– Ciao, bella, come stai? Dai con noi! Sul serio, scoparei anche questa!..¹⁰

София застряла на входе, как Пятачок в норе у Кролика, которую заткнул своим задом обожравшийся Винни. Сокрыться от сальных посягательств ей никак не позволяли два чемодана и один неуклюжий шовинист, а беспардонные "шуточки" терзали её интеллигентный слух, как ледяные градины терзают бабочкины крылья. Она так торопилась укрыться за стенами отеля, что мешала сама себе – и багаж раз за разом то на спинку валился, то на живот. На её удачу в ту пору сытую, в ту пору прекрасную ещё попадались на тропинках Европы туристы, которые и чемодан слабой девушке помогут поднять и на попа его поставят заботливой рукой. София хотела поблагодарить Германа, но не успела – он вручил ей свои часы. Наручные, дорогие – на сохранение. Ибо в следующий миг его карающая десница, сжатая в никогда ещё не сжимавшийся кулак, уже месила сдобное тесто похабных ломбардийских губёшек.

София в шоке округлила глаза, но шок тут же сменился девчачьим восторгом и поглотил её на целых пятнадцать секунд, пока не подкралась полицейская сирена. Тогда и участники рукобойного замеса тоже все встали, отряхнулись, поправили физиономии и обернулись в ту сторону, откуда она исходила.

Подъехав, машина с полицейскими остановилась, и сирена заглохла, хотя сигнальные огни продолжили работать. Они мигали – то синий, то красный – и так заворожили меня, что я едва не растворился в синем, так напомнившем мне о моём родном небе, заливающим всё пространство, которое только можно охватить глазом.

Драчунам были слышны звуки хлопающих дверей и голоса полицейских:

– Allora, cos'ѐ successo di bello?..¹¹

А я уже слышал звук самолёта, пронёсшегося мимо меня три месяца спустя. В его полупустом салоне, в ряду из трёх кресел спала, укутанная пледом, одинокая София. Глаза её были прикрыты маской для сна, а губы улыбались. Улыбались так сладко, будто встречались с мечтой, окрасившей небо и облака в иллюминаторе цветом первых солнечных лучей…

Говорят, любовь даруется людям свыше. Я уточню – не любовь, а встреча. Встреча с твоим человеком – вот, что ниспослано судьбой. А любовь – это лишь возможный результат того, как ты распорядишься данным тебе шансом. Поэтому в вопросах личного счастья не стоит слишком уповать на силы небесные. Любовь – это то, что тебе всё равно придётся делать самому…

Три месяца после мордобоя квартира Германа была ещё в порядке. В относительном, конечно, в холостяцком, но всё же. Он устроился жить на высоком этаже, откуда большие окна в пол открывали вид на весь город. Шторы были раздвинуты, занавески отсутствовали как класс. На светло-серой стене зиял большой телевизионный прямоугольник, а напротив стояла двуспальная кровать, одна половина которой холодела пустая.

Из приоткрытого окна в комнату ворвался пронзительный, по-утреннему противный автомобильный гудок. На пустую подушку, ближнюю к окну, упала мужская рука – это хозяин. Герман тихо посапывал на своей половине в маске для сна, когда сигнал его потревожил. Он помычал, ощупал соседнюю подушку, стянул маску, проморгался, будто удивлённый тем, что место рядом с ним пустовало, но быстро успокоился и отвернулся к прикроватной тумбочке с электронными часами. На табло светилось – 04:33…

04:33, 04:34 – перещёлкнул минуты электронный циферблат на панели отечественного, но амбициозного автомобиля, рискнувшего принять участие в игровом рейде по городу "Ночной дозор". Пилотировал уже знакомый нам Миша, а помогал ему ровесник СЕВА, роль которого раскроется чуть позже. У Севы в руках дрожала, как лист на ветру, самодельная карта с пробитыми на ней ориентирами для промысла игровых баллов. Оба они были немного сбиты с толку и даже ошарашены – смотрели вперёд, за лобовое стекло, выпученными глазами.

– Ты это видел? – вышел из ступора Сева.

– А я думал, мне одному это показалось, – проглотил Миша сухую слюну. – Что это было-то?

– А чёрт его знает… Может, всё-таки показалось?

Миша переключил коробку передач. Экипаж тронулся. Поехали не быстро, внимательно и живо всматриваясь в городские объекты.

– Стоп! – воскликнул Сева. – Вот они!

– Кто?

– Сорок детей!

– Где?

– Да тормози, говорю! Выходим!

Вышли, но Миша всё никак не мог уловить суть:

– Где сорок детей? Где ты их увидел?

– Блин, да не тормози, говорю! Вон они, – Сева ткнул на знак ограничения скорости, – сорок! А вон, – указал он на знак "Осторожно, дети" под знаком "40", – дети!

– А-аа, точно! Круто придумали! Ну, фоткай быстрей и – погнали!

Сева нацелил на объект камеру смартфона – щёлкнула вспышка…

Прикроватный свет зажёгся от вялой холостяцкой руки. На часах было 04:35. Гере не спалось. С прикроватной тумбочки он взял телефонную трубку, надавил на клавишу, пристроил к уху и принялся ждать ответа. Минуты полторы слушал только гудки. Наконец, с того конца проводной связи ответили хрипло и заспанно:

– И?..

Это был друг и сотрудник Германа по бизнесу – Рома.

– Ромео, привет, – пробормотал Герман. – Напомни, что там Полина говорила – когда она встречается с людьми?

Друг на разговор был не настроен.

– Бонждёрно, бль! – брякнул он. – Другого времени нет, чтоб уточнить?

– Разбудил, что ли? – обеспокоился Герман. – Ну, изви…

Из трубки Германа прерывисто запикало.

– …ни, – закончил он, вернул трубку на тумбочку, поднялся, свесил ноги и сел, упёршись руками в борт кровати.

Одет он был в трусы и лёгкую комбинацию из мускулатуры. Подбородок обрамляла двухнедельная борода, а лоб – всклокоченный ёршик. Взгляд при этом был свеж, осмыслен, сонливости не выражал и убедительно, сосредоточенно, напряжённо пялился в пол. Насмотревшись под ноги, Гера взял пульт, включил телевизор, бросил пульт на кровать, поднялся, поскрёб ягодицу и вышел из спальни.

Телевизор заработал и, странное дело, начал как будто самопроизвольно переключаться. Менял канал за каналом, пока не нашёл нужный, осветивший на экране лицо крупного итальянского бизнесмена – ДЖАНФРАНКО, аппетитного мужчины сорока двух лет в деловом костюме и тёмных очках, которого по пути из здания в автомобиль атаковали журналисты. Тут же и громкость звука увеличилась, как сама собой.

Диктор вещал:

– Вчера в Италии знаменитый архитектор и фабрикант Джанфранко Скарфоне, которого ещё называют "Мраморный король", заявил об объединении итальянской, двух германских и турецкой компаний под собственным брендом…

Поскальзываясь на паркете, в спальню влетел Герман: без трусов, но с полотенцем на шее. Капельки воды срывались с его мокрых волос и разбивались вдребезги у ног, пока он слушал комментарий, с ошалелым интересом застыв у репортажа.

– Объём транзакции участниками сделки не разглашается, но эксперты говорят о сумме в несколько сотен миллионов евро…

Герман, не глядя, схватил телефонную трубку с тумбочки, но она оказалась телевизионным пультом. С какой стати? Он удивлённо скривился, ибо помнил абсолютно точно, что пульт оставил на кровати, а на тумбочке должен был лежать телефон! Или нет?.. В общем, не время было разбираться – Гера бросил пульт "на место", на кровать, судорожно схватил телефон, судорожно раздавил клавишу и стал ждать, судорожно внимая безответным гудкам. Фоном звучал голос Джанфранко:

– Sono contentissimo! Oggi il mio sogno si è avverato: le aziende di pietra europee principale sono subordinate a criteri comuni di qualità, come diceva il mio grande compatriota Michelangelo: tagliare via tutti gli eccessi. Marmo come un’opera d’arte.¹²