Мужчина чувствовал Темноту. Ту, что проникает внутрь стен сердца и зданий с одинаковым успехом. Сидя, упираясь спиной в стену, осознавал, как она обволакивает тело и мысли. Остаться в одиночестве не помогали закрытые глаза, отсутствие запахов и звуков вокруг. Только дыхание оставалось в сомкнутой пелене, но и оно, казалось, наводило мрак на цель, позволяя тьме сгущаться рядом, разрастаясь и уплотняясь. Кам оставался в здравом уме, понимая, что вокруг не было ни одной живой души. Но стоило чуть отпустить мысли, перестав концентрироваться на теле и дыхании, как разум тут же растворялся, теряя собственные грани и идентичность. Тело вздрагивало и боялось, но темнота за глазами радовалась, чувствуя соприкосновения с мраком, словно столкновение взглядов.
Кам не испытывал прежде ничего столь сильного. Слишком мало он знал мать, чтобы боль от стирания любви родителей оставалась всеобъемлющей. Мимолетная тайна и резкая боль, засевшая от бессмысленного убийства поющей девушки, да и все прочие сожаления о бессмысленных убийствах поражали только часть сознания, старую, уставшую и рациональную. Подавленное желание остаться рядом с Кирой, то животное чувство в животе и в затылке, вызывающее жажду обладания, совершенно неудовлетворённое, грызло сильно, но не невыносимо. Всё меркло от абстрактной мысли о потере шансов на счастливую жизнь иных людей. Приняв невозможность жить иначе, мужчина перестал чувствовать и осознавать сегмент себя. Каму становилось мерзко от того, что только сожаление осталось в нём от смерти человека, от забвения идей, сомнений и стремлений. Но мужчина ничего не мог с собой поделать, ни в спектре своих мыслей, ни на физическом уровне, отдавая себе отчёт в усугублении сложившихся сложностей бездействием.
Кам знал, что от ухудшения зрения за последние месяцы. От пребывания в сумраке в последние недели, он видел больше, чем могли различить глаза. В темноте мерещились лица убитых им или по его попущению. Знакомые черты выделяли и дополняли клубы мрака, придавая объём и жизнь в видения, собираясь среди силуэтов реальных вещей. Ещё оставался ряд неразличимых лиц, мерцающих то жуткими гримасами, то смутными воспоминаниями. Среди подзабытых знакомых выделялось одно детское лицо, может и небольшая фигурка, которую Кам не сразу захотел или смог различить и увидеть. Всмотревшись наконец, мужчина вздрогнул и отогнал воспоминание, даже не касаясь. Он сел и принялся чесать руками ноги, нервничая и вздрагивая, судорожно осматривая три изображения с камер наблюдения, которые привёл в порядок в первый же месяц пребывания в укрытии.
Оставаясь внутри, Кам уверял себя в полной безопасности. В комнате у входа в ящиках на стене лежало оружие. Двери и стены укреплены, прочные утолщенные окна располагались в коридоре и в соседнем помещении. Камеры не находили ничего странного с момента запуска наблюдения. При ясном рассудке и после некоторого количества выстраданного сна Кам прекрасно осознавал собственную защищённость. В такие минуты самообладания работал над запуском летающих машин, которые нашёл и почти реанимировал в одной их комнат, служившей небольшим складом. Дроны собирались для патрулирования и защиты, но скорее успокаивали привычностью работы над запуском. Мужчина забывался, собирая собственную сеть, успешно ограждая себя от всех опасностей по ту сторону стен.
Множество задвижек обязалось предоставить ощущение безопасности, но что-то внутри Кама легонько позвякивало, напоминая мелодичный звон музыкальной подвески на ветру, наталкивая на сомнения. За паникой и нервозностью по поводу вещей по ту сторону стояли страхи и поступки, от которых трудно скрыться и спрятаться внутри, потому как часть ужасов всегда увязывается и проникает за любые стены. Сомнения ждали слабости мыслей, чтобы частым дыханием и судорогами размазать мужчину по полу, стонущего и жалкого. Из-за себя он никогда не сможет уснуть спокойно, из-за воспоминаний придётся постоянно оборачиваться. Ничего нельзя сделать, невозможно просто убежать. Темный сгусток внутри останется, куда бы ты не пошёл, и уже никогда не отпустит. Кам понимал очевидные выводы, но принять их до конца не мог.
22
- Знаю, это не похоже на уют собственного дома. - сказал Птах, чуть подсобрав палкой горящие ветви. - Но у нас три кирпичные стены с уютной фактурой мха. Они крепко держат уцелевшую крышу над нашими головами. В моросящий дождь нам грозит упасть на голову только небольшой кусок штукатурки, покрытый лишайником. Машинки прогнали насекомых и поставили охрану вместо четвёртой стены. При необходимости поставят силовое поле, способное удержать бегущего медведя, не причинив никому вреда.
- Звучит красиво. - согласилась Анна, приподняв руки. - Особенно под стук капель и журчание ручейков вокруг, когда теперь достаточно тепло и сухо.
- Как я понимаю, эта зима довольно мягкая, среди череды тёплых лет. - сказал Птах, осматривая сложенные в углу ветви. - Мы могли обойтись и костюмами, но так намного приятней.
- Да, ты прав. - кивнула девушка. - Мы переживаем тёплый период здесь. Суровые зимы можно обнаружить только в глубине материка, немного севернее и восточнее. Но костёр совсем не лишний. Мы можем остановиться для перезарядки костюмов, можем пить в них отфильтрованную воду и поддерживать идеальный микроклимат вокруг собственных тел. Но горячего душа и тёплой постели мне будет не хватать всё то время, пока мы кочуем по лесам и полям. Несмотря на все системы очистки и поддержки, костёр приносит большее ощущение уюта, защищённости.
Яркая вспышка осветила заброшенные здания, чьи углы смягчила и разрушила растительность. Немного пожухлая зелень единым массивом покрывала всё вокруг, припорошенная опавшей листвой. Тёмно-зелёный цвет местами переходил в коричневый, стираясь до градаций серого в темноте. И тут всю плёнку на секунду проявили ещё раз, чтобы вслед за тьмой нахлынули раскаты грома, один за другим, эхом бегущие по небу в облаках.
Две фигуры ещё долго выхватывались светом под характерный треск всполохов пламени, занятые разразившейся непогодой. Значительно восстановленный воздух ещё казался Птаху объёмным, особенно теперь, вбирая в себя прохладу и грозовую свежесть. Когда сумрак снова окутал мир, вернулось ощущение уюта укрытой площадки. Ветер почти не проникал внутрь, но снаружи слышались порывы в поднятой листве и среди пустых стен.
- Мне до сих пор не верится, как здесь можно сохранить равновесие или спокойствие. - прервал молчание Птах, вглядываясь в темноту за силовым полем. - Техника может помочь, но не поддержать среди разрушенных домов, коммуникаций и дорог. Здесь не поговорить с живым человек, не почувствовать себя на волне новых событий и последних новостей. Твои передовые исследования используют на практике наверху. Внизу, за исключением нескольких точек, царит природа, стихия и темнота в ночи. Но исследования показывают повышенные показатели здоровья смотрителей, возможно кроме социальных - их не измеряют. Так как выхваченные кусочки планеты можно назвать домом и спокойно жить на оставленной планете, не теряя душевного здоровья?
- А я не все места пребывания и работы считаю здесь собственным домом. - ответила девушка, посмотрев на собеседника. - И мне, как и тебе, может привидеться что-то во мраке. Фантомы случаются, если упорно в темноту вглядываться. Иногда кажется, что из множества оставленных человеком зданий, дорог и лесов за мной кто-то наблюдает. Даже при молчании экрана мониторинга я не считаю это чувство паранойей. Вокруг случается всё, теряются люди, станции и порталы, находятся новые идеи и новые жизни. Вопрос вероятности конкретного места и времени. Если никто ничего не видит, совершенно не значит, что никого рядом нет.
- О нет,- ответил Птах, словно отмахиваясь от сказанного, - только не нужно рассказывать байки у костра под дождём. О пустых кораблях, странствующих от планете к планете, о встрече с сверхцивилизацией или о тайной войне сепаратистов по краям корпораций. Этим сыт по горло, достаточно застревал на транспортных магистралях. Не удивительно, что тебе мерещатся призраки: на планете живёт ничтожное число людей, а историй осталось предостаточно. Постоянно смахивая с прошлого пыль не сложно надышаться прошедшим. А если искать необычное, то оно также легко придумывается. Думаю, что твоя профессиональная деформация вдохнула жизнь в застывший мир. Мне пока не удалось обрести собственную Галатею. Но если и не понять, то представить произошедшее могу. Нужно переменить обстановку, пожить чужими мыслями, настоящими образами и увлекательным идеями.
