У них перед глазами на мужской половине переходило из лап в лапы оружие, его точили, заново мазали ядом. Все это продолжалось и тогда, когда Марика забилась под свои одеяла и заснула, несмотря на все любопытство и страх.

Один раз она в панике проснулась от того, что показалось ей контактом. Но контакт не повторился. Обеспокоившись, она снова потянулась мысленно к крепости, ища посланниц Дегнанов. Их в этом каменном месте не было.

Она обнаружила их на пути домой, спешащих при лунном свете. Всколыхнувшая было надежда тут же сменилась отчаянием, когда, вслушавшись в мысли Грауэл, Марика поняла, что с ними идут из крепости всего трое. Она потянулась к Каблину и прижалась к нему. Он во сне что-то пробормотал, но не проснулся.

Суматоха внизу вызвала суматоху наверху. Марику разбудил водопад лап, локтей, ног бегущих через нее щенят. Каблина рядом не было.

Стояла глубокая ночь. Кое-кто из медлительных щенят протирал глаза и спрашивал, что случилось. Марика подползла к верхушке лестницы, где Каблин занял удобную позицию. Марика пробилась к нему, игнорируя недовольное ворчание тех, кого она отпихнула.

– Чего там?

– Не знаю. Кто-то пришел из избы Герьен. Охотницы готовятся к выходу.

Он был прав. Охотницы надевали самые теплые меха. Будто собирались уходить надолго. Мужчины безмолвно глядели со своей половины. И Мудрые тоже, хотя Марикина ба что-то гудела себе под нос, никем не замечаемая. Что-то бормотала и Пошит, но эта просто возносила молитвы Всесущему.

Побуда стала проверять оружие.

В тени, где ничего не должно было двигаться, происходила какая-то суета. Удивленная Марика уставилась на кладовые вдоль западной стены, там, где соединялись мужская половина и территория Мудрых. Но ничего не увидела.

Потом она уловила такой же намек на движение в тени у основания восточной стены. И снова, когда она взглянула, там ничего не было.

Но ведь должно было быть! Она чувствовала это на том же уровне, что и дальних посланниц, и тот ужас в пещере Махен. Да, что-то вроде этого. Но не такое большое и страшное.

Теперь она это могла бы почти увидеть, когда взглянет…

Что происходит?

Марика в страхе отползла к своим одеялам. Там она немного полежала, приходя в себя и раздумывая. Потом стала думать, как бы выбраться и пойти за охотницами. Но оставила эту мысль. Если, как было ясно по их одежде, они выходят из стойбища, для щены тянуться за ними по темноте – идиотизм.

Там граукены.

Скилдзян нетерпеливо мерила избу широкими шагами, в лапе у нее был трофейный меч, за спиной – лук.

Что-то случилось, и должно было случиться еще что-то.

Марика натянула сапоги.

Внизу охотницы стали выходить из избы.

Марика протолкалась среди щенят и полезла вниз по лестнице. Вслед ей донесся шепот Каблина:

– Ты куда?

– Наружу.

И тут же дернулась, почувствовав схватившую ее за плечо лапу. Повернувшись, она увидела в нескольких дюймах перед собой широкое лицо Побуды.

– Ты что вздумала, щена?

– Я хотела выйти. На башню. Наблюдать. Побуда, что случилось?

Не будь она щеной Скилдзян, Побуда бы и не ответила. Но вторая охотница избы секунду подумала и сказала:

– В лесах заметили лагерь кочевников. Возле пещеры Махен. Они идут на него налетом.

Марика онемела.

– Ладно, на башню. И не дальше, а то я тебе уши отгрызу, а тебя скормлю Скилдзян, когда она вернется.

Марика судорожно кивнула, глотнув слюну и отбросив последние мысли насчет пойти за охотницами. Побуда не произносила пустых угроз – на это у нее не хватало воображения.

Под бдительным взглядом Побуды Марика натянула куртку из меха отека. Побуда хотела бы тоже пойти на эту охоту. Но если уходит Скилдзян, остаться должна Побуда. Она была недовольна – Скилдзян никогда не уступала ей активной роли.

Марика натянула шапку на уши и нырнула сквозь завесу, пока никто не окликнул.

Пошит бросила ей вслед ненавидящий взгляд.

В стойбище было темно и холодно. Взошли только несколько малых лун, и светили они скупо. Последние охотницы отряда выходили из спирали. Другие стояли уже за частоколом, дрожа и подпрыгивая, чтобы согреться. Уходили почти все охотницы. Значит, налет считался очень важным.

Марика полезла на башню. В тусклом свете лица часового было не узнать. Но Марика об этом не думала. Она снова вернулась мыслями к небу. Сегодня оно было чистым. Почему последнее время такая хорошая погода? Одна вьюга и несколько мелких снегопадов. Может быть, это значит, что следующая буря будет особенно сильной, будто соберет всю ярость, накопившуюся за погожие дни?

Часовым был Солфранк. Они встретились взглядами и оскалили зубы. Потом Солфранк попятился от лестницы, не в силах переглядеть Марику. Марика забралась наверх, в шаткую плетеную корзину. Охотницы в поле растянулись и шли к северу – безмолвные темные пятна на белом.

– Вон там, – показал Солфранк с гордостью. Вся эта каша заварилась из-за него.

В направлении пещеры Махен что-то светилось в лесу. Большое зарево, будто от костра эпических размеров. В небо взлетали искры и медленно оседали. Зрелище захватило Марику.

Наверняка церемония кочевников. Никто не разведет костер, видный за много миль всем, в том числе и врагам, просто для согрева.

– Это уже давно?

– Недавно. Я заметил, как только встал на вахту. Сначала было просто маленькое зарево. Теперь там, наверное, половина леса горит.

«Зачем бы Скилдзян рисковать половиной охотниц?» – подумала Марика. Чтобы устроить такой пожар, нужна не одна сотня кочевников. Не могут же быть эти дикие меты настолько глупы, чтобы не предвидеть, что их костер заметят?

Марика сильно встревожилась: ма явно совершила тяжелую тактическую ошибку. Это наверняка ловушка. Приманка, чтобы завлечь Дегнанов в засаду. Ей отчаянно хотелось протянуться и установить контакт. Но при Солфранке она не решалась.

– Тебе еще много осталось?

– Несколько минут.

– Хочешь, я тебя сменю?

– Давай.

И он побыстрее вылез из корзины, пока она не передумала.

Солфранк, подумала Марика, замечает только себя. Для него этот огонь – небольшой личный триумф. Теперь на него обратят внимание. У него вообще никакого любопытства нет.

Ну и отлично.

Башня перестала трястись – он слез. Марика следила, как он трусит в тепло избы Герьен. Как только он там скрылся, Марика повернулась к северу и попыталась найти мать.

Контакт был сильнее, чем когда-либо. Казалось, она находится прямо позади глаз Скилдзян и видит то, что видит она, хотя мыслей матери перехватить не могла. Но мысли стали очевидны, когда она направила своих охотниц, потому что Марика могла видеть, что видели они, и даже слышать короткие фразы, которыми они обменивались с ма.

Охотницы почти сразу рассыпались в поиске дозорных, которых кочевники могли выставить наблюдать за стойбищем. Не нашли ни одного. Тогда они вошли в лес, ведущий к пещере Махен. Двигались они с предельной осторожностью, чтобы не спугнуть часовых.

Но те тоже не показывались. Марика почувствовала, как растет презрение ее матери к интеллекту северян.

Тем не менее Скилдзян не позволила этому презрению ослабить ее бдительность. Она продвигалась осторожно, остерегаясь любой ловушки.

Ловушки не было. Кочевники просто не учли, что из стойбища Дегнан будет виден их огонь.

Костер горел на южном склоне ручья. Он был огромен, как с почтением отметила Марика. Скилдзян со своими спутницами притаились в кустах и смотрели, как кочевники валят в костер все больше и больше дров. На противоположном склоне стучали топоры.

Они очищали холм перед пещерой.

У огня грелись сотни кочевников.

Скилдзян и Герьен стали перешептываться. Марика подслушивала.

– Что они делают? – спросила Скилдзян.

Кочевники валили лес на склонах. Один из них ходил между вальщиками, отдавая неслышные отсюда приказы. О нем трудно было что-нибудь сказать так издалека, кроме того, что это был кто-то очень важный.