В магазинчике автозаправки красивые от природы и украшенные тщательным уходом дамские ручки сгребали с прилавков в корзину шоколадки и сдобные сладости. Девушка орудовала без стеснения и чувства меры, невозмутимо глядя из-под поднятой бровки на Германа и Рому, которые в свою очередь наблюдали за ней от соседней стойки. Сладости уже валились из корзины, а она сгребала их и сгребала, точно ждала, когда её остановят.

– Пой, как будто никто тебя не слышит, танцуй, как будто никто тебя не видит – так, кажется, говорят ваши итальянцы?

Она медленно, с достоинством, подошла к Роману, взглядом вытерла о Германа собственную наглость и поставила корзинку на руки своему молодому человеку.

– Жду на кассе, – проговорила она.

Чёрт меня побери, она проделала это так томно, что я и сам едва не согрешил в собственных мыслях. Ей-богу, как географичка приглашает созревающего школьника во снах на пересдачу!

Парень с корзинкой смотрел ей вслед с обожанием.

– Ромео, – встряхнул его Герман, – ответь мне как архитектор архитектору… Это – кто?

Друзья стояли за стойкой с продуктовыми полками. У Романа в руках была корзинка, у Германа – по бутылочке воды и сока. Не отрывая от девушки глаз, корзинщик ответствовал:

– Это?.. Юрист-международник. Победитель конкурса "Раздави орешек попкой". Мастер кухонных танцев и в будущем, надеюсь, мать моих детей. Я зову её – моя Джульетта. Джульетта Гончаренко. Юлька, по-нашему. Восхитительна, правда?

– Правда. Но не совсем. Что стало с прежней матерью твоих детей, которую ты называл "моя Полли"?

– Пути господни неисповедимы. Один из них завёл нас в болото.

– Болото не яма – можно вылезти, вернуться и мосточки проложить, нет?

Рома пристально посмотрел Герману в глаза:

– Что ты хочешь? Что ты ко мне прицепился? Тебе так нужна Полина? Так бери её и владей – она свободна!

– Ромео, ты нарываешься…

– Если так интересует чужая личная жизнь – значит, пора заняться своей!

Он развернулся, чтобы пойти к кассе, но Гера остановил его, схватив за плечо:

– Да мне по боку твоя личная жизнь! Делай всё, как и с кем хочешь! Но мне нé по боку, что ты втягиваешь меня в своё враньё! А я не хочý участвовать в том, что приносит Полине страдания!

– Пафоса-то сколько, боже ж ты мой. Страдания! – Роман освободился от захвата. – Я ей браслет подарил.

– И даже не сказал, что бросил. Учти, когда она узнает всё сама – я не буду тебя выгораживать.

Теперь уже Гера направился к кассе. Он прошёл мимо Ромки, едва не задев того плечом.

– Тогда и ты учти, – получил он в спину, – что в таком случае мы её потеряем. – Гера остановился, обернулся. – Угу, и её связи тоже. – Гера открыл для ответа рот. – И тендер помашет нам ручкой.

Гера созрел, наконец, ответить что-то явно резкое – и он уже назидательно выдвинул на Романа палец, но его осёк голос Юли:

– Ребятушки, вы скоро?

Спохватившись, что их может услышать та, от которой лучше бы всё это держать в строгой тайне, Гера понизил голос:

– Ты недельку не мог потерпеть? Вот скажи, не мог? Треснула бы твоя "ореховая попка"?!

Юля вертелась у кассы, с ленивым интересом водя глазами по полочкам с мелким товаром.

– Мы опоздаем, – крикнула она спорщикам между стеллажами.

– Потерпеть недельку?! – взъерепенился её заступник. – Да я полгода терпел! Всё это время я был для Полины, как чёртов котёнок у ног: хочу – за ушком почешу, хочу – хвост пяткой прижму, хочу – пожрать дам, хочу – не дам, хочу – мордой ткну в мокрый тапок! А хочу – брошу клубок и поиграю! Недельку! Ещё неделька – и её нити опутали бы все мои лапки!

– Котёнок, тоже мне.

Герман развернулся.

– Вот и я говорю, – согласился Роман. – А Юлька – она сделает из меня человека.

Фыркнув, Гера ушёл к кассе. Рома пожал плечами, достал из корзинки леденец и скинул его на полку: лишнее, мол. Посмотрел в корзинку, оценил всё, взвесил да и вытряхнул обратно:

– Орешек мой, поверь, ты ещё скажешь мне "спасибо"!

Взял только сок и воду, как и старший…

С бутылками безалкогольного в руках Герман и Роман шли по парковке. Машины на месте не обнаружилось. Гера бегал по площадке глазами, и уже начал всерьёз беспокоиться, как услышал любимый, греющий душу сигнал: отогнав машину в сторону, из-за стекла им бибикала Юля. Сделав дело, она, не покидая салон, ловко перебралась с водительского места назад, на пассажирское.

По пути Роман поинтересовался у друга:

– Ты сам-то ещё долго бобылём таскаться собираешься?

Друг огрызнулся:

– Тебе-то что?

– Ха, нормально так – заява! Хотя чего я удивляюсь: три месяца уже, четверть года без женщины – любой в дикаря превратится. Ты зубы-то чистишь ещё, а? Ну-ка, дыхни.

– Заткнись, Ром, а.

Ромка прищурился:

– Кисляка в тебе много стало, мой друг. А ведь эта… Как её звали? Энетта, кажется? Энни… Такая сладенькая была конфетка на вид. А зачем разбежались – можешь сказать?

Герман закрылся:

– Значит, так было надо.

– Вот-вот. И получается, что я терплю все эти вмешательства непонятно из-за чего.

– Нечего там рассказывать – расстались и всё. Были причины.

Рома закрылся тоже:

– Ну, окей. Так и запишем – не было, причин. Ибо другу о причинах всегда поведать можно. Рассказывать нечего лишь там, где сплошь один вздор и самодурство.

Они подошли к машине и синхронно открыли двери – каждый свою.

– Не слишком ли много лирики, Ром? У нас тендер на носу. Тендер всей жизни. Ты ещё помнишь, зачем в Италию летишь? А я вот не забыл. Моя́ голова сейчас занята только этим!

– И плохо! И сейчас, и потом – голова всегда должна быть занята одним и тем же – шерше ля фамм! Ибо, как поётся, "Ноу вуман – ноу драйв". Нет женщины – нет мотивации. Без женщины и работать трудно, и нельзя отдыхать, и в Италию летать запрещается! Без женщины мужчина не может ничегó, без женщины он вообще – распадается.

Роман уселся внутрь. Герман, оценив вольное обращение друга с текстом песни Боба Марли "No Woman, No Cry", тоже залез, под "баранку"…

По трассе на больших оборотах крутились колёса переднеприводной красненькой "фрау". Внутри, судорожно пялясь на дорогу, держала на руле обе ручки София, пристёгнутая ремнём. Поскольку кое-что о планах Германа она уже знала, то предполагала, где его теоретически ещё можно найти и гнала в аэропорт. Надежду найти его подкрепляла всё та же "Felicità", объяснявшая ей популярно, что счастье есть и что не быть его не может. София верила "Феличите" и танцевала от предчувствия в такт, а на левой руке с ней синхронно поблёскивали мужские часы, оставленные последним рыцарем в Милане.

Следом за ней давил на газ кожаный ботинок. Трейдер был очень напряжён, ремень безопасности болтался без дела, музыка молчала, лишь сверкала золотом подкова на панели.

Под задорную мелодику "феличиты" София проскочила на зелёный – так, что сразу за ней включился красный, и началось движение поперёк. Увидев в этом знак удачи и подмигнув себе в зеркало, София снова задвигала под музыку плечами. Игорь же проскочить не успел – он встрял на светофоре, рассерженно отыгрываясь на руле, а с боков его обступили фуры, и в отсутствие музыки его салон наполнился нестройным громыханием тяжёлых моторов.

"Феличита" не смолкала даже в аэропорту! Теперь она, жизнерадостная, вела Софию, потерявшуюся в огромном зале среди толп людей, регистрационных стоек, указателей, мониторов с расписанием, рекламы. Как среди этого всего найти единственного человека, который очень нужен? А если он очень нужен и при этом очень срочно?.. Я подскажу: где-нибудь сбоку всегда будет стойка Информации, за которой всегда дадут справку милые сотрудницы авиакомпании в серых костюмах, цветных платочках на шее и с белыми бейджиками на лацкане.