По мнению Кюна, фокусы должна бы описывать отдельная наука. Он заявляет, что эффекты, создаваемые им и другими фокусниками, несомненны, значимы, воспроизводимы, а главное – полезны, иными словами, в этом они подобны всем хорошим научным результатам. Кюн и его напарник Рональд Ренсинк, еще один маг-ученый, полагают, что изучение хитростей фокусников поможет разобраться в особенностях нашего восприятия и познания (а также в том, как мы при этом обманываемся), понять, как у ребенка развивается понимание того, что возможно, а что нет. Быть может, попутно удастся выяснить, почему в нашем сознании так упорно держится вера в магию и что происходит, когда мозг развивается по неожиданному пути. Возможно, изучение фокуснической науки приведет к созданию новых трюков, к более эффективному взаимодействию с людьми и технологиями, даст возможность взглянуть на процесс решения проблем под новым углом. Но главное – не исключено, что такое исследование позволит нам лучше разобраться в том, что это вообще такое – обладать сознанием.

Когда-то изучение сознания считалось напрасной тратой времени. В конце концов, это ведь субъективное явление, а значит, в научной практике ему нет аналогов. Как я могу исследовать сознание другого человека, когда вынужден полагаться лишь на его отчеты? Как я могу исследовать собственное сознание, когда не могу отделить себя от него, отойти на какое-то расстояние, чтобы посмотреть на него со стороны? Каким-то неведомым образом эта губчатая масса у меня в черепной коробке создает нечто такое, чему мы дали имя «сознание», но если я запущу туда какой-нибудь зонд, тем самым я внесу в эту систему возмущение. У нас попросту нет способа поддерживать жизнь мозга вне черепа, и даже если бы такой способ имелся, неужели мы предполагали бы, что можно рассечь мозг и обнаружить в нем сознание?

В 1994 году философ Дэвид Чалмерс сформулировал тезис о сознании{10}, ставший заметной вехой в развитии науки (или просто мантрой – в зависимости от вашей точки зрения). Говоря о «трудной проблеме сознания», Чалмерс замечает, что сознание «ускользает из сетей редукционистских объяснений». Он подчеркивает: «Никакое объяснение, даваемое лишь в рамках физических принципов и понятий, никогда не позволит понять, как возникает сознательное восприятие». Иными словами, сознание невозможно объяснить путем обратной инженерии мозга[3]. Невозможно построить мозг и ожидать, что вы сумеете обнаружить, откуда в нем берется сознание. По своей природе сознание принципиально отличается от набора всех физических объектов, это нечто отдельное и особенное. Вот почему, заключает Чалмерс, вполне возможно, что мы живем в окружении зомби, которых невозможно выявить.

Наступление зомби-апокалипсиса показано в бесчисленном количестве фильмов. В некоторых герой использует трюки, требующие ловкости рук, чтобы дать своим близким время убежать. Из этого, казалось бы, тривиального наблюдения следует интересный вопрос о природе сознания и один из важных доводов Чалмерса. Удастся ли увлечь и отвлечь зомби при помощи кюновских хитростей? Как зомби относятся к фокусам?

Следует отдать должное Чалмерсу: он не говорит о знакомых нам по фантастике вечно голодных ходячих мертвецах с отвисшими складками плоти. Таких тварей легко вычислить по ковыляющей походке, по нечувствительности к боли или травме, по неспособности общаться с другими и по застывшему взгляду. О нет, речь идет о точной копии нормального человека, которая с виду выглядит так же, как мы с вами. Такие зомби ходят как обычный человек и вполне способны поддержать беседу. Они даже могут сказать вам: мол, они что-то чувствуют. Но вы должны тут же задаться вопросом: как проверить, говорят ли зомби правду? Проверить это невозможно.

То же самое можно сказать и о ваших коллегах. Как указывал еще Декарт, вам известно, что сами-то вы обладаете сознанием: «Cogito, ergo sum» («Я мыслю, следовательно, я существую»). Но как вам узнать, обладает ли сознанием кто-то еще? Единственной отправной точкой служит тот факт, что все другие люди кажутся вам похожими на вас. Они реагируют на внешние раздражители (скажем, на удар по руке) так же, как отреагировали бы вы сами. Задайте им вопрос, и они ответят на него ожидаемым образом, спустя ожидаемый промежуток времени. Но если вы спросите, что они сейчас испытывают, вы не в состоянии определить, не говорят ли они вам лишь то, что вы (по их мнению) ожидаете услышать. Не исключено, что на самом деле они вообще ничего не чувствуют. Возможно, они просто знают, какие ощущения должны возникать у человеческого существа в такой ситуации. И отвечают соответственно.

В этом и состоит зомби-гипотеза: возможно, все вокруг вас лишены какого бы то ни было осознания себя, чувства собственного Я, и если это так, вы совсем не обязательно об этом знаете. Вот более наглядный пример: вообразите вашу копию, которая и физически, и умственно обладает полным сходством с вами. Она выглядит, ведет себя и говорит, как вы, даже думает как вы, что позволяет ей отвечать на вопросы, которые ей задают, точно так же, как ответили бы вы сами. Единственное отличие между вами состоит в том, что у этой вашей копии нет осознания себя: по сути, это просто автомат.

Сам факт, что вы можете это себе представить, утверждает Чалмерс, означает, что такое теоретически возможно. А значит, заключает он, сознание должно быть чем-то высшим, чем-то таким, что находится как бы над нашей физической плотью и над процессами, протекающими у нас в мозгу, над восприятием, которое возникает благодаря нашим органам чувств, над нашими реакциями на это восприятие и над нашими сообщениями об этих переживаниях и впечатлениях.

Это «что-то» как раз и делает нас чем-то большим, нежели зомби. Можно даже сказать, что эта разница и определяет сознание. Именно это качество дает нам ощущение себя, того, что мы чувствуем, способность к самонаблюдению и самоанализу, к изучению и оспариванию нашего места в мире. Возможно, именно эта черта позволяет нам восхищаться фокусами. Возможно, именно благодаря ей мы умеем плакать и смеяться. По сути, именно она делает нас людьми. Философы столетиями пытались выделить эту квинтэссенцию осознания себя. Замечательнее всего то, что сегодня наука наконец-то обеспечивает нас методами исследования этой проблемы, не сводящимися просто к размышлениям о ней. Наука ухитрилась придумать свои фокусы, которые, судя по всему, все-таки убили этого таинственного зомби. Теперь мы вполне можем встать над его поверженным трупом и провозгласить, что в итоге мы одержим победу, ибо уже сейчас понимаем: сознание должно иметь физические корни, а значит, рано или поздно его удастся постичь научными методами.

Вся работа по исследованию сознания, которую успели проделать ученые, дала немногочисленные модели, которые, по сути, пытаются описать, что же творится у нас в голове. Две из этих моделей считаются наиболее многообещающими. Одна – теория глобальной нейронной мастерской, сочетающая в себе идеи психологии и нейронаук. Согласно этой теории, все сигналы от окружающего мира (осязательные, вкусовые, зрительные, слуховые, обонятельные…) сначала обрабатываются на подсознательном уровне. Лишь очень немногие из этих сигналов дойдут до вашего внимания: такое происходит только в тех случаях, когда подсознательная обработка достигает определенной интенсивности, тем самым включая своего рода тумблер, который, в свою очередь, активирует области мозга, отвечающие за сознательную обработку информации. Нейробиолог Дэниэл Бор сравнивает это с «прожектором, высвечивающим какое-то место на сцене»{11} или с «беглыми набросками на многофункциональной доске познания». Попросту говоря, при этом включается наша кратковременная память: хотя такие воспоминания держатся всего одну-две секунды, этого хватает, чтобы при необходимости строить какую-то картину мира.