Дешево не продадимся. И девчонку живой им не отдам. Она заслуживает легкой смерти. Человеческой.

Мы с Майей посмотрели друг на друга. Ее била крупная дрожь. Моя рука нащупала и вставила в ее ладонь рукоять меча.

– Если меня… – начал я.

Она отрицательно затрясла головой.

Не хотела умирать.

Тем более, не хотела умирать так жутко.

Страх и ужас. Последние чувства. Нехорошо. Пусть на том свете, если он есть, она вспомнит последний миг жизни не только как самый худший.

– А знаешь… – И я впился жестким поцелуем в дрогнувшие и тут же расслабившиеся губы.

Очумевшая царевна все поняла и ответила. Поплыл окружающий мир, свернувшись в трубочку. С одной стороны трубочку подожгли, со второй намочили. Сквозь трубочку плюнули косточкой, попали в мозг. В ушах зазвенело. Глаза закрылись в страхе смерти и желании жизни. Щеки в ладонях превратились в жидкий огонь.

Влажный сочный рот оказался безумно вкусным. И невероятно сладким.

– Кажется, там кто-то есть, – раздалось внизу громко и отчетливо.

– Где?

– Вон. Двое. Они целуются!

– Кто?! – голос Варвары. – Я видела рубашку и штаны. Здесь должна быть только кто-то из девочек.

– Но их двое!

– Смотрите, вон уголок гнука торчит!

– А-ааа!!! – в тот же миг разнеслось по лесу.

Подхватывая одежду, которую принесли, ученицы прыснули во все стороны.

Оторвавшись друг от друга, мы с Майей обалдело глядели вниз. Там мелькали спины, ноги, пятки. На секунду установилась тишина.

– Слезайте, голубки, – раздался чуть сбоку голос Варвары, с интересом разглядывавшей наше логово.

– У вас есть голуби? – удивленно шепнул я случайной сообщнице.

– Кто это?

– Забудь, – мотнулась моя голова. – Это из разряда нерезиновых индейцев.

Майя спустилась первой. Я подхватил забытую ей рубаху и тоже быстро соскочил вниз, прыгая с ветки на ветку.

Ничего не стеснявшаяся Варвара одевалась прямо под деревом, нас оглядело ее насмешливо скривившееся лицо:

– Хороши. Майя в Чапиной рубашке. Одна только юбка на Чапе, за которым так любопытно наблюдать, когда он слазит с высокого дерева. Вы почему в таком виде?

Покрасневшая до кончиков волос Майя открыла рот, я перебил:

– А вы почему в таком виде?

Начальственный тон подействовал. Девушка вспомнила о временно установленной субординации.

– Вечером с запада на восток прошло трое рыкцарей, – сообщила Варвара. – Утром они возвращались с востока по склону горы той дорогой, которой вчера пришли мы. Еще несколько разбойников показались в этот момент на западе, тоже высоко, путь оставался только вниз. Тут мы увидели ваш сигнал. Я подумала: они ищут девочек, а человолков боятся. Почему не пустить пыль в глаза?

– Умница! – воскликнул я.

– Вообще, это была моя идея, – раздалось сбоку.

К нам потихоньку подтягивались принявшие обычный вид ученицы. Некоторые смущенно опускали лица, другие, наоборот, глядели с вызовом.

Девочка, чью мысль присвоила Варвара, смотрела укоризненно. Прямой взгляд был смел и говорил о решимости всегда стоять на страже справедливости. Не склонное к полноте тело прекрасно уживалось с припухлыми щечками, которые не ввалились даже в плену. Отчекрыженное ножом каре темных волос заканчивалось чуть ниже ушей. Молодец. Не все рискнули в плену драгоценными локонами, продолжая мучаться с ними.

– Амалия, это не важно, – отмахнулась Варвара. – Мы сделали это!

– Молодец, Амалия, – восстановил я справедливость. – Побольше бы таких идей. Может, придумаешь, как в полевых условиях вылечить перелом?

– Какой перелом? – напряглась Варвара. – У кого?

– Здесь апельсины! – донесся ликующий вопль.

Кто-то нашел оставленное мной и недоеденное Майей.

– Поделите на всех и ешьте, – крикнул я в ту сторону. Потом к Варваре: – Кристина подвернула или сломала ногу.

– Готовы? – в тот же миг обернулась она к ученицам. – Выдвигаемся!

Кажется, у меня забирают лидерство. С одной стороны, это хорошо, меньше ответственности, больше соответствия местным традициям. С другой – мой опыт выживания в полевой жизни на порядок превышает опыт девчонок.

– Издали мы выглядели настоящей стаей, – продолжила Варвара хвастаться подвигами. – Передвигались на четвереньках.

Мне продемонстрировали расцарапанные грязные ладони. То же самое сделали еще несколько царевен. Все были в восторге от удачно закончившегося приключения.

– Одежду в свертках несли, прижимая одной рукой. Было сложно, – гордо продолжила Варвара. – Но мы справились. Увидев стаю на марше, рыкцари отступили.

– С человолками никто не связывается, – подтвердил я.

– На это мы и рассчитывали.

Довольная Варвара бодро вышагивала рядом со мной, иногда криком подгоняя девочек. Некогда на ум пришло сравнение ее с быстроходным фрегатом, равно готовым как сразиться с вооруженным до зубов линкором, так и броситься от него наутек, но никогда не дать спуску ни одному более мелкому, чем сама, суденышку. Ничего не поменялось. Кроме взгляда. Покровительственно-колючий раньше, теперь он стал у девушки вдумчиво-осторожным, примеривающимся, прощупывающим. В данную секунду он был ироничным, в очередной раз упав на мою голую грудь. Губы ехидно растянулись:

– Как же получилось, что Майя уснула без штанов, а проснулась в твоей рубахе?

Майя шла сзади, но все слышала:

– Думали, что это последний миг жизни!

– Извиняемся, что заметили вас слишком рано, – съязвила Варвара. – Нужно было дать еще часик.

– Ты все не так понимаешь!

– Неважно, как я понимаю. Не оправдывайся.

– Да, Майя, – серьезно поддержал я. – Никогда не оправдывайся. Не унижай себя. Пусть думают, что хотят. Мы-то знаем правду.

Майя вздернула носик и величественно понесла его, глядя на подруг свысока. На нее стали смотреть уже не жалостливо, как на предмет придирок Варвары, а завистливо.

Правильно говорят, счастье – внутри нас. Чтоб жить и радоваться, нужно всего две вещи: во-первых, жить, во-вторых, радоваться. Ферштейн?

Меня догнала Амалия:

– Когда мы сможем помыться?

– Через час, – пообещал я.

– Алле хвала!

Новость разбежалась по ученицам, как жир по бульону. Скорость хода увеличилась, будто ежиков пнули, и они перешли на качение вместо утомительно унылого переставления ножек. Вскоре я несся навстречу Антонине и приподнявшейся на локтях Кристине, которая выглядывала из листвяного убежища:

– Как вы?

– Без происшествий.

Варвара и Амалия присели перед вытянутой ногой девочки. Штанина была поднята, насколько позволила ткань, ступню, лодыжку и голень тщательно осмотрели.

Мокасина уже не налазила. Расширялся отек.

– На перелом не похоже, – задумчиво произнесла Варвара.

– Да, – сказала Амалия.

Она встала со стороны пятки, взялась особым образом и дернула.

– А-а! – И сразу же после визга лицо Кристины просветлело: – Ой. Кажется, больше не больно.

– Вывих, – диагностировала Амалия, поднимаясь. Пухлые щечки зарумянились.

– Уже можно ходить? – удивилась Кристина.

– Не сразу. Полежи, отдохни, потом не утруждай.

Как все просто, когда знаешь, что делать. У меня гора свалилась с плеч… и еще с души целый хребет.

Кристина ревниво отметила перемены в моем и Майином одеянии.

Вынужденный привал Майя как раз использовала, чтоб переодеться в свое.

– Спасибо, – вернула она мне рубаху и, уходя, подмигнула.

Трудно быть единственным мужчиной в женском коллективе, где общение с мужским полом ограничено. Цепляются, даже если не нужен. Просто, чтоб другим доказать, что не лыком шиты.

Ближайшее дерево скрыло от присутствующих мое быстрое переодевание.

– До воды менее получаса, – объявил я, вернувшись.

Подействовало не хуже дихлофоса на мелкую живность. Все подхватились и ринулись вперед. Я подставил спину Кристине:

– Давай, пока не зажило.

Гнев мгновенно сменился на милость, царевна взгромоздилась, обхватив шею тонкими руками, и я аккуратно шагнул вперед