так не будет ли столоначальник КL любезен не тратить столько красных чернил? Их опьяняющие свойства всей Преисподней отлично известны

Вероятно, это и есть тот самый "чай", о котором говорила девушка? Их жаргонное название?

и не все ресурсы возможно возобновить. Если этот прискорбный инцидент повторится, будет решаться вопрос о переводе столоначальника КL именно в буддийские Ады в качестве адского служителя.

Какая удача! Ведро чернил мне!

поскольку там нужно описывать каждое воплощение жертвы - будь то мышь, собака, кишечная палочка и даже какая-нибудь "амеба"!

Как можно скорее...

но, поскольку оный столоначальник не владеет принятыми в буддийских канцеляриях языками (как то: санскрит, тибетский и с некоторых пор английский), то ему предстоит растирать там тушь в течение десятков тысяч воплощений! Чтобы казенные чернила расходовать неповадно было!

Подписи нет, но есть печать - пара радужных крыл, пара шариков на стебельках - это Вельзевул, славный своею мелочностью Повелитель Мух. Требуется написать объяснительную - красными чернилами, которые запрещено тратить! То, в чем нет ни следа логики, Бенедикта раздражало еще при жизни. Но наблюдать ее распад воочию и в уме, по виду очень даже разумный...

Он застонал и отложил верхний лист.

На следующем было написано, что отчеты столоначальника КL превосходны, и от него требуется писать их также на каждый десяток документов. Само собою, красными драгоценными чернилами! В распаде логики тоже есть смысл, простой, понятный и мучительный. Больше ничего во втором листе не значилось.

Третий - это директива. Надлежит наказать Александра Терещенко за изглоданное перо, которое ремонту не подлежит, а также означенного Александра Терещенко и Нину Венгерову - за отвратительный почерк

Как он понял? Наверное, мимо пролетела муха и отразила все это в своих зернистых глазах...

Ну уж нет! Плох тот начальник, который не оставляет некоторые громы и молнии без последствий. Дети и так скучают и злятся... Преисподняя существует не для уничтожения - такова шапка документов Вельзевула - и разрушать ее точным исполнением всех директив не следует.

тяжесть наказания - на усмотрение столоначальника КL. Это на первый раз!

Вот этим и воспользуемся. Пусть сидят и маются бездельем, верно?

Большой отчет завершен.

- Акакий Акакиевич! Снимите, пожалуйста, копию - оставим ее у нас. Пишите черным.

- Хорошо.

Что ж, большой отчет пишется. Докладные, переданные в другие отделы, оставленные без последствий и завизированные столоначальником КL, все до единой внесены в три журнала, их содержание кратко пересказано. Четвертый посвящен входящим документам других отделов, пятый - бумагам на Высочайшие Имена, Миноса, Радаманта и Эака, шестой - общего учета. Бумаги имеют тенденцию размножаться делением и используют для этого человеческие силы. Особенно любят документы ловкость рук пишущего, но ничего не знают о том, что и у писаря, и у его начальника есть разум. А Минос, Радамант, Эак и Вельзевул об этом знают и пользуются ожидаемыми эффектами.

Бумаги на самом деле размножаются! Журнал N 5 хлопнул обложкой, поднявши маленькие смерчи пыли, подпрыгнул - так передвигаются в море двустворчатые ракушки, посвященные Венере, - перевернулся в воздухе и упал на стол страницами вниз. Треснул в двух местах кожаный корешок, и все, кроме Акакия Акакиевича (тот писал) от ужаса остолбенели. Журнал поерзал на столе и распался натрое. Все три части подпрыгнули одновременно и упали последней страницей вниз. И пошел странный процесс - отросли картонные корочки и покрылись кожей. Вот книги "Эак" и "Радамант" пришли в себя и успокоились, а вот "Минос" немного опоздал, ему пришлось отращивать не одну, а две корки. Акакий Акакиевич услышал шорохи, притормозил перо, но вроде бы не удивился.

В Преисподней время - это действительно иллюзия. Я заканчиваю что-то одно, чтобы тут же начать что-нибудь еще. И хорошо, если эта видимость времени создается тем, что работу подкидывают откуда-то извне. Если думать об этом самому, то кажется, что все события, тобою начатые или заказанные, происходят одновременно. В Преисподней есть только последовательность "после того, как...", но нет ни точной продолжительности временных отрезков, ни того таинственного их наполнения, которое так заметно на Земле.

Работу подкинули. Пришла высокая ведьма с ведром зеленой... краски?

- Вот. Вам прислали для отчетов. Велели зеленым писать, их все равно никто не использует.

Тетка грохнула ведро на стол, прямо перед носом, но ни капли чернил не выпрыгнуло.

- Стойте!

Но она уже ушла. Зеленые чернила давно засохли и обратились в камень. Значит, остается только красный пузырек.

Второй курьер - в почти таком же одеянии, как у Акакия, только новом; этот старый плешивец принес нечто интересное:

- Вот докладные новых жертв. Велено переписать имена.

Откланялся (не забыл!) и удалился. Акакий прошептал:

- Это же тайный советник, Ваше превосходительство!

Бенедикт не понял, что хотел от него советник титулярный, и зашевелился на стуле:

- Акакий Акакиевич, Вы представляете, документы какой важности Вам придется писать? Вы сейчас будете вписывать имена в книги К и L.

Акакий самодовольно и уверенно подтянул рукава повыше; попросил:

- Прикажите, Ваше превосходительство, стол сукном застелить. Ровнее писать будет.

- Но сейчас Вы будете писать в книгах.

- Я на потом...

- Александр, сходите, попросите сукна!

Дети играли "в точки" и расходовали чернила, тратили бумагу. Что ж... Алекс нехотя встал и пробасил:

- Они велят письменное прошение.

Бенедикт быстренько черкнул его, отдал и обратился к чиновнику:

- Акакий Акакиевич, Вы сможете записать имена под диктовку? Пока я разбираюсь с содержанием?

Тот засмущался и поежился - виноват, виноват:

- Ваше превосходительство! Я... не смогу. Уж Вы оставьте так, как есть.

Значит, он не смог понять, какая буква какому звуку соответствует? Да и мог ли - документов я ему вслух не читал...

- Да, Александр! - попросите заодно книги учета адских служителей К и L. - Дадут или нет?

- Ладно.

Титулярный советник принял у начальника первый лист, раскрыл том К и посмотрел вопросительно.

- Пишите подряд.

Акакий, бормоча: "Не предвидел я, что стану в Книги Жизни вписывать имена праведных" осторожно записал некоего Кролля, ничем не примечательного.

- Ой! Ваше превосходительство, запись исчезла! Я...

- Не бойтесь, она просто ушла вперед и встала на свое место.

Титулярный советник нежно улыбнулся такому чуду и вписал Курцера, оружейника, подчеркнул по требованию столоначальника красным. Курцер побежал вверх по списку и замер. Потом Акакий осмелел, сам раскрыл том L и торжественно вписал Лернера.

Алекс куда-то запропал. Ниночка что-то царапала на поверхности зеленых чернил, расковыривала их перочинным ножом. Бенедикт читал докладные и вписывал в журналы сразу, чтобы сберечь несуществующее время.

- Ох! Ваше превосходительство, книги кончились!

Проволочка. Если дело не завершено, это переживается весьма мучительно. Бенедикт отвлекся, Акакий досадовал. Тут книга L подпрыгнула, как прежде скакал журнал учета, легла коркою кверху, задрожала и распалась, породив дочерей "La-Lot" и "Lot-Ly". Пока рассеивалась пыль, К превратилась в "Ka-Kim", "Kir-Kop" и "Kor-Kza". Титулярный советник сидел, разинув рот, очарованный, а потом широко, радостно улыбнулся:

- Вот Вам и чудо!

И продолжил свою перепись.

Александр уже нависал над столом, брюзжа:

- Книги не дадут. Сказали, секретно. Будете каждый раз посылать запрос в трех экземплярах. Вот предписание. Вот сукно.

- Акакий Акакиевич, отвлекитесь, внесите это сейчас же в книгу "Минос"! Золотом, золотом! Не это перо, белое!